Карина Демина - Мертвая

Смерть поганая.

Медленная.

Болезненная.

Кости становятся мягкими, мышцы атрофируются. Тело отказывается принимать пищу. И лишь морфий приносит какое-никакое облегчение. Потом тело начинает гнить и... право слово, как по мне, то милосердней призвать Плясунью, чем милостью Лекаря удерживать бедолагу в мире живых.

Герман отошел.

А Диттер проводил его взглядом. Недобрым таким...

- И как давно? - поинтересовалась я, отбирая бокал. Шампанское? Виски... и как минимум из нижнего погреба, где еще дед мой собрал самые изысканные сорта.

Морфий...

...надо будет Марку отписаться, у него, помнится, был лучший морфий в этом треклятом городе. А то ж с Диттера станется в аптеку пойти, там же порошок разбавляют безбожно. Аптечным морфием только детские колики унимать, это каждый знает.

Кроме моего бестолкового дознавателя.

- Год, - он не стал отнекиваться.

И притворяться, будто Герман ошибся. Поморщился слегка. А я... год - это много... для больного черной чахоткой почти неоправданно много.

- Благословение, но... и оно лишь отсрочку дает, - сказал он. - Мне куда интересней, как он узнал.

А ведь и вправду... герр Герман у нас, конечно, мерзавец талантливый, но не настолько, чтобы с одного взгляда диагнозы ставить. Он вообще от целительства далек несказанно. И значит... значит, нашептали.

Кто?

Друзей у него, как и у дядюшки, много. Должников еще больше. И быть может, отыскался среди них кто-то, с ведомством Диттера связанный. Кажется, подобная мысль и дознавателю моему в голову пришла. Ишь ты, скривился.

Или больно?

- Хочешь, уйдем? - предложила я, озираясь.

Тени-лакеи, закуски, выпивка. Яркие платья дам. Скучные мужские разговоры... дела, которые решаются, раз уж случай выпал. Сплетни, что гуляют, обрастая новыми и новыми подробностями... драгоценности, цветы, тоска смертная.

Фальшивят уставшие музыканты...

Глава 9

- Хватит! - резкий голос прервал почти-тишину. - Что ты будешь мне говорить? Это не мои туфли! Я тебе говорю, жмут они!

Старуха в темно-лиловом платье, украшенном аметистами, замахнулась веером на скучного типа.

- Мои не жали, а эти жмут... и веер подменили... ты посмотри, какого он цвета...

Мужчина с вялым лицом и разобранными на пробор волосами попытался подхватить старуху под локоток. Но вдова Биттершнильц отличалась не только склочным нравом, но и немалой для своих восьмидесяти девяти лет силой.

- Руки убери, поганец! - рявкнула она и к просьбе присовокупила шлепок веером по бледной ладони. - Будет он мне тут... я еще не в маразме...

На этот счет мнения в городе разнились, все же старуху здесь любили еще меньше, чем меня. Но я готова была поспорить на половину своего состояния, что фрау Биттершнильц до маразма далеко. Дела свои она вела сама и жестко. Помнится, единственный управляющий, который дерзнул обворовать бедную старушку, по сей день отрабатывал долг где-то в медных рудниках.

- Туфли не мои... подменили туфли... веер подсунули другой, - она говорила громко, а вот взгляд... взгляд ее был непривычно растерянным. Будто она прекрасно понимала, сколь нелепы ее претензии.

Веер подменили.

- Дорогая, - я потянула Диттера за собой, а он не стал сопротивляться. - Я так рада тебя видеть...

Я клюнула вдову в сухую щеку.

Она не пользовалась пудрой.

И кремами от морщин.

Не носила шиньонов, собирая поредевшие свои волосы в строгую гладкую прическу.

- Что случилось.

- Веер подменили, -- старуха с несвойственной ей готовностью оперлась на мою руку. - Видишь? Он лиловый... а был цвета фуксии... не подходит... я подслеповата стала... тут только увидела... не подходит.

- Бабушка... - тип, которого, признаться, я видела впервые - впрочем, с недоброй старушкой мы пересекались нечасто, попытался отбить у меня добычу. Это он зря... веер, может, к платью и не подходил - странно, кстати, ибо в мастерской мейстера Гульденштрассе весьма ревностно относились к деталям - но вот сделан был на совесть. И на макушку опустился с характерным стуком.

- Изыди, - велела вдова. А мне пожаловалась. - Совсем от него житья не стало... а ты деточка похорошела. Смерть тебе на пользу пошла.

- Попробуйте, может, и вам понравится.

Старушка хмыкнула и, вытащив из сумочки пачку цигарок, велела:

- Проводи меня до саду.

- Бабушка, там сквозняки...

- А ты, зануда, за шалью сгоняй... и заодно посмотри, где эту дрянную девчонку носит... дорогая, не стой столпом. В твои года девица не только в постели двигаться должна... а это кто? Твой? Ты б его хоть приодела, право слово, прежде чем в приличное общество тащить...

Она, оправившись от приступа, старательно заговаривала мне зубы, правда, мы обе понимали, что слов недостаточно, дабы загладить инцидент.

На нас смотрели.

С жалостью.

И жадноватым любопытством.

- Ишь ты... повылуплялись, курицы... думают, я умом тронулась. Но ты же видишь? И туфли-то, туфли не мои... - в саду, окружавшем ратушу, даже летом было пыльно, заброшено и грязновато. Складывалось впечатление, что здешние розы, если и цвели не столько благодаря усилиям садовника, сколько вопреки им. Ныне же они щетинились колючками, угрожающе шевелили слегка подмороженными - укрыть их на зиму никто не додумался - ветвями и, казалось, стоит им дотянуться до несчастного, которому вздумалось прогуляться по саду, как жизнь его обретет безрадостный финал.

От роз я отодвинулась.

А старушка уселась на меченую птичьим пометом лавку, кинула веер и, наклонившись, с кряхтением сняла туфлю.

- Жмут... - она пошевелила пальцами ноги. - И нечего говорить, что у меня ноги пухнут... это у них мозги пухнут.

Туфельки были бальными.

И не совсем.

Мягчайшая кожа изнутри, атласный чехол снаружи... камушки, бантики... и отпечаток стопы.

- Мне их когда-то на Островах сдтачали... взяла сразу две доюжины пар... нигде не делают больше таакой обуви... а у меня ноги болят, - сжтарушка сняла и вторую туфлю, которую сунула Диттеру. - На вот... в городе вторых таких нет... это меня еще моя бабка, чтоб ей посметрия легкого не досталась, редкостной тварью была, но дело знала... снаружи-то чего угодно навертеть можно. У нее обманок две коробки... под всякое платье. В атласе ноги стынут и вообще... будто босая...

От туфли резко пахло потом.

И носили ее, пусть и по торжественным случаям, но не раз и не два... а главное, запах был старушечий. Неужели и вправду... деменция, сколь знаю, тем и опасна, что ее крайне сложно заметить вовремя. Сначала милые странности, легкая забывчивость, а глазом моргнуть не успеешь, и вот ты уже увяз в пучине склероза.

И маразма.

И... интересно, а мне подобное грозит? Жизнь-то долгая, вернее не совсем жизнь, но... хроники перечитать стоит. На всякий случай, так сказать