Наоми Новик - Зимнее серебро

Когда я закончила, весь узор раскинулся передо мною на полу, обращенный в цифры. В цифрах он выглядел совсем не так. И я не до конца верила, что сумею сделать из цифирного узора шерстяной. Но я вспомнила, как эти закорючки в книге Мирьем обращались в серебро и золото. А потому я взялась за спицы и начала новый ряд. На узор я вовсе не смотрела. Я решила, что буду верить только цифрам. И я им поверила, и пошла за ними следом, и когда я связала тридцать рядов, то остановилась посмотреть. Оказалось, что все на месте — и стебли, и листья, такие же красивые, и это я сама сделала. У меня получилось волшебство.

Вернулся Сергей, потопал ногами у порога. Все плечи у него были запорошены снегом. Он свалил в ящик охапку дров, но ящик наполнился только до половины.

— Пойду еще принесу, — сказал Сергей. — Опять снег повалил.

Я весь день просидел втиснутый между пановом и Пановой Мандельштамами, и на мне были навалены сверху всякие одеяла и шубы, но я все равно мерз сильнее и сильнее. Наверное, это оттого, что Алгис следит за нами, думал я. Хотя так-то это неправда. Просто чем ближе к вечеру, тем больше холодало и свинцовые тучи делались все гуще. Мы уже полдороги до Вышни проехали, и тут начался снег. Сначала маленький снежок, а потом как повалило — мы уже и лошадиных голов впереди не различали. Так мы проехали сколько-то времени, и панова Мандельштам вдруг говорит негромко:

— Надо бы нам остановиться в ближайшей деревне и заночевать там. Здесь должно быть недалеко.

Но мы ехали и ехали, а дома все не показывались.

— Алгис, — наконец не выдержал панов Мандельштам, — а ты уверен, что не сбился с дороги?

Алгис сгорбился в своих одежках и повернулся к нам. Он ничего не ответил, но глядел совсем перепуганно. Он уже понял, что заблудился. Мы проезжали одно место, где дорога изгибалась, и лошади вдруг свернули и проехали между двумя деревьями. А те деревья росли вовсе не по обеим обочинам. Они просто торчали немного в стороне. Но дорогу и кусты уже замело снегом, вот Алгис и не заметил. Просто ехал как ехал, и все. А теперь мы заблудились в лесу. Лес был огромный, а вдалеке от дороги и от реки никто не селился. Потому что построишь дом поодаль от берега — и тебя убьют Зимояры.

Лошадки бежали уже не прытко. Они устали и еле тащились. Ноги у них вязли, приходилось каждый раз выдергивать копыта из снега. Так они долго не протянут.

— И что нам делать? — спросил я.

Алгис уже отвернулся и сидел, согнувшись над поводьями. Панов Мандельштам сказал ему в спину:

— Не волнуйся, Стефан. Мы сейчас встанем где не так ветрено, укроем лошадей одеялами, дадим им зерна и травы нарвем. А сами постоим между ними под одеялами. Так мы согреемся, а там и солнце взойдет. Как только рассветет, мы сумеем понять, где мы. Уверен, ты найдешь нам хорошее место, Алгис.

Алгис опять ничего не ответил, но вскоре потянул вожжи и остановил сани возле очень большого дерева. Сперва-то мы не сообразили, что заехали в лес, а сейчас это стало хорошо видно: деревья здесь были куда выше, чем у дороги. Росли бы такие деревья у опушки — их бы давно уже срубили и пустили в дело. А отсюда уж больно тащить далеко. Наше дерево в толщину было примерно с лошадь, а в стволе у него зияло прогнившее дупло — вроде как небольшое укрытие для нас.

Мы с Пановой Мандельштам приняли поводья, а панов Мандельштам с Алгисом протоптали тропинку к дереву и построили снежную стену вокруг прогалины. Лошади — они ведь куда больше коз. Я их немножко побаивался, но надо же было держать поводья. Лошадки стояли смирно, не прыгали, как козы, — верно, оттого, что очень устали. Наконец мы отвели лошадей на прогалину, забрали из саней все одеяла и набросили лошадкам на спины. Панов Мандельштам взял из саней поклажу и сгрузил ее в дупло. А потом помог Панове Мандельштам выбраться из саней, пройти по снегу и сесть на наши сумки.

Панов Мандельштам выпрямился и поглядел на Алгиса — а тот стоит возле саней, весь пришибленный. И говорит чуть ли не шепотом:

— Я забыл бадью наполнить.

Это он о той бадье, в которой зерно. Так что лошадок кормить нечем.

Панов Мандельштам долго ничего не говорил. Очень долго. И наконец он произнес:

— Нам повезло, что это поздний снег. Зелень только-только припорошило. Надо поискать под снегом и нарвать лошадям травы.

Голос у панова Мандельштама звучал как и прежде, по-доброму, только мне показалось, что внутри он уже не добрый. Поэтому он и молчал так долго. Наверное, сильно распереживался. И я распереживался тоже. Я копался в снегу изо всех сил. Панова Мандельштам дала мне башмаки, и я мог раскидывать снег ногами. Но здесь, под сенью большого дерева, я находил все больше сухие сосновые иглы, а не траву.

Мы все разбрелись кто куда.

— Смотри не теряй из виду большое дерево, — наказал мне панов Мандельштам. — А то снег заметет твои следы и дороги назад не найдешь. Сделал десять шагов — остановись и погляди по сторонам.

Большое дерево было таким большим, что можно было отойти далеко и все равно его видеть. Но я отсчитывал каждые десять шагов, пока не отыскал место, где проглядывало небо. Там раньше росло огромное дерево, но теперь оно было мертвое, упало и лежало как заснеженная гора. И вышла дырка среди деревьев. Я принялся раскидывать снег башмаками и отломанной веткой — там-то и оказалась трава. Она уже чуть живая была, но все-таки не вся пожухла, и к тому же осталась еще сухая трава, прошлогодняя. Я рвал ту, до которой сумел дотянуться. Получалось не очень-то много, но если ты голодный, то любой крошке рад. С людьми это так, да скорее всего и с лошадьми тоже. Я набрал полные руки травы и пошел назад. С лошадьми осталась Панова Мандельштам. Она их гладила по мордам и тихонько им пела. Но лошадки совсем повесили головы. Панова Мандельштам их хоть напоила. Я не сразу догадался, откуда она воду взяла, а потом увидел, что ее всю трясет. Значит, она набрала снега в ведро и согрела его в своих объятиях. Вот так и получилась вода.

Я поделил траву поровну между двумя лошадками. Но они с земли есть не стали, тогда панова Мандельштам подняла траву и покормила их с рук. Они принялись есть и все сжевали очень быстро. Панов Мандельштам с Алгисом тоже вернулись. Травы они не принесли, зато Алгис притащил веток на растопку. Правда, ветки были мокрые, от таких огонь вряд ли займется.

— Там еще есть трава, — сообщил я.

— Я с ним схожу, — сказал Алгис панову Мандельштаму. Алгис так и не решался поднять взгляд. Ему небось было стыдно: завез нас невесть куда, да еще и забыл бадью наполнить. А сейчас пытается вину загладить. По мне, так пускай бы помучился. И мне не хотелось с ним идти. Но сказать-то об этом я не мог, поэтому пришлось нам вдвоем идти на ту прогалину. Алгис раскинул свой жупан на снегу, и мы набросали на него целую кучу травы. Алгис понес траву к лошадям, а я остался искать еще. Он отнес траву и вернулся мне помогать.