Абрахам Меррит - Корабль Иштар (сборник)

- Госпожа, о, госпожа! - прошептала Саталу.

Но Кентон молчал, хотя насмешки Шаран задели его за живое. Неожиданно Шаран поднялась и запустила пальцы в сверкающие кудри.

- Саталу, - тихо произнесла она, - могу ли я своим присутствием разбудить раба? Может ли раб - если он молод и силен - разорвать ради меня свои цепи?

Она повернулась; сквозь тонкие одежды просвечивали изящные розовые изгибы ее груди и бедер, гибкие и совершенные; тряхнув волосами, она лукаво взглянула на Кентона, поправила локоны и выставила вперед крошечную розовую ножку.

Забыв обо всем, Кентон поднял голову, кровь горячо стучала у него в висках.

- Цепи разорвутся, Шаран! - воскликнул он. - Я разорву их, будь уверена! И тогда…

- И тогда, - отозвалась она, - и тогда мои девушки побьют тебя, как и раньше! - Она усмехнулась и ушла.

Кентон смотрел ей вслед, кровь в голове громко пульсировала. Он увидел, как Шаран, остановившись, что-то сказала Саталу. Девушка обернулась и подала ему знак, предупреждая о чем-то. Кентон закрыл глаза и положил голову на руку. Вскоре послышались шаги Закеля. Раздался свисток.

«Если она в самом деле думала то, что говорила, то зачем бы стала предупреждать его?» - думал Кентон.

Шаран взглянула на Кентона со своей палубы.

С тех пор как она стояла здесь, насмехаясь над ним, уже прошло какое-то время. Но сколько - если измерять его привычными для Кентона мерками - он не мог сказать. Сети безвременья опутали его.

Много раз он без сна лежал на скамье, поджидая появления Шаран. Но она не выходила из каюты, а если и выходила, то не показывалась ему на глаза.

Кентон не сказал викингу о том, что чары усыпляющего рога больше ему не страшны. Хотя он всей душой доверял Сигурду, но не был уверен в его ловкости. Он сомневался, что викинг сможет искусно притвориться спящим. А Кентон не мог рисковать.

И вот опять Шаран стояла у изумрудной мачты и смотрела на него. Рабы спали. На черной палубе никого не было. В этот раз Шаран была серьезна. Она заговорила сразу о главном.

- Кто бы ты ни был, - зашептала она, - ты можешь делать две вещи - перейти границу и бодрствовать, когда спят другие рабы. Ты сказал, что разорвешь цепи. Я верю, что и это правда, если только…

Она замолчала, Кентон прочел ее мысль.

- Если только я не солгал тебе, как я солгал тебе раньше, - сказал он спокойно. - Я не лгал тебе.

- Если ты разорвешь цепи, - сказала она, - ты убьешь Кланета?

Кентон сделал вид, что размышляет.

- Зачем мне убивать Кланета? - спросил он наконец.

- Зачем? - В голосе Шаран появились презрительные нотки. - Зачем? Разве не он заковал тебя в цепи? Бил тебя плетьми? Сделал рабом?

- А разве не Шаран встретила меня копьями? - спросил он. Не Шаран растравляла мне раны солью своих насмешек?

- Но ты обманул меня! - воскликнула Шаран.

Кентон опять притворился задумавшимся.

- Какова же будет награда этому лжецу, этому слабому рабу, если он убьет черного жреца для тебя? - спросил он напрямик.

- Награда? - повторила Шаран, не понимая.

- Чем ты отплатишь мне?

- Отплачу тебе? Да, я отплачу! - Презрение в ее голосе обожгло Кентона. - Я отплачу. Ты получишь свободу, я дам тебе мои драгоценности, возьми все…

- Свобода у меня будет, когда я убью Кланета, - ответил он. - А для чего мне твои драгоценности на этом проклятом корабле?

- Ты не понял, - сказала Шаран. - Когда ты убьешь черного жреца, я высажу тебя там, где ты захочешь. И тогда драгоценности пригодятся тебе.

Помолчав, она добавила:

- А разве они не имеют ценности там, откуда ты пришел и куда, пока на тебе не было цепей, ты всегда возвращался, если угрожала опасность?

Сладким ядом растекался ее голос, но Кентон только рассмеялся.

- Чего же ты еще хочешь? - спросила она. - Если этого недостаточно, то чего еще?

- Тебя! - ответил он.

- Меня! - Шаран не верила своим ушам. - Чтобы я отдавала себя кому-то как награду! Отдавала - тебе! Собака! - бушевала она. - Никогда!

До этого момента Кентон заранее рассчитал каждое свое слово, но сейчас, когда он заговорил, в его голосе звучал такой же искренний гнев, как и у Шаран.

- Нет! - воскликнул он. - Нет! Не ты отдашь! Клянусь Богом, Шаран, я сам возьму!

Он протянул к ней закованные в железо руки.

- Я завоюю этот корабль без твоей помощи - ты называла меня лжецом и рабом, а теперь швыряешь мне плату, как мяснику. Нет! Я завоюю корабль и сделаю это своими руками. И этими же руками я завоюю тебя!

- Ты мне угрожаешь! - Лицо Шаран озарилось гневом. - Ты!

Из-под одежды она выхватила узкий кинжал и швырнула ему. Словно ударившись о твердую невидимую стену, кинжал звякнул и отскочил, расколовшись, упал к ее ногам.

Шаран побледнела и отпрянула.

- Ты ненавидишь меня, - усмехнулся Кентон. - Пусть так и будет, Шаран. Ибо что такое ненависть, если не пламя, очищающее сосуд для вина любви?

Звук, с которым Шаран закрыла дверь, войдя в каюту, нельзя было назвать мягким. Хмуро усмехнувшись, Кентон склонился над веслом. Вскоре он спал так же крепко, как и похрапывающий рядом северянин.

Кентон проснулся от какого-то шума. На обеих палубах стояли люди. Размахивая руками, они показывали куда-то вдаль и громко говорили о чем-то. Над ними парила стая птиц. Впервые Кентон видел птиц в этом странном мире. Их крылья походили на крылья огромных бабочек. Их сверкающие перья, казалось, были покрыты ярко-красным и золотистым лаком. Их голоса звучали как звон маленьких колокольчиков.

- Земля! - воскликнул викинг. - Мы заходим в гавань. Наверное, чтобы запастись водой и пищей.

Дул свежий ветер, и гребцы не работали. Забыв о плети Закеля, Кентон встал на скамью и смотрел на берег во все глаза. Надсмотрщик этого не заметил, он сам был занят тем же.

Впереди поднимался высокий остров, залитый солнцем; разноцветные пятна, как маленькие радуги, вспыхивали тут и там. Если не считать этих ярких вкраплений, весь остров матово светился, как большой изогнутый топаз, лазурное море переливалось у берегов, как молочный опал, а на вершине острова ветви деревьев склонялись под густой листвой, напоминая огромные золотисто-янтарные плюмажи из страусовых перьев. Над островом радужными вспышками загорались яркие цветы.

Корабль подошел ближе. На носу, смеясь и весело переговариваясь, столпились девушки. Шаран стояла на галерее и задумчиво смотрела вперед.

Остров приближался. Разноцветный парус спустили, и корабль медленно подошел к берегу. Ное его уже почти коснулся земли, и только тогда повернули руль. Они плыли вдоль берега, а незнакомые деревья склоняли над палубой свои листья, похожие на те, что мороз рисует на оконном стекле. Листья были топазово-желтые и солнечно-янтарные; ветви деревьев мерцали, словно вырезанные из желтого хризолита. На них висели огромные огненно-красные цветы, по форме напоминающие лилии.