Елена Асеева - Веремя странствий [СИ]

К вечёру нового денёчка путники и впрямь достигли рубежа болотных земель, да узрели пред собой хвойны леса. По краю краснолесья пролегала полоса топкого болоту, такого точно в эвонтом месте стояла высока вода. Хорошо, усё ж, шо у странников имелась тропка Кострубоньки, а то вернёхонько не скоро смогли б вони преодолеть то местечко и добратьси до возвышенности на каковой разместилси бор. И ведь на руках их нынче был не токмо вумерший Любин, оного несли на носилках, но и два хворых соратника. У водного из них, Ратмира, к средине дня сице опухло лико, шо глаза и вовсе перьстали видеть, они схоронились под отёкшей кроваво-синей кожей, а посему егось осторожно придерживая под руку вел Гордыня, аль Орёл. Плечи второго страждущего, Щеко, также оплыли, а евойны руки почти до локтя страшно набрякли, да сильный жар сотрясал усё тело, оттовось и ему помогали итить, хотя он и бодрилси. Тело Любина по очерёдке несли на носилках соотчичи. Борилка шедший позадь вэнтих носилок, наблюдал як посиневша рука воина, свисающая с деревянной жерди, клонилась к долу и корявенько помахивала мелькающим кустарничкам болотной одури, зелёным мхам и окошкам с водицей. И кажный раз, глядя на тако помахивание, мальчоночка горестно вздыхал и так, абы никто не видывал, утирал проступающие у очах солёны слёзы, ужо дюже сильно перьживаючи за помершего, доброго и развесёлого, дядьку Любина. Впрочем о Любине грустил не токмо Борюша, но и все евойны соратники и ано Гуша. Тот инолды, идючи обок носилок, подсигивал увысь, и жалостливо подвывал, так будто ктой-то егось оченно крепко ударял по покрытой сверху короткой, тёмно-бурой шёрсткой головёшке, поясняя странникам, шо у них, у шишуг, принято сице провожать померших. Кады путники, напоследях поднявшись на бугор, вошли в краснолесье, покинув болотны просторы, то перво-наперво облегчённо вздохнули, потомуй как распрощались они не токась с владениями Болотника, но и с землями злобной нежити. Пройдя немножечко вглубь бора, решили устроить привал зане Щеко и Ратмир до зела ослабев, желали вотдохнуть. На небольшой кулиге у перелесье порядили располагатьси на ночлег. Усё то времечко, особлива бережно сберегающий свову котомочку Борилка поклал её на поваленный ствол дерева сосны, шо прикорнул посередь прогалинки. Да вопосля и сам устало опустилси подле него, на како-то мгновение уставившись у хвойный лес окружающий плотными полосами энто ровное место, чистое и безлесное, поросшее низкими травами. Обаче чуток попозжа вон, развязав снурки на котомке, достал из неё кугиклы, на коих ужесь давненько не игрывал, и, поднеся к устам, лягохонько перьбирая на винструменте дырочки, подул у него. И тады ж по лесным далям полетела грустная погудка… така, шо не токась запечалились путники, собирающие ветви для костров, но закручинилси, затосковал усам лес. Поначалу бор неподвижно застыл… перьстали у нём колыхатьси веточки да хвоинки-иголочки. Затих сякий перестук або напев птицы, вже будто усё окрестъ заснуло иль вумерло… Одначе миг спустя он унезапно заплакал… да сице тихо… тихо… же верно вторя звукам кугиклы. И слышалси у том плаче заунывный вой ветра, жалобный стон умирающего зверя да протяжные человечьи причитания по почившему сроднику. Борила играл на кугикле, а лес ему подпевал, горюючи сообща с ним из-за потери дядьки Любина… И мальчику чудилось то не бор поёть, а како-то живое существо. Пытливым взглядом отрок всматривалси у сереющие просторы леса, и вмале узрел тогось, кто вторил ему.

Мгновенно перьстав играть на винструменте, малец изумлённо вуставилси на него… того существа, каковой ему подтягивал, утак поколь не решаясь убрать от губ кугиклу. Существо стояло посторонь сосны такой высокой… высокой со стройным отливающим краснотой стволом, с широкой, густой кроной усыпанной светло-зелёной хвоей. Нежданно енто создание свершило робкий шаг уперёдь и абие мальчик углядел, шо то существо не водно, а их туточки, на кулиги, несколько. Эвонти создания были вельми чудными и сверху они походили на человека, будучи росту не малого ужось повыше Краса можеть вершка на три, четыре… а можеть и на усе пять. У тогось существа, на которого зекал отрок, як и у сякого человече, имелась голова на коей находилось дюже раскрасивое лико с бледно-зеленоватой кожей и тёмно-зелёными, чуток пониже плеч, волнистыми, распущенными волосьми. До талии енто верно была женщина и даже идей положенно у неё имелась небольша грудь, но сразу от стана униз уходил расчленившийся ствол древа, напоминающий многокорневое, пучкообразное тело тёмно-бурого цвету. Впрочем и рук у создания не було, заместо них имелись ещё паче тонкие корни выходящие из плеч, по два с разных сторон. По поверхности рук— корней росли огромадные, вроде плоских бероских тарелей, грибы, а у там идеже у человека находилась кисть да пальцы, у существа имелось множество тонких, кривых, сучковатых веточек. Ноги-корни, их Борилка, насчитал не меньче девяти, слегка изгибались на концах, образуя вяще широкие стопы. Чичас вони, у те стопы, неторопливо ступали по хвойной подстилке и коротенькой травушке, шо покрывали оземь, двигаясь навстречу странникам. Однакось мальчуган, разглядывая подходящих лесных жителей, заметил, шо не у всех у них есть груди, оно, по-видимому, посему часть из них была мужами, да и волосья у тех, безгрудых, смотрелись прямыми, и короткими. Прошло сувсем немножечко времечка як усе путники узрели тех созданий, и Былята тихонечко молвил, поднявшемуся от костерка, Сеславу:

— Вэвонто кажись друды лесные.

— Кажись, — также еле слышно согласилси Сеслав, и бросил суху ветвь, каковую сжимал у руках на матушку землицу. Гуша же почемуй-то, при виде друдов, стремительно вскочив с земли, иде обок поваленного ствола выбирал из муравейника лялизкой вкусну живность, спряталси за спину Сеслава. Хотя по вулыбкам ентих созданий, по их светло-зелёным, чистым глазам чудилось, шо потомки Анта Велесевича и Прии Богумировны не могуть творить зло и являютси народом светлым да добрым.

— Добре вам странники, — закалякал подошедший ближее усех к людям друд, у которого с подбородка свисало несколько серебристых волосков, и чуть слышно заскрыпев поклонилси им. — Приветствуем наихрабрейших и наисильнейших беросов в наших землях! Ибо не всякому человече дано пройти грозные, болотные просторы, где издревле правит Лихо Дулеб, оный есть возмутитель спокойствия и предатель воинства Асура Велеса… И который долгие… долгие века прячется здесь, в ожидание того денёчка когда всколыхнётся на Бел Свете зло. Друд смолк и также тяхонечко скрыпнув поднял главу да ласковенько вуставилси глазьми на притихшего Борилу, прижимающего к устам кугиклу.