Елена Асеева - Веремя странствий [СИ]

У та сама кровь, стекая из приоткрытого рта, покрывала своим рдяным цветом и подбородок, и грудь нежити. «Упырь», — скумекав произнёс про собя мальчик. И хотя вон не раз ни видал энтих вредных и злобных духов, но абие уразумел отчавось болел и синел дядька Любин. Судя по сему, нежить давнешенько ужотко сосёт со спящего воина юшку, исподволь забирая евойно здоровье, силы и жизть. Боренька лежал не издаваючи никакого звука и шороха, не ведая чаво деять. Занеже, по-видимому, окромя него никтось не зрел ту нежить. И даже поднявшийся с охабня Сеслав, подошедший к Любину, склонившись над соратником, ощупывая евойнов лоб, ни видал Упыря, да чуть було не наступил на того. Нежить меже тем мало-помалу подалась у бок и вжалась в мох, став ноли не отличимой от него, стараясь, судя по сему, слитси с растительной поверхностью, каковая у свете дальних звёзд ночи была не вжёлтой, а какой-то серой. Когды ж Сеслав вернулси вспять и опустившись сторонь Борилки, улёгси подле. Малец углядел як Упырь вдругорядь придвинулси к Любину. Своими короткими ручонками он обхватил вуказательный палец воина, и, впихнув его у рот, впилси в негось вострыми зубами да принялси чмокать. А тело его, промаж того, наново побагровело, налилось точно начало наполнятси кровью. Борила ащё морг медлил, посем стремительно вскочил на ноги, да мгновенно скинув с собя рубаху, кинулси к сосущему кровь Упырю, при энтом громко гикнув:

— Упырь, Упырь сосёть у дядьки Любина юшку. Подбежав к нежити, оная не дотумкав, шо поймана, продолжала насыщатьси кровью, мальчик упал на Упыря грудью, коснувшись поверхности его гладкого да влажного тела знаком Велеса, не мнее громко воскликнув:

— Силой Асура Велеса, нежить-Упырь проявись! Токмо стоило мальчонке навалитси усей своей могутностью на нежить, аки вона не мешкая отпустила палец Любина и замерла. Вжесь, чаятельно, пытаясь слитси со мхом. Одначе зелёно-голубые лучи знака Велеса, выпорхнувшие из груди мальца, осенили своим сверканием спину Упыря. И тот мгновенно засиял голубовато-зелёным светом, слегка пляшущим по поверхности егось кожи. Нежить раскрыла свой ужасный роть и громко загамила сице, будто закрякала лысуха, тока паче резко и противно. Подскочившие бывше на дозоре Былята, Гордыня да немедля пробудившийся Сеслав, затеплив светочи осветили огнём Любина, Упыря покрытого сверху голубоватым блистанием да подымающегося с него на ноги Борилку. Абие проснулись и други воины, да повскакивав со своих мест, обступили нежить и хворого соратника.

— Эт. ж… я сице и думкал, — чуть слышно прошептал Сеслав и поднёс пламя светоча к телу Упыря, тот резко повертался и глянув своими бегающими глазьми на столпившихся странников оскалилси, казав усем двойны ряды вострых зубищ. Вредный и злобный дух теперича покоилси на спине, да поджав к брюху коротки ножки, поднял уверх руки и раскрытыми ярко-пурпурного цвета ладошками, укрыл ощеренный рот, обильно смоченный кровью Любина.

— Вон точнёхонько привязалси к Любину ащё у перву ночь на болотах, — заскрипев зубами, да сёрдито топнув ногой об оземь, молвил Сом. — И усе эвонти деньки пил с няго юшку, оттовось тот и слабел опосля кажной ночи… Як же ты ево Борюша заприметил?

— Невзначай, — ответствовал мальчик, он ужо поднялси на ноги и сорванным мхом утирал ту саму влажность, оставшуюся на груди и пузе от нежити. — Не спалось мене… а таче я вуслыхал плюмканье, думал то Гуша сызнова жвакаеть. Открыл очи, а там вон… Упырь…

— И чавось с ним будем делать? — вопросил Былята, и, протянув к нежити ногу, восторожно пихнул того носком сапога у бок. — Эх… ноне Любину вже не поможешь, раз енто дрянь с него юшку сосала.

