Елена Асеева - Веремя странствий [СИ]

— О… наш избавитель пробудилси… Добре день Борюшенька. Мальчуган скромненько потупил глазёнки, и, просияв, у ответь загутарил:

— Да како я избавитель… Усяк бы сице поступил.

— Усяк…да не усяк, — встрял у балаканье Гордыня, он поместилси на оземи супротив Борилки и тяперича пронзительно вглядывалси у негось.

— Эт… точнёхонько, — поддержал соратника Сеслав, подходящий к костру да сжимающий у руках нарублены ветви ивы и берёзы. Следом за ним пришли Крас и Орёл, оные также принесли для поддержания огня сушняка, стволов и мха. Скинув принесённое на землюшку, робяты принялись вусаживатьси справа от Гордыни. Сеслав же положив ветви ивы свёрху на сваленное парнями, отряхнул от кусочков землицы руки и охабень, у который был одет, да присев на корточки, осторонь костерка, обращаяся к Гордыне, сказал:

— Ты то… хоть Борюшу покорми… Он ведь сувсем оглодал, почитай два денька ничавось у роть не ложил. Гордыня торопливо кивнул и без задержу споднял с оземи, лежалое прямо подле костерка, завёрнутое у ручник мясцо да протянул мальчику, а Орёл перьдал кубыню с водицей. Отрок, подавшись уперёдь, принял, поданный над костром, куль и ощутил тёплый дух от плящущего под рукой пламени. Протяжно и звонко заурчало у животе Борилы стоило яму пояти итьбу. Посему мальчишечка уже не мешкая, положил ручник, посторонь на рваный киндяк да развернув его стал шамать хоть и холодно, но вельми вкусно мясо, запивая, здоровенные, засунутые у роть, куски водицей. Внегда малец напоследях насытилси, а ропщущий его животь утих, вон свернул остатки мяса у ручник, утёр жирны уста обратной стороной пясти, и перьдал тот куль Гордыне. Нежданно по раздолью энтих неприютных краёв пронёсси негромко тако о-к…о-к… будто долетевшее издалече, и немедля встрепенулси сидящий Орёл. Парень подскочил с оземи, и, встав на ноги, испрямивши спину, завертел головой.

— Слыхали? — шебутно поспрашал он. — Ентово ужотко дня два тако раздаётси, ей-же-ей… денька два-три.

— Агась, — подтвердил слова вьюноши Гордыня, и также беспокойно принялси озиратьси.

— Може то птица кака гикаеть, — замерекал Крас и вслед за другом поднялси с землюшки, встав подле него.

— То не птица… то грибы перьговариваютси, — пояснил отрок и абие усе взоры соотчичей вуставились на него. — Ну те грибы, — добавил смущённо он. — Каковые прислуживают Озему и Сумерле.

— Борюша, — прокалякал Сеслав и усевшись вудобнее обок Гордыни, улыбнулси во весь роть, отчавось лико его хоть и изуродованное шрамом стало до зела добрым и словно по-светлело. — Ты ж нам ни чё не сказывал… Окромя того, шо подла Ворогуха ны вобманула, да не вызнав от тобе ничавось, вупорхнув скрезь стену, воставила одного у той лазейке… Можеть причло времечко тобе усё нам поведать?

— Причло, — тихонько молвил малец и томительно вздохнул. — Токмо мене уж дюже того… уж как-то не по собе вам сказывать чёсь я вызнал.

— Отчавось сице Борюшенька? — вопросил ровным гласом Сом. Борилка повертал голову и глянул на восседающего недалече от него воина. А Сом нежданно подморгнул ему тем самым, капельку прикрытым оком, и эвонто вышло утак потешно, шо мальчуган увесь просиял, а таче и вовсе прыснул смехом. Немного погодя ж утишившись и перьстав смеятьси, мальчик негромко поведал своим путникам, обо всём чё сведал и чяму стал самовидцем. Закончив свову молвь мальчонка смолк, немотствовали и воины, верно обдумывая услышанное, малёхо опосля, легохонько кашлянув, закалякал Былята:

— Оно було сразу видать, шо Борюша выбран не спроста… Токмо я никак ни мог скумекать, узрев его старша братца, отчавось избран у таку дальню стёжку меньшой, а не старшие.

