Елена Асеева - Веремя странствий [СИ]

— Руби…руби ему главу Крас, доколе вон водицей захлёбываитси! Парень у тот крик явно вуслыхал, а можеть он усё видал, да уразумел, чаво произошло меж мальцом и змеем… И покуда Цмок выгибаючи тело и шею, открывал обширно пасть да старалси аль сглотнуть… аль выплюнуть венок и ужось то чё из нягось вылялось, Крас подбёг к няму. Вон оказалси у том месте, идеже глава змея переходила в тело да топорщились у разны стороны жёлтые перья, и, мгновенно взмахнув вверх мячом, усей своей дюжей мощью, вопустил голубоватый клинок прямо у ту перьевую густоту. Меч, так почудилось Борилке, попал не в крепку кожу да кость, а словно проехалси почемуй-то мягкому и податливому, да резво пройдя скрезь оперенья (при ентом послухалси тихий скрёжет да хруст) шибко быстро выскочил с под шеи, отделив одно от другого… главу от туловища. И тутась вже тело Цмока выгнулось дугой… и лихорадочно сотряслось. Цельный глаз вздрогнул на миг, досерёдки прикрылси слегка прозрачным веком, а погодя наново открывшись сице и замер, безжизненно вуставившись у небосвод. Из разинутой пасти выпал большой кумачовый язык. Глава Цмока оторвавшись от шеи, подскочила увысь, раставшись на век с туловищем, да сделав у полёте водин чудной перьворот, притулилась к оземи. Она впала на леву сторону так, шо воткнутая у левый глаз стрела, зычно треснув сломалася, а воставшаяся часть влезла у глубину почитай вытекшего зрачка. Тело змея ищё немножечко сохраняло чудной выгнутый вид, а таче напряжённо содрогнувшись, закачалось и восело на землю, при ентом вытянув у бок кровоточащее лево крыло да чуть було не накрыв им Краса… благо парень вуто усмотрел и резво отскочил у сторонку. Борила ужесь востановил свой ход и тяперича стоял да сотрел на повалившееся тело змея, кые усё ищё еле зримо вздрагивало, кады сзади к няму подошёл дядька Сом. Воин крепко схватил за плечи мальчугана, и слегка приподняв увысь, повернул к собе, да заглянув у евойно лико, срывающимся гласом поспрашал:

— Борюшка, ты чавось сувсем ополоумил… Чё бёг к ентому змею… нешто не слыхал мово зову, — губы Сома были покрыты у мелку кроваву трещинку, из носа обильно текла юшка, а на правой щеке и вовсе зиял большой, рдяный ожог.

— Я вспомнил про венок дедки Лугового, — принялси пояснять мальчик, увидав дюже взволнованное лико воина. — И киданул ему явось… змею знать у саму пасть эвонтов веночек.

— Благодаря чяму, — продолжил за мальца зычным голосом Крас, острием мяча приглаживая униз оперенье на теле змея. — Я и смог вотрубить ентому Цмоку главу… Молодца Борюша! А смелый какой, аж! вуто удивительно.

— Смелый…, — протянул отрок, вже не считая себя таковым, да тудыличь припомнив про Щеко, порывисто молвил, — вон… Цмок эвонтов дядьку Щеку подпалил…

— Як… сице…, — чичас же откликнулися усе воины… не токмо Сом и Крас, но и подошедшие Былята и Сеслав. Евонти оба воина также як и Сом пострадали от змея. У первогу полностью сгорел рукав рубахи, а явившиеся рука вельми сильно обожённая, казала покраснения от кончиков пальцев уплоть до плеча, Сеслав же тяжелёхонько прихрамывал на леву ногу, судя по сему от неудачногу падения на оземь. Одначе стоило мальчонке забалабонить про Щеко, аки усе разом забыли про свои падения и раны да мгновенно повертавшись поспешили тудысь, идеже лежмя лежал дядька Щеко.

