Андрей Величев - Обряд

Генри выслушал Ричарда, но не понимал, как это могло быть правдой. Столько всего произошло с его родителями, а он жил, не ведая, кто они. С одной стороны, кто такой граф, чтобы ему верить вот так просто. С другой, увиденные сны были слишком реальными. Это словно видения, где Кристина говорила с Генри. Парень раз за разом вспоминал образ из сна. Теперь было не важно, являлось ли сходство подлинным или это обычное самовнушение. Не понимал он, почему во сне появлялась только мать, почему парень не видел отца своего. Предположение, что человек в черном одеянии из сна являлся кузнецом, никак не укладывалось в голове. Если граф хорошо отзывался о кузнеце, а священник отождествил образ человека из сна со злом, то они просто не могли объединиться в одно целое.

Все перемешалось в мыслях. Парень и граф все еще сидели за столом в полутьме и полной тишине. Ричард дал Генри несколько минут, прийти в себя. Парень не различал правду и ложь. Слова графа о зелье лекаря заставили подумать о помутнении разума. Возможно, Константин всю жизнь опаивал Генри чем-то неизвестным, чтобы тот не задавал лишних ненужных вопросов и считал его своим отцом. Выдуманные образы матери и отца находились перед глазами. Не исчезали.

Если бы Генри знал, кто перед ним. Граф Ричард так ловко подал, что он находится на его стороне, что хочет помочь ему. Если бы парень присмотрелся получше. Ричард сидел за столом в полумраке. Его образ повторял человека в черном плаще, за исключением капюшона. Граф был тем самым человеком, который посылал сны Генри. Своими колдовскими чарами подчинил разум парня, затуманил все хорошие воспоминания, поставил на первый план ненависть к лекарю. Знал Ричард, что должен показать Генри иной путь, чтобы тот открыл в себе силу великую, поддался тьме.

Парень же был в смятении. Он уже верил словам колдуна, но все еще не мог поверить в ложь Константина. Сомнения словно разрывали его голову. Внезапно он вскочил с места, рванул к двери, почти выбил ее и выбежал прочь. Все произошло быстро. Сам Ричард не успел остановить парня или хотя бы сказать что-то.

Колдун, коим являлся граф, догонять не стал, остался в доме. Он добился того, чего хотел. Рассудок парня поддался темной магии, а это значит, оставалось ждать не так долго. Ричард предположил, что Генри отправился домой. Смерть лекаря обязана состояться. Она должна была стать первой на пути Генри.

— Ожидание, продлившееся долгие годы, наконец, окончено, — смеясь, говорил колдун. Его никто не слышал, ведь в доме кроме него никаких слуг не было. Их вообще не существовало. Все, что хотел, колдун делал, используя магию. Ему не нужны помощники.

***

— Все это время Ричард был колдуном! — неожиданно радостно и громко сказала Маша, — а мы гадали.

— И не угадали, — дополнил Дима, но как-то разочаровано.

— Вроде логично. Он появлялся в поселке заранее, до ведьмы. Когда амулет заказывал кузнецу. Потом был на свадьбе, — вспоминал Ваня.

— Не забывай, что он постоянно находился рядом, как колдун, о котором ходили слухи, — напомнила о себе Даша.

Николай Михайлович только следил за ходом мыслей своих слушателей. Он не вмешивался.

Ребята высказались и замолкли, ожидая, что же скажет профессор. Николай Михайлович собрался продолжить историю, не объясняя ничего. Ведь и так было понятно.

— Интересно, что дальше? — увлеченно спросила Маша.

— Мне уже все понятно, — Дима как будто не хотел слушать продолжение. Его поведение было вызвано тем, что Николай Михайлович никак не упомянул о вознаграждении за помощь, а именно о дополнительном балле на экзамене, ради которого парень и приходил. Слушать выдуманные истории о колдовстве в средних веках для него было делом второстепенным.

Никто не решился продолжить тему, начатую Димой. Профессор подождал еще минуту, после чего взял слово.

— Возможно, уже нет никакой интриги, и многое прояснилось. И все же некоторые события привлекут внимание, — только после этого история продолжилась.

Дима отодвинул стул на полметра назад, давая понять, что теперь будет наблюдать за историей меньше, чем ранее. Девушки все еще хотели слушать продолжение. Ваня не знал, как быть. Ему интересно слушать профессора, но откуда-то появилось ощущение, что далее сюжет не будет развиваться подобно фантастическим фильмам. Пришлось искать другой интерес в истории.

Генри выбежал из дома графа, но отправился не домой. Парень сомневался во всем, даже в своей жизни. Чтобы не делать поспешных выводов и не совершить ошибок, которые невозможно исправить, он ушел подальше от поселка, к реке. Место, где остановился Генри напоминало край земли. Если встать за несколько шагов до обрыва, то ни земли, ни реки внизу видно не было. Создавалось впечатление, что ты стоишь на краю всей вселенной. Однако на самом деле высота берега не была настолько большой, чтобы смело утверждать именно так. Генри прибежал на место, где летом молодые люди прыгали в воду ради развлечения. И все же стоя на краю можно оступиться и упасть вниз так, что выбраться из воды станет сложно или совсем невозможно. Последствия могли быть плачевными. На дне реки не имелось никаких подводных камней. Она чиста, но сама река была глубокой, а течение не всегда спокойное.

Генри подошел к самому краю, смотрел то на воду, то на другой берег. Солнце почти спряталось за горизонт. Оставалось немного, чтобы оно скрылось полностью. Конечно, после этого небо еще будет озарено закатом, окрашивая его в кровавый цвет. Молчание помогло бы сконцентрироваться, разобрать в мыслях, но парень не в этот раз. Парень говорил вслух сам с собой. Пусть слова Ричарда затмили рассудок, свои мысли никуда не исчезли, они где-то здесь, нужно только отыскать их среди хаоса.

— Я не могу бросить все, разрушить жизнь, которая была у меня. Не имею права. Кто я такой?

Вдруг позади послышался шорох. Генри не обернулся. Подул сильный ветер, и парень старался не сорваться в воду. Он наклонился вперед, чтобы посмотреть, где окажется, если не удастся удержать равновесие. Шорох позади слышался отчетливее. Появилось ощущение постороннего присутствия, но равнодушие заставляло не обращать внимания на мир вокруг, словно это не имело никакого значения.

— Не нужно, — среди шорохов послышался тонкий женский голос, — не прыгай.

Генри не стал оборачиваться и на этот раз, но откликнулся на просьбу.

— Я не собираюсь прыгать. Просто здесь, у края, мысли свободны, как ветер, — он перевел взгляд на горизонт, где солнцу оставалось всего минуты три, чтобы уснуть, — но какое тебе дело до этого?

Женский голос ответил:

— Теперь я свидетель. Если прыгнешь ты, то и мне придется.