— Не-а… меньшой у нас Младушка, — поправил воина мальчик.

— У… да про того и говорку не могёть иттить… то сувсём ребятёнок, — продолжил гутарить Былята выслушав пояснения мальца. — А днесь мене усё ясненько… Оно то ясненько стало тадысь ищё, кады мы с Цмоком билися… Ужесь николиже мене не забыть смелый дух нашего Борюши… И як вон, не пужаяся тогось страхолюдного змея, бёг к няму, абы ны выручить… ны усех! Чаво ж Крышня и прямь выбрал из усех потомков самого достойного… Таво у каво дух мощный як и у самого Индры.

— От… токмо я водного не спойму … за одно я трявожусь, — скузал Сеслав, и беспокойно потеребил свову рыжу с седой порослью волос бороду. — Ты ж Борюша меч то у руках николи не держал… як же ты им вуправишьси супротив зла?

— Вон же… у тот меч, — вмешалси у беседу Орёл, он и Крас ужось давно уселися осторонь Гордыни, и внимательно усё эвонто времячко слухали мальчишеньку. — У тот меч… он ведь зачурованный… выкован самим Сварогом… Можеть он как-то чудно бьётьси…

— Ха…ха…ха…, — громогласно загреготал Гордыня да сице, шо Гуша, притворяющийся спящим мигом подскочил с рваногу костыча Борилки и негодующе глянул на воина. — Чё? — вопросил тот шишугу.

— Чё…чё…смеятьси утак токмо ненадь… Вишь у вас туто-ва хволый отдыхаить, — протяжно растягиваючи слова отметил Гуша, и сызнова, верно ослабев, повалилси на костыч. Гордыня недовольно покачал главой, словно усомнившись в проявленной шишугой слабости, одначе прекратив смеятьси, и понизив голос, глядичи на Орла, произнёс:

— Я чаво смеялси то… Орёл от ты с малолетства меч у руках дёржишь… И скажи мене видывал ты, шоб он како чудо казал?

— Но…, — начал было парень и враз его лико покрылось рдяными пятнами от смущения. Обаче Сеслав перьбив вьюношу, и поддержав соратника, изрёк:

— Эт… я с Гордыней согласен… Меч он можеть и зачурованный, вон як у Краса, а усё ж мечом востанитси… И коли ты егось у руках не держал, вряд ли с ним управишьси.

— Я об ентом тоже думкал…, — прокалякал Борила, и обвёл усех сидящих за костром взглядом. — И о том вжелал вопросить Озема… но посем не стал.

— Эвонто почему? — перьспросил Былята и не мнее заинтересованно, чем други соратники замер, пужаясь спугнуть реченьку мальца.

— Занеже ентовым мячом… не мене надобно будять битьси, — ответствовал отрок и сам затих, вуставившись очами у далёкий небосвод. А у там… у небушке чичаса блистали, будто начищенные, сероватыми боками крупны воблака, вони лениво ползли по голубому куполу и скрывали за собой пылающее златыми лучами красно солнышко. Грозный сын СтриБога, Позвизд, ноне не раздувал ветра. Можеть вон подалси тудыли у поднебесье, а можеть вулёгси почивать идей-то у тех бескрайних, неприютных далях Бел Света, поросших кривенькими ивами, берёзовыми стланниками и мхами.

— Верно, — миг спустя продолжил гутарить отрок, да тронул вуказательным перстом левой руки зачур притаившийся под охабнем. — Верно энтим божьим мечом должон битьси Бог…Асур… Тот какового я смогу оживить… И возвярнувши человечий облик, вручу ему меч для победы над панывичами. Мальчуган смолк, и околот костра стала витать тишина…У то отишие будто б правило и усём том краю… наполняя эвонто приволье торжественностью и величием. Лишь изредка ту лепоту нарушали еле слышно потрескивавшие у костре веточки ивы, погибающиее в пламени Семаргла, да инолды долетало откуда-то раскатистое ок…ок… перьговаривавшихся меж собой прислужников Озема и Сумерлы.