Осторонь Щеко, горестно повизгивая, находилси, ужось вылезший из реченьки, Гуша, оный вопустившись на сраку, вздымал уверх свову понёву, обмотанну округ бёдер, почитай болотно-бурогу цвету и отжимал с неё воду, сдавливая у ладонях. С другой стороны от обгоревшего соратника восседали понурые Орёл и Гордыня. Кадысь воины подбежали к Щеко то враз муторно вздохнув замерли обок. Борила страшившийся сознатьси собе у очередной утрате подошёл последним, и увидал, як присевший на корточки Былята на миг вубрал охабень, казав усем востанки почерневшего тела собрата. И тадысь мальчик горько заплакал, подумав о том, шо следом за дядькой Любином у Вырай отправилси дядько Щеко. Вон закрыл лико ладонями и, абы никто не зрел егось слёз прижалси к Сому. Тот ласковенько обнял мальчишечку и погладив по взлахмоченным волосьям, тихонько пробалякал:

— Воин… Щеко и погиб як воин… У бою… не горюй Борюша… Мы воины идём защищать нашу землицу… оттогось и смёртушка нас не пужаить… У ночи встретить нонече Велес душу Щеко и по молоку небесному вотведёть к вратам Вырая… И там егось напоить водой живой Дива-Додола, а Бог Перун, аки падшему у сече, даруеть ново тело и проводив до благих своих чертогов поселит там. И будять жить у тех чертогах Щеко… будять радыватьси и вспоминаючи нас, вухранять да помогать.

— Дэ-к… сице и будеть… с тем кто пал на поле брани, — негромко поддержал соотчича Былята и вукрыв тело Щеко охабнем, прошептал и вовсе едва слышно, — рюмить не стоить… Стоить нам сбирать сушняк да мох и…, — старшина воинов смолк, не договорив, одначе и сице усе всё поняли. А посему кады Былята поднялси с присядок и направилси к недалече сиротливо наклоненной у бочину изогнутой берёзке, Сом нанова огладил по главе мальчика и пошёл следом сбирать то, чё положено для погребального костра. Загоревшийся от выдохнутого змеем вогня мох, стелющийся по землюшке, мало-помалу стал тухнуть, приплясывающие лоскутки пламени, добежав до бережины, вуперлись у водицу и осели, чрез како-то времечко совершенно вуснув. Огонь ащё малёхо разошедшийся у стороны, слегка ярилси и хотел напужать людей, воднакось мох был обок реченьки влажным, а потому пламя постепенно иссякло, точно замерев, на очередной подухе растительности. Воины, собрав стволы деревов, ветви и мох, возложили сверху почитай сгоревшее тело Щеко, и подожгли костёр. Кады Щеко воздали положенное огнём, восвободив евойну душеньку, и, направив её навстречу к Богам, останки воина присыпали землицей, благо подле реченьки её можно було всковырнуть.

— Чавось, — вобратилси морщавшийся от боли Былята к соратникам. — Можеть покинем эвонто место, покуда ащё не стемнело… а то ентот маненький мамун до зела не приятно воняеть… да и Цмок тоже… тянеть от негось какой-то гнилью. Старшина воинов присел осторонь реченьки, на самом краюшке брега, и, черпая левой ладонью водицу обмывал своё лико, да кивнув у сторону обгоревшей туши мамуна, глянул на стоявших подле Сома и Сеслава. Борила ужотко собравший усе свои пожитки и дары у котомку, обматывал у мокры суконки плюсны, да вылив воду с сапогов, натягивал их на собе. Вощущая полну мокроту усём теле и мелку дрожь, верно от холода и перьжитого, отрок подалси увыспрь и встав выправилси. Уся водёжа мальца была такой сырой, шо требовала восновательной просушки у костерка, а здеся собирались сызнова иттийть. Вон обернулси и посотрел на Краса, Орла, Гордыню и Гушу каковые подойдя к вотсечённой главе Цмока, созерцали оную. Опустившийся на присядки обок лежащей головёшки шишуга, протянувши руку уперёдь обмакнул у зелёной юшке змея палец, можеть решив чавой-то не дюже ладненькое.