Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть четвертая [litres]

– Первый маршал, если вы еще этого не поняли, не просто предвидит атаку и опережает её, – начав наставлять, бергер не останавливался. – Нет, он своими движениями определяет, как и куда его можно будет атаковать, тем самым сужая выбор таких возможностей. Это крайне интересно, познавательно и должно быть полезно не только молодому Придду.

– Я бы все-таки удрал, – совершенно честно признался Марсель. В ответ раздался смех.

– Вы тоже великий боец, виконт. Если дуэль будет на языках, я от вас убегу, но смотрите. Важно не только войти в поединок, но и разойтись. Это было проделано безупречно.

– Это было проделано , – буркнул виконт, глядя, как вдосталь намахавшиеся и напрыгавшиеся «фоители» салютуют друг другу, – это было роскошно. Лучше б справилась с деревом только дикая кошка…

– Если вы имеете в виду рысь, – Райнштайнер соизволил повернуться к собеседнику, – то она в схватке ведет себя несколько иначе.

– И после схватки, видимо, тоже, – кивнул виконт, а из центра круга уже гремело:

– Фот! Фы фсе фители, к шему нато стремиться. Пфе! Фы носите фаши тыкалки, но от топрого зтарого орушия они фас не зпасают. Я путу упифать фсякого, кто путет назтолько глюп, што захотшет меня тыкать! Только дфишение, только пыстрота, но пыстрота умная. Вы не плохи, что пегут от тряпки, фы – фоители…

– Я постарался объяснить виконту Валме суть происходящего, – сообщил кому-то Райнштайнер, и Марсель немедленно обернулся. Бергер говорил с Алвой, возвращение которого залюбовавшийся Катершванцем Марсель прозевал. – Мне кажется, виконт вполне понял смысл твоих действий.

– Он это умеет. – Рокэ поискал глазами и нашел-таки у края палатки незатоптанный снег, которым и обтер лицо. – Так вот, возвращаясь к нашему разговору – брось ее. Как косточку абехо.

– Что бросить? – несколько растерялся Марсель, на всякий случай растопырив пальцы.

– Скуку. Во-первых, если ты вдруг не заметил, вернулся твой утренний кошмар, а во-вторых, мы едем туда, куда нам очень не хочется. Ойген, где Ариго? Он мне нужен.

– Ты оставляешь армию на Германа? – уточнил Райнштайнер. – Но маршал Эмиль скоро будет совсем здоров.

– Я оставляю армию на тебя. – Алва соизволил застегнуть воротник, надо же, он умел мерзнуть. – Пока маршал Эмиль не будет совсем здоров; дальше – как хотите. Ариго едет со мной. Вместе с Эпинэ.

За ювелирные лавки Руппи взялся не просто так. «Львы» узнали, что негоциант, помогавший местным предателям сговариваться с Гетцем, выдал замуж старшую дочь за ювелира из Олларии. Перед самым мятежом счастливый супруг умудрился устроить попойку в ознаменование годовщины своего брака и собрать на нее золотых дел мастеров. Никто из них ни до, ни позже в дурном замечен не был, но проверить всех, кто хотя бы лизнул горной зелени, следовало. Вот Фельсенбург и проверял все лавки по очереди, якобы подыскивая подарки, что требовало тщательных осмотров и длительных разговоров. Пока знакомое ощущение гадливости и потребность то ли убить, то ли высадить окно не накатывали, зато подбор драгоценностей неожиданно захватил. Двойные именины в ратуше приближались, и Руппи хотелось, чтобы украшением Сэль на них была не только собственная красота.

То, что уломать девушку принять дорогую вещь будет непросто, Руппи понимал, но принимать пока было нечего. Да и откуда бы во, что ни говори, фрошерской провинции взялись бы серьги или браслет, способные удовлетворить сына Волшебницы Фельсенбурга? Мелкие, тусклые камни в простеньких оправах и грубоватые, подчас дутые браслеты не годились, но у оставленного напоследок олларийца Руппи повезло. Причем дважды.

Рыжий белокожий мастер при виде столь значительной персоны запер лавку и предложил пройти в дом. Руппи с готовностью согласился и был препровожден в недурно обставленный кабинет без окон, зато с тремя дверями.

– Прошу вас сюда, – рыжий взмахом руки указал на высокий стул у обтянутого темным бархатом стола и вытащил связку ключей. – Не желаете вина или шадди?

Руппи не желал, вернее, он обещал отцу Луциану отказываться от любых угощений. Ювелир не настаивал; отперев ближайшую дверь, за которой обнаружилось что-то вроде шкафа, он принялся извлекать заготовки весьма недурных колец и браслетов.

Приличные камни и жемчуг тоже отыскались; обычно голубые глаза просят о сапфирах, но Руппи отчего-то приглянулся звездчатый аметист, который отлично бы оттенили крохотные бриллиантики. У мамы была такая брошь – цветок фритиларии на серебряном стебельке всяко интересней вечных ландышей, но не повторять же, тем паче рыжий фрошер вряд ли сравняется с лучшим ювелиром Эйнрехта.

– Я выкупаю камни, – Руппи развязал кошелек, – а что с ними делать, скажу завтра.

– Как вам будет угодно, – мастер с трудом скрывал радость. – Разрешите вас проводить?

Знакомое омерзение накатило в коридоре возле лестницы на второй этаж, хотя по пути в кабинет Руппи ничего подобного не чувствовал. Хозяин, с которым они просидели без малого час, был явно ни при чем, значит…

– Вы живете один? – как мог небрежно уточнил Фельсенбург.

– О нет, – улыбка стала еще шире и светлей. – Со мной моя супруга, две ее сестры и мать. Я в своей семье вроде стебля, на котором растут три цветка и плод.

– Неплохая задумка для броши.

– В самом деле! И как я сам об этом не подумал… Когда я буду иметь счастье вновь вас видеть?

– Завтра. Возможно, я приду не один, а с особой, которой предстоит носить ваши камни.

– Тогда мое счастье увеличится вдвое, но камни больше не мои.

Желание убраться пока еще превышало стремление выхватить пистолет, и Руппи убрался. Через две улицы его отпустило, еще через две он понял, что идет к Селине, то есть, конечно же, к отцу Филиберу, который должен узнать про рассадник скверны немедленно.

В синих сумерках знакомый особнячок казался ужасно славным, особенно золотой огонек наверху. Селина была дома, мало того, она была одна. Не считая открывшего двери «фульгата» и кошачьей троицы.

– Нашел гнездо, – с нарочитой лихостью отрапортовал Руперт, – и купил вам звездчатый аметист.

– Спасибо, мне не надо.

– А как иначе объяснить ваше появление в лавке? Мы придем делать большой заказ, вы, я и отец Филибер. Если я не ошибся, они вылезут, а отец Филибер выведет вас и впустит «фульгатов».

– Зачем?

– Белоглазых может быть несколько. С хозяином все в порядке, иначе я бы почувствовал эту дрянь раньше.

– Я опять непонятно сказала. Зачем нам отец Филибер? Он недавно был ранен, и у него еще не все прошло, иначе бы он не ходил к лекарю. Давайте сходим прямо сейчас. Еще не поздно, просто зимой рано темнеет. Девицы любят драгоценности, так что мастер не удивится, а завтра бесноватые могут куда-нибудь уйти.