Абрахам Меррит - Корабль Иштар (сборник)

Взгляд голубых глаз обжег меня. Казалось, мрак сгустился вокруг него. И такой повеяло жутью, что у меня перехватило дыхание и замерло сердце.

- Это говорит вам сам Сатана! - повторил он.

Наступила пауза. Я старался взять себя в руки.

Опять зазвонил колокольчик.

- Пора, - сказал Конзардине. Он был очень бледен. Я понял, что выгляжу не лучше.

- Кстати, - голос Сатаны снова звучал совершенно спокойно, - у вас как раз есть возможность увидеть, что происходит с теми, кто пытается встать мне поперек дороги. Правда, придется принять некоторые меры предосторожности. Не беспокойтесь, с вами ничего не случится. Необходимо только, чтобы вы были безмолвны и неподвижны, а по вашему лицу ничего нельзя было узнать.

Конзардине встал. Я последовал его примеру. Поднялся и тот, кто называл себя Сатаной. Я догадывался, что он велик, и тем не менее был потрясен его гигантскими размерами, Я сам почти шести футов ростом, но он возвышался надо мной еще на один фут.

Я непроизвольно взглянул на его ноги.

- О, - учтиво заметил он, - вы ищете мои раздвоенные копыта. Пойдемте, скоро вы их увидите.

Он прикоснулся к стене. Йанель скользнула в сторону, открыв короткий широкий коридор без окон и без дверей. Он пошел впереди меня, Конзардине - сзади. Через несколько ярдов он остановился и опять нажал на деревянную панель. Она бесшумно отодвинулась. Я вошел следом за ним и остановился, ошалело разглядывая открывшиеся моему взгляду огромные палаты. Впрочем, размеры и архитектура их были таковы, что вернее было бы назвать их храмом. Да, да, я рассматривал самый необыкновенный храм, который когда-либо видели человеческие глаза.

Мягкий янтарный свет заливал храм. Но ламп не было видно. Гигантский купол возвышался в сотне футов надо мной. Только одна стена была прямая, другие, изгибаясь, отходили от нее, как внутренние стенки огромного шара. Прямая стена отделяла от огромной полусферы примерно три четверти.

Она была сделана из отполированного зеленого камня, по-видимому малахита. На нем была высечена картина в древнеегипетской манере.

Мотивом послужила легенда о Трех Богинях судьбы: древнегреческих Мойрах, римских Парках или Норнах древних скандинавов. Богиня Клото пряла нити человеческих судеб, Лахесис их направляла, Атропа держала наготове ножницы для обрезания нитей. И среди них красовался - Сатана.

Одной рукой он сжимал руку Клото, другой направлял руку Атропы и, казалось, что-то нашептывал Лахесис. Он не смотрел на нити, как и на тех, чьими судьбами правил. Глаза его были обращены в пространство. Все четыре фигуры были выполнены в голубом, алом и ярко-зеленом цветах.

Неизвестный мне гений, выдолбивший эту картину, добился удивительного сходства с подлинником. Даже глаза на камне горели тем же неукротимым огнем, что и глаза самого Сатаны.

Изогнутые стены были сделаны из черного дерева - тикового, а может быть, эбенового. Их, как паутиной, покрывал удивительный мерцающий узор. Я пригляделся внимательнее - действительно, самая настоящая паутина тонкими нитями исчертила черные стены и потолок. Она мерцала, как паутинки в лесу при лунном свете. Сотни, а может быть, и тысячи лет плелась она на этих стенах и на потолке.

Высеченные из черного камня скамьи поднимались У дальней стены храма наподобие римского амфитеатра.

Но все это я заметил, лишь когда смог отвести взгляд от господствующего в этой необыкновенной палате сооружения. Это была лестница из полукруглых ступеней, поднимавшихся постепенно уменьшающимися дугами вверх от основания малахитовой стены, - всего двадцать одна ступень из черного, как чернила, камня. Нижняя - примерно ста футов шириной, верхняя - тридцати. Высотой все они были около одного фута, глубиной - около трех.

На вершине этой лестницы, на небольшом возвышении, стояли два искусно изготовленных трона: один из черного дерева, а другой из тускло-желтого золота. Золотой трон был поднят еще и на пьедестал, и сиденье его было существенно выше первого.

Черный трон был пуст. Спинку золотого трона пересекала лента из королевского пурпурного бархата, на сиденье лежала подушка, обтянутая тем же королевским бархатом. На этой подушке покоились корона и скипетр.

Корона сияла разноцветьем огромных драгоценных камней: всеми цветами радуги переливались бриллианты, нежным голубым огнем светились сапфиры, зеленый излучали изумруды, красным пламенели рубины. Весь усыпанный самоцветами, сиял рядом скипетр, а набалдашником ему служил невероятных размеров бриллиант.

С обеих сторон лестницы выстроилось по семь стражей в свободных белых одеяниях, напоминающих арабские бурнусы Но если это и были арабы, то совершенно неизвестного мне племени. Скорее, стражи напоминали персов. Восково бледны были их вытянутые мрачные лица, а глаза были так черны, что, казалось, в них нет зрачков. Каждый держал в правой руке свисающую, как змея, веревку с петлей на конце - что-то вроде лассо или аркана.

На каждой третьей черной ступени, словно живой огонек, светился отпечаток маленькой детской ножки. Всего же отпечатков было семь. Неземное сияние исходило от них, словно они в самом деле были живые и хотели взбежать по этим ступенькам.

Когда я увидел корону и скипетр, во мне разгорелось страстное желание завладеть ими и властью, которую они приносили. Меня затрясло, словно в лихорадке.

Но при виде искрящихся детских следов во мне забурлил такой необъяснимый страх и столь сильное отвращение, что страсти моей как не бывало…

Я вздрогнул, услыхав голос Сатаны:

- Сядьте, Джеймс Киркхем.

Почти напротив закругленной стены рядом с первой ступенью лестницы стояло кресло весьма странной формы, что-то вроде миниатюрного трона. Я с чувством облегчения опустился в его объятия.

В то же мгновение стальные обручи охватили мои руки и ноги и приковали их к креслу, со спинки, которой коснулась моя голова, опустилось покрывало. Его толстый, набитый чем-то мягким, нижний край плотно зажал мне губы.

Я оказался прикованным к креслу с кляпом во рту и закрытым лицом. Но я и не пытался сопротивляться.. По-видимому, это были те самые меры предосторожности, о которых предупреждал Сатана. Обручи, хотя и держали крепко, но не сдавливали руки и ноги, мягкая подушечка, сжимавшая губы, не доставляла особых неудобств, покрывало было сделано из какой-то особой ткани, которая, скрывая мое лицо, в то же время позволяла мне видеть все совершенно отчетливо.

Я увидел Сатану у подножья лестницы. Черный плащ укрывал его громадное тело от шеи до пят. Он неторопливо начал подниматься наверх. Как только его нога коснулась первой ступени, одетые в белые балахоны стражи низко склонились перед ним. И лишь когда Сатана сел на трон, они выпрямились.