— Давайте евось на куски порубим и вутопим, — грозно откликнулси Щеко и схватилси рукой за рукоять меча.

— Он же нежить… мячи его не беруть, — изрёк было Ратмир. Обаче тут Крас выхватил из ножен свой меч и рубанул Упыря прямо по удлинённой, яйцевидной главе. Послухалси предсмертный окрик, звук плеска такого, словно, штой-то огромное кинули у водицу, и головёшка Упыря отвалилась от его тела, а коротки ручки и ножки зараз задёргались. Голубо сияние покрывающее тело нежити, без задержки, стекло к месту обреза на теле и главе, и вроде як запеклось плотной синеватой коркой. И тады ж затряслись масенькие глазки Упыря и ужотко перьстав бегать закатились увысь, а веки избура-красные дрогнув сомкнули очи. Да чрез миг кожа на нежити поблекла, а засим и вовсе приобрела сизовато-красный цвет, и сам вон словно спал с тела, резко схуднув.

— Похоже издох… — скузал Щеко и чуть поморщилси, зане нежить выпустила изо рта дюже отвратительный запах гнили. — У тось верно от лучей знака Велеса.

— Живей разведём костры… у там на краю ентой полянки сожжём его, абы он больче не ожил, — воскликнул Крас и схватил Упыря, за небольшое отёкшее ухо, подняв главу со мха. — Можеть полымя ево основательно изничтожит.

— Не-а… неможно нежить сжигать, — поспешно загутарил Сеслав и положив руку на плечо парня остановил евойный порыв. — От него усе стороны пойдёть дым, по болоту вон разнесётси и Упыри, да остатки усякой нежити мгновенно приползуть… и тогды нам с ними не справитси. Ну-тка луче унесём Упыря отсюдова подальче и выкинем…

Орёл бери светоч, — обращаясь к стоящему рядом вьюноше, молвил воин, и протянул ему светоч. — Святи мене и Красу… Пройдем чуток по тропочке вспять, и вутопим Упыря у каком-нить окошке. — Сеслав наклонилси, и, взяв нежить за коротку влажну руку, добавил, ужесь воззвав к мальчику, — Борюша покудава мы не вернёмси, ты не спи…

Оно як лишь ты овый их могёшь зреть… Сотри усе глаза, можеть вон тут был не один… и особлива приглядывай за Щеко и Ратмиром, занеже у них язвины, а Упыри юшку издалече чують. Борилка торопливо кивнул, а Сеслав, Крас и Орёл, освещающий им путь, вышли на жёлтоватую тропку, каковая хоть и прикрытая водицей, точно немножечко у ней утопшая продолжала блистать, да направились по ней у обратну сторонку. Сом и Былята присели на корточки обок Любина, который затих и почудилось ано, шо перьстал дышать, да вощупали того.

— Эх…, — горестно выдохнул из собя Сом. — Помер… до смерти рюха така мерзка замучил нашего собрата.

— Як помер? — дрогнувшим голосом перьспросил Борилка и глянул у синее, будто усохшее, лицо воина лишившееся не тока своей красоты, но и жизни.

— Як…як, — негромко молвил Былята и подтянув охабень выше, накрыл им лико соратника. — Усю энта тында жизть с него высосала.

— Значить я не вуспел спасти… помочь, — изрёк отрок и громко всхлипнув, почуял, аки чавой-то словно ухватило его изнутри за горло, а на глаза навернулись солёны слёзы.

— Ты б и не смог помочь аль спасти, — ответил Сом, вон поднялси на ноги, и, шагнув к мальчику, приобнял того за плечи да заглянул у его зелёные с карими брызгами очи. — Як токмо Упырь у первой соснул у Любина юшку… сице и усё… вже ничавось ему не могло помочь. Из очей Борилки брызнули, на щёки, крупны слезинки, а Сом заметив их, прижал ко собе отрока, уткнув его лицо у свову грудь и ласковенько, аки отец, погладил по светло-пошеничным волосам.