Робин Хобб - Странствия Шута [Fool’s Quest]

Он тяжело закашлялся. Я пытался убедить себя, что он притворяется, но тем не менее пошел за водой. Я помог ему сесть и ждал, пока он напьется. Когда он снова лег, я взял чашку и замер в ожидании. Просто молча стоял с чашкой у кровати и ждал. Потом вздохнул.

— Что? — спросил он.

— Ты что-то знаешь, но не хочешь мне говорить?

— Совершенно верно. И это всегда будет верно.

Он говорил так же, как раньше, и такое ясное удовольствие звучало в его словах, что я почти ощутил досаду. Почти.

— Я говорю о нас. О том, что связывает нас так, что я могу пронести тебя через колонну и почти без усилий войти в твое тело, чтобы вылечить его.

— Почти?

— После этого я был опустошен, но, думаю, это было из-за исцеления, а не из-за связи.

Про раны на своей спине я не стал упоминать. Я думал, он поймет, что я чего-то не договариваю. Вместо этого он медленно заговорил:

— Возможно потому, что связь уже существует. Потому что она была всегда.

— Связь через Скилл?

— Нет. Ты не слушаешь, — он вздохнул. — Вспомни еще раз Элдерлингов. Человек долго живет среди драконов, и в конце концов в нем проявляются черты дракона. Ты и я, Фитц, много лет мы провели вместе. А во время исцеления, которое на самом деле было побегом из смерти, мы разделились. Мы смешались. Возможно, мы стали, как ты сказал, единым целым. Возможно, тогда мы не до конца собрали себя в своих телах. Возможно, произошел обмен наших сущностей.

Я серьезно обдумал это.

— Сущности. Это плоть? Кровь?

— Я не знаю! Возможно. Возможно, что-то важнее, чем кровь.

Я помолчал, выискивая смысл в его словах.

— Можешь ли ты сказать мне, почему это произошло? Насколько это опасно для нас? Должны ли мы изменить что-то? Шут, я должен знать.

Он повернулся ко мне, глубоко вздохнул, будто собираясь заговорить, затем остановился и выдохнул. Я видел, как он думает. Потом он заговорил со мной, будто с ребенком.

— У человека, много лет живущего рядом с драконом, появляются черты дракона. У белой розы, много лет растущей рядом с красной, на цветах появляются красные прожилки. И, возможно, Изменяющий, ставший спутником Белого Пророка, перенимает некоторые его черты. Может быть, как ты упомянул, и ты передал мне черты Изменяющего.

Я изучал его лицо, надеясь, что он пошутил. Потом я ждал, когда он начнет смеяться над моей доверчивостью. Наконец я попросил его:

— Ты можешь просто объяснить?

Он выдохнул.

— Я устал, Фитц. Я как мог ясно объяснил тебе все, что думаю. Ты, кажется, считаешь, что мы становимся, или были, «единым целым», как ты изящно выразился. Я же думаю, что наши сущности прошли сквозь друг друга, создав мост между нами. А может быть, это след связи Скилла. — он положил слабую голову на подушки. — Я не могу уснуть. Я совершенно устал, но спать не хочу. На самом деле мне скучно. Ужасно скучно среди боли, темноты и ожидания.

— Мне казалось, про скуку ты говорил что-то…

— Она милая. Милая до ужаса.

По крайней мере, в нем появлялись первые признаки прежнего Шута.

— Я хотел бы помочь тебе. Но, к сожалению, я мало чем могу развлечь тебя.

— Кое-что ты уже сделал. Язвы на спине стали меньше. Спасибо.

— Пожалуйста. А теперь, боюсь, я должен тебя ненадолго оставить. Лорду Фелдспару из Спайртопа нужно встретиться с леди Кетриккен. Придется переодеться для этой роли.

— Ты уходишь прямо сейчас?

— Надо, если я хочу правильно одеться и попасть в очередь на аудиенцию. Я вернусь позже. Попробуй отдохнуть.

Я с сожалением отвернулся. Я понимал, как должно тянуться для него время. Он всегда был полон жизни, был жонглером и акробатом, искусным в фокусах, с живым умом и ловкими пальцами. В моей молодости он развлекал двор короля Шрюда быстрыми и остроумными тирадами, и всегда был самым веселым парнем в замке Баккип. Теперь его зрение, его умные пальцы и ловкое тело исчезли. Его спутниками стали боль и темнота.

— После того, как благодетель Прилкопа выкупил меня у моего «хозяина», по оскорбительно низкой цене, кстати, мы хорошенько подлечились. Его патрон был не дворянином, просто очень богатым землевладельцем. Нам очень повезло — оказалось, этот человек хорошо разбирается в легендах о Белых Пророках.

Он замолчал, отлично зная, что я замер, прислушиваясь к его словам. Я попытался подсчитать, сколько времени прошло. Трудно было это сделать в вечном полумраке комнаты.

— Мне скоро придется уйти, — напомнил я ему.

— Ты правда уйдешь? — спросил он, слегка посмеиваясь.

— Уйду.

— Очень хорошо.

Я повернулся.

— Дней десять мы отдыхали и отъедались в его доме. Он нашел нам новую одежду, собрал провизию, а затем сам проводил нас к Клерресу. Мы добирались туда почти месяц. Иногда мы разбивали лагерь, но чаще всего останавливались в гостиницах. Нас с Прилкопом беспокоило, что этот человек тратит свои деньги и время, чтобы доставить нас к школе, но он постоянно твердил, что для него это честь. Наш путь прошел через горный перевал, почти такой же ледяной и холодный, как зимний Баккип, а затем мы долго спускались с него. Я начал узнавать запахи деревьев и вспоминать названия придорожных трав из детства. Клеррес разросся с тех пор, как я последний раз видел его, а Прилкоп был поражен, что место, которое он помнил как простую деревеньку, обзавелось стенами, башнями, садами и воротами.

Но так и было. Школа процветала, и в свою очередь, процветал город, ведь теперь в нем торговали пророчествами с купцами, невестами, корабелами. Люди приходили издалека, надеясь за деньги получить аудиенцию у Главного Слуги и рассказать ему свою историю. Если он считал ее достойной, они могли приобрести разрешение на один день, три или тридцать, и пройти по перешейку до острова Белых. Там кто-то из служителей начинал исследование пророчеств, чтобы найти то, которое относится к конкретному делу, свадьбе, или путешествию.

Но я забегаю вперед.

Я стиснул зубы, а затем сдался.

— На самом деле ты отлично понимаешь, что отошел назад в своем рассказе. Шут, я отчаянно хочу услышать эту историю, но я не должен опоздать на свою аудиенцию.

— Как хочешь.

Я успел сделать четыре шага, когда он добавил:

— Я только надеюсь, что потом мне хватит сил закончить.

— Шут, ну зачем ты так?!

— Ты действительно хочешь знать это? — старая нотка насмешки проскользнула в его голосе.

— Да, хочу.

— Потому что знаю, что мои насмешки бодрят тебя, — мягко и серьезно ответил он.

Я повернулся, готовый опровергнуть его слова. Но обманчивый свет огня показал мне его совсем другим, совсем не похожим на моего старого друга. Скорее, он был подобием марионетки того Шута, побитой, рваной, как любимая старая игрушка. Свет коснулся шрамов на его щеке, серых глаз и соломенных волос. Я не смог выдавить ни слова.