Абрахам Меррит - Корабль Иштар (сборник)

Янтарный свет медленно тускнел и наконец совсем погас. Но в то мгновение, когда должна была наступить полная тьма, яркий белый свет хлынул на трон и ступени. Свет лился правильной полусферой, словно колпаком укрывая трон, лестницу, четырнадцать стражей и меня. И на этом свету семь следов засияли невыносимо ярко, казалось, они стремятся порвать невидимые удерживающие их нити и последовать за своим хозяином, маленьким Буддой. Жутко сверкали немигающие глаза Сатаны, сидевшего на троне, и каменного двойника за его спиной.

В дальней части храма, там, где находились каменные сиденья, послышалось движение, как будто там рассаживалось множество людей. Приглушенно шуршали платья слуг, снующих туда-сюда по черным стенам панели, открывая потайные проходы, через которые устремлялась в храм невидимая публика.

Кто они были, эти люди, и что там происходило, я не мог видеть. Колпак ослепительного света, окружавший лестницу и трон, служил непроницаемой завесой, за которой царила абсолютная тьма.

Ударил гонг. Наступила тишина. Как в театре, двери за прибывшей публикой закрылись и занавес готов был подняться.

Вверху, примерно посредине между полом и потолком, на границе белого света и тьмы я увидел шар, светившийся, словно маленькая луна. Его левая половина была затемнена, лишь полоска по ее краю тускло искрилась, правая половина ярко светилась.

Ослепительный белый свет неожиданно погас. Но лишь на мгновение храм погрузился в полную темноту. Свет вспыхнул снова.

Но теперь Сатана был на помосте уже не один. Рядом с ним стоял тип, которого только сам дьявол мог вызвать из преисподней. Это был негр с короткими кривыми ногами, необычайно широкими плечами и длинными, чуть не до колен, руками. Мышцы и сухожилия на руках и на плечах выпирали, подобно толстенным черным канатам. Только набедренная повязка прикрывала его наготу. Приплюснутый нос, выпирающая вперед челюсть, похожий на щель рот, близко посаженные маленькие глазки, горевшие злобным огнем, выдавали страшную жестокость этого обезьяноподобного человека.

В одной руке он держал длинную тонкую веревку с петлей на конце, сплетенную, похоже, из женских волос. Из набедренной повязки торчал узкий нож.

Позади меня раздался сдавленный вздох, будто у десятков людей разом перехватило дыхание.

Еще раз ударил гонг. Два человека вступили в круг света. Один был Конзардине, другой - высокий, прекрасно сложенный и безукоризненно одетый мужчина лет сорока. Он выглядел как благородный английский джентльмен. Шепот вроде бы удивления и сочувствия донесся со стороны невидимой публики, когда он повернулся к черному трону.

Он держался беззаботно и раскованно, но я заметил, как дрогнуло его лицо, когда он увидел чудовище, стоявшее рядом с Сатаной. Он вынул из портсигара сигарету и прикурил. Бравада, сквозившая в его действиях, выдавала его волнение, да и легкую дрожь руки, державшей спичку, он не смог скрыть. Тем не менее он неторопливо затянулся и взглянул прямо в глаза Сатане.

- Картрайт, - голос Сатаны взорвал тишину. - Вы ослушались меня. Вы пытались стать мне поперек дороги. Вы посмели пренебречь моей волей. Из-за вашего неповиновения чуть не провалился задуманный мною план. Вы хотели сорвать куш и сбежать от меня. Вы даже задумали предать меня. Я не спрашиваю вас, так это или не так. Я знаю, что это так. Я не спрашиваю вас, почему вы так поступили. Вы поступили так, и этого достаточно.

- А я и не собираюсь оправдываться, - довольно спокойно ответил Картрайт. - Однако я могу еще раз повторить, что беспокойство, которое я вам доставил, результат ваших ошибок. Вы настаиваете на своей непогрешимости, и тем не менее в моем лице вы выбрали неподходящее орудие. Если мастер выбрал инструмент, непригодный для своей работы, кого винить - инструмент или мастера?

- Инструмент нельзя обвинить, - чуть помедлив, ответствовал Сатана. - Но что дальше делает мастер с таким инструментом? Он больше не использует его. Он его уничтожает.

- Настоящий мастер так не сделает, - сказал Картрайт. - Он воспользуется этим инструментом для той работы, для которой тот подходит.

- Не воспользуется, если у него достаточно много хороших инструментов и есть из чего выбрать.

- Все в вашей власти, - произнес Картрайт. - Тем не менее вы знаете, что я вам ответил. Вы вынесли несправедливый приговор. Или, если, как вы хвалитесь, вы действительно непогрешимы, значит, вы нарочно выбрали меня, чтобы я провалился. В любом случае наказывайте себя, Сатана, а не меня!

Сатана изучающе смотрел на Картрайта. Какой напряженной была эта минута!

- Я не прошу вашей милости, Сатана. Я прошу справедливости, - сказал Картрайт.

- Еще не все! - медленно промолвил Сатана. Его пылающие глаза стали мрачными и холодными. И опять из темноты храма донесся вздох.

В абсолютной тишине прошла еще одна бесконечная минута.

- Картрайт, вы ответили мне, - безо всякого выражения пророкотал трубный голос. - За этот ответ вы получите дополнительный шанс. Вы напомнили мне, что мудрый мастер использует плохой инструмент для работы, где тот еще может послужить и не сломаться. С вами я поступлю так же.

Итак, Картрайт, вот мое решение. Вы пройдете четыре ступени. Все сразу. Сейчас. Вы имеете, во-первых, шанс выиграть корону и скипетр и все земное царство вместе с ними. Если, конечно, все четыре следа, выбранные вами, окажутся счастливыми.

Во-вторых, если три из них окажутся счастливыми, а один моим, я прощу вас. В знак моего признания того, что в вашей притче о мастере и неправильно выбранном инструменте есть доля истины.

Лицо Картрайта порозовело, видимо, немного спало нервное напряжение.

- Если вы наступите на два счастливых следа и два моих, я оставлю вам два выхода: быструю и безболезненную смерть или рабство. Короче говоря, Картрайт, вы сможете выбрать либо мгновенное уничтожение вашего тела, либо медленный распад души. И эту милость я оказываю вам в признание ваших слов о том, что мудрый мастер находит применение ненужному инструменту.

И опять из темноты донесся вздох. Лицо Картрайта побледнело.

- И, наконец, последний вариант - поднимаясь наверх, вы коснетесь трех моих изящных маленьких слуг. В этом случае, - голос его стал зловещим, - в этом случае, Картрайт, вы умрете. Вы умрете прямо здесь от веревки Санчалы. И не один раз, нет, Картрайт. Вы будете умирать тысячу раз. Медленно и мучительно потащит вас веревка Санчалы к вратам смерти. Медленно и. мучительно снова вернет вас к жизни… И снова и снова… И снова и снова… До тех пор, пока ваша истерзанная душа не найдет в себе силы возвратиться в ваше тело и, стеная, поползет через врата смерти. И они захлопнутся за ней… навсегда! Таково мое слово! Такова моя воля! Да будет так!