Карина Демина - Мертвая

Кажется, девица ждала чего-то другого, если вновь пустила слезы...

Гертруда.

Труда, Труда... почему именно сейчас... нож в спальне? Кровью там пахнет, застарелой, но... дядюшка при всей своей извращенности довольно практичен. И да, не сомневаюсь, что с него станется жену молодую резать удовольствия ради, но делать это не на самом дешевом белье...

Кровь отстирывается погано.

Скорее уж, полагаю, в доме отыщется подвал для особых утех оборудованный...

- Тоже ей не веришь, дорогая племянница? - дядюшка Фердинанд ухватил меня под руку, и это тоже было своевременно, потому как вдруг выяснилось, что ноги меня держат, но и только. Я почти повисла между ним и Диттером.

- Девушка не лжет, - заметил мой дознаватель.

- Но и правды всей не говорит, - я старалась держаться гордо, но это давалось нелегко. - Он дерьмом был... не сомневаюсь, что в кабинете мы найдем все доказательства вины...

...которые заодно помогут оправдаться несчастной Гертруде.

Да и можно ли вообще судить бедную женщину, которая взяла и спасла город от этакого чудовища?

Так герр Герман и сказал.

...кто вызвал жандармерию? Не знаю. Говоря по правде я позволила усадить себя в кресло и... не знаю, уснула?

Отключилась?

Еще ненадолго умерла? Главное, когда я вернулась в сознание, обнаружила себя, сидящей в том же кресле, укрытой сразу тремя куртками, что весьма и весьма умилило.

Рядом держался Монк.

- П-простите, - сказал он, глядя в пол. - Я бы тоже свою отдал, но... б-боюсь, что вам это б-будет не слишком приятно.

Я простила.

И позволила себе остаться в кресле.

Суетились жандармы... как-то много их стало. Ходят туда-сюда, сюда-туда, носят с собой всякого рода запахи. Кто пахнет чесночной колбасой, кто - вчерашним элем не лучшего качества. Потом и не только человеческим... дымом, керосином... много их.

И дядюшка с сигарой воспринимается едва ли не как благодетель.

- Вот и все, - говорит он кому-то. И я, повернув голову, вижу герра Германа, что характерно, в парадном мундире. И тоже с сигарой. Как-то... не знаю, цинично что ли курить на месте преступления, стряхивая пепел в фарфоровую вазу. Неплохая, между прочим, подделка...

- Это да... и даже не знаю, как быть, - герр Герман покосился на меня и, отвернувшись, любезно выпустил дым в другую сторону. - Обвинять несчастную женщину... ей награду дать надо.

Надо.

За артистичность.

Со своего места я видела ее, окруженную тремя жандармами. Такую хрупкую. Такую светлую. Такую...

- Не подозревали? - дядюшка Фердинанд смотрел на прелестницу скептически.

И за это я готова была расцеловать его. Правда, подозреваю, что от этакой нежности дядюшка уклонится.

- Понятия не имел. Получается... он и тогда мной воспользовался!

Сколько возмущения.

Можно подумать, герр Герман сильно протестовал.

- Придется в отставку подавать, - он промокнул лоб платком.

...и не только из-за дядюшки, полагаю. На его совести немало делишек темных, которые пришло время искупить праведной жизнью и небольшими отчислениями в пользу храма. А заодно уж и с собственностью разобраться, если не ошибаюсь, то еще в позапрошлом году герр Герман приобрел себе пару доходных домов.

Точнее не он, а супруга... и матушка ее...

...и наступит тихая мирная жизнь.

Чтоб вас всех.

Я почесала ладонь, которая неимоверно зудела: гладить чудовищ - занятие вредное для здоровья.

- Ничего... много не дадут... при хорошем адвокате... - и на меня поглядел.

- Я найму лучшего, - пообещала я.

Искренне.

...вот только работать он будет на меня. Ничего личного, просто... не люблю, когда из меня дуру делают.

...а доказательств нашлось изрядно.

Тут тебе и договор аренды на имя дядюшки Мортимера, и приходная тетрадь, где он с завидной скрупулезностью фиксировал доходы... немалые, к слову.

Имена.

И краткие заметки... кого привлечь.

Кого убить...

Старые снимки. И новые, правда, несколько смазанные, но происходящее различить можно было... или вот дневник его с воспоминаниями о днях былых...

Не хватало, разве что чистосердечного признания, и то, полагаю, поскольку выглядело бы оно несколько неуместно. Что ж, мои догадки оправдались: дядюшка Мортимер очень пригодился.

Мертвым.

Сложно было бы найти более удобную кандидатуру, но...

Я постучала пальцем по стеклу.

Раз, два, три и четыре... пять... свет не скажет, тьма промолчит. И вообще людям стоит самим разобраться со своими делами, не привлекая высшие силы.

Я вышла из комнаты. Мои гости спят, включая дядюшку Фердинанда, который заявил, что не может теперь бросить единственную более-менее вменяемую родственницу, тем паче, она и без того пострадала от его бездействия. Я не стала противиться: комнат в доме полно.

Раз и два... переступить через скрипучую половицу.

Диттер спит крепко.

А Вильгельму наша кухарка приготовила теплого молока с медом и маслом. Хорошее средство... жрец тоже дремлет. Дом слышит его дыхание. Этот гость ему не по нраву, но дом, так и быть, потерпит.

Четыре...

Пять...

Закрытое крыло.

Мамины покои... здесь тоже делали ремонт. И я уже не могу сказать, действительно ли эта комната была в сиреневых тонах, или меня лишь убедили, что она осталась такой же, как при маме? Небольшая гостиная.

Пыль.

Книги стопкой... любовные романы? А дядюшка говорил, что мама была умной... разве умная женщина будет читать любовные романы? Вышивка неоконченная... кто ее начал? Пяльцы... я никогда не видела маму с пяльцами... на полках статуэтки.

И ни одной серьезной книги.

Впрочем, это ни о чем не говорит... серьезных книг полно в библиотеке.

Спальня общая, родительская. Здесь темно и...

- Что ты здесь потеряла, маленькая дрянь? - поинтересовалась я, наклонившись перед кроватью. - Вылезай.

И смуглая девчонка выползла, вытащив пару клубов пыли и оброненную расческу. Да, расческа бы ей не помешала. Волосы стояли дыбом. Ночная рубашка пестрела пятнами. Подол ее короткий не скрывал ободранных коленей и тощих ног.

- Я... виновата, - сказала она, глядя на эти самые босые ноги.

- Виновата, - не стала спорить я.

Девчонка шмыгнула носом, и я предупредила:

- Заревешь - сошлю куда-нибудь...

Подействовало. Слезы явно были притворными, а вот злость в глазах - самой настоящей.

- Садись, - я похлопала по кровати. - И рассказывай.

- Что?

- Что ты здесь искала.

- Ничего.

Я не поверила.

- Если вздумала воровать... - я сделала выразительную паузу. И девчонка затрясла головой, залепетала что-то на своем. Ага, значит, красть она не собиралась. Тогда...

- Здесь... иначе, - сказала она, поняв, что мольбы на меня действуют слабо. - Там... зовет.

- Кто зовет?

...она видела.

Что?

Она сама не знает. Наверное, это было частью проклятого ее дара, из-за которого отец так злился на мать и вообще ей лучше было не показываться на людях. Но она просто видела... дом, пронизанный темными нитями. Некоторые тонкие, что паутинка, другие толстые-толстые.