Карина Демина - Мертвая

Наотрез.

А приодеть его надо...

- Кто предлагал-то?

- Твой дядя. И мне показалось, что отказ его не удивил, но... тебе стоит быть осторожной.

Я пожала плечами: он и с живой-то со мною не справился, что уж говорить про нынешние мои возможности, которые я, признаться, и сама представляла плохо.

- Договор, - напомнил Диттер, наполняя свой стакан лимонной водой. - Если с тобой что-то случится, это может... вызвать определенные последствия.

Он позволил додумать самой. Договор гарантировал равновесие. А нарушение его... оскорбление Плясуньи... и повод к новой войне. Благо, мир уже успел позабыть, что предыдущая едва не стерла его в пыль.

- Я поняла, - я склонила голову.

...похоже, нам придется присматривать друг за другом. И не скажу, что я возражала.

Глава 10

Ночь.

Что сказать... ночь - такое время, когда надо себя чем-то занять. И в прежние времена вопросов, чем же именно занять, как-то вот не возникало.

Здоровый сон компенсацией не самого здорового образа жизни...

А тут...

Сижу на подоконнике, пялюсь в темноту.

Дома пусто.

Посапывает верный Гюнтер в своей коморке наверху. Нет, не сказать, чтоб совсем уж коморке - апартаменты дворецкому полагались приличные, но вот... я ему давно уже предлагала переселиться в гостевые покои. Все-таки возраст.

Подагра.

А теперь еще и храп, который доносился сквозь стены.

Кухарка на ночь удалялась к себе... дражайшие родственники, явственно осознав, что наследства не будет не то, что в ближайшие годы, в ближайшие десятилетия, изволили, наконец, убраться. В результате дом опустел, а я...

Я вот на подоконнике устроилась.

Сад виден. Огрызок луны.

Деревья.

Дорожка... собак бы завести, пару приличных волкодавов, а то и вправду как-то несолидно... в лабораторию наведаться стоит, полистать бабкины записи и... и я сижу.

Смотрю.

Дышу на стекло, которое не запотевает, малюю сердечки и рожицы.

В голове пустота, на душе маятно. И главное, понять не могу причин. Все ведь хорошо... чудесно даже... я уже не мертва, а что не жива в полной мере... род жаль. Рано или поздно, но я уйду, и что тогда? Кому передавать наследство?

Дядюшке?

Теткам?

Двоюродным братцам моим, которых я видеть не желала и в принципе...

Вздох.

- Не спится? - Диттер появился в этом крыле не случайно.

Одет.

И что одежда дрянная и словно с чужого плеча, дела не меняет.

- Нет, - я отвернулась от окна и призналась. - Не знаю, чем себя занять...

...в городе наверняка играли вечеринку. С саксофоном, золотой пыльцой и шампанским. Комнаты наверху... карты для тех, кому игра ближе... пошлые шуточки и необязательный секс. И меня бы приняли в ту пустую легкую компанию, которая когда-то - была и я юной да глупой - казалось единственно настоящей и живой в нашем тухлом городе.

Да я готова поклясться, что в череде вечного праздника они и не заметили моего отсутствия.

Мертвая?

Живая?

Есть чем заплатить за марку с пыльцой и бокал шипучки? Добро пожаловать...

Только что-то не хотелось.

- Тогда, - Диттер склонил голову на плечо, - может, покажешь дом?

- А ты еще не насмотрелся?

- Нет.

Он подал руку, а я приняла, замерла на мгновенье, до того теплой и мягкой показалась эта рука. Мертвое сердце не знает сожалений? Как бы не так... только в жизни никому не признаюсь.

Я ведь Вирхдаммтервег.

А они не плачут. И не жалеют ни о чем.

- И что тебя потянуло ночью?

Он пожал плечами.

- Мой наставник говорил, что солнечный свет скрывает многое... я уже был здесь однажды.

- Да?

Вежливые разговоры мне всегда удавались.

- Ты меня вряд ли запомнила... ты выглядела в тот день иначе. Серый свитер. Юбка в клеточку. И чулки... я помню, что ты щипала себя за чулок, и левый постепенно сползал складками.

Твою ж...

Я не хочу вспоминать.

Не буду.

- Это не был мой первый выезд, но... дело серьезное... интересы короны и все такое, а еще наставник счел, что мне будет полезным...

...в тот день я разодрала себе коленку до крови.

У меня даже шрам остался, крохотный, полупрозрачный, но...

...и его не помню. Мало кого помню вообще, потому что слишком много их было, чужаков, заполонивших дом. И все двигались, говорили о чем-то друг с другом, будто не замечали меня. А я... я сидела в кресле и щипала себя, надеясь проснуться.

Не вышло.

- Мне доверили присутствовать при допросе. И провести осмотр, - он вел меня по дому, а я шла, хотя следовало бы послать Диттера подальше.

Столько лет прошло...

Откипело.

Отболело.

И...

- Несчастный случай, - я слышу себя со стороны. Равнодушие. Легкая насмешка, которая скорее угадывается, нежели ощущается. - Их смерть признали несчастным случаем...

- Мой наставник считал иначе. Он умер спустя полгода после той истории... - Диттер остановился у лестницы. Лунный свет, проникая сквозь окна, красил ее белым.

...нет, это не мраморная белизна, разве не видишь? Вот мягкий легкий желтоватый оттенок... благородная кость... а вот узоры, которые складываются из трещинок... и кажется, надо лишь приглядеться, самую малость приглядеться, чтобы прочесть скрытое послание.

Я приглядываюсь до рези в глазах, но... ничего.

Пустота.

Ночь издевается над дочерью своей.

- Еще один несчастный случай... вернее... не совсем несчастный, убийство, но... как бы тебе сказать... это было простое дело. Молоденькая одаренная, стихийная инициация. Выброс. И его смело этим выбросом. Не справился с ситуацией. У него сорок лет практики, а он не справился.

- Бывает.

- Он был одержим идеей доказать, что твоих родителей убили... дело велели закрыть. В интересах короны. Но интересы совести он ставил выше... и работал дома. Только после его смерти все материалы взяли и исчезли.

- Зачем ты вернулся?

Хороший вопрос.

И мне стоит задать его прежде всего себе самой.

...зачем вернули меня?

Диттер стоял, опираясь на перила, глядя вниз, в темноту, где вновь же мерещилось движение. И не стоит гадать, что за тварь прячется в древнем доме, построенном на костях и крови.

- Мне недолго осталось, - это признание далось ему с трудом. - Несмотря на благословение, на... лекарства и вообще, мне недолго осталось. И я не хочу уходить, оставляя долги. Слышал, долги здорово отягощают посмертие.

Тварь замерла.

Она, будучи частью этого места, сотворенная из заблудших душ и непроизнесенных проклятий, из темной силы и боли, которую приносили сюда дети Плясуньи, выполняя свой зарок, любила слушать чужие разговоры.

- Меня давно списали... но когда ты вернулась... сообщение пришло двадцатого...

Как двадцатого?

Я вернулась двадцать третьего. И здесь ошибки быть не может, поскольку эту дату не единожды обвели черным цветом мои разлюбезные родственники.

- У твоего дяди были... некоторые подозрения.