Елена Асеева - Сеча за Бел Свет [СИ]

— Лгуппа джахан халпур Дев Индры княже Борила!

А темник у тот же миг паче зычно, кликнул своим мужественным голосом… голосом ратиборца токмо вже по бероски:

— Приветствуйте достойного потомка Бога Индры княже Борила!

И абие полканы склонили свои человечьи станы, да разомкнув рядье, разошлись у стороны, высвобождая проход к воротам. Рам же гордо споднявши голову, распрямив широки плечи, довольным взором оглядел своих воинов да торжественно потрюхал к нависающим над проёмом златым баштам. А Борюша кивнув у знак приветствия склоненным и обмершим полканам, перьвёл очи да осмотрел сам проход, идеже стены были такими же залащенными, без единой выемки, впаденки аль рубчика.

— Этто Акшаях ворота, что значит на бероский Вечные ворота, — молвил поясняючи Рам, и пошёл чуток медленее, шоб Борилка мог усё хорошенько усмотреть.

Миновав сам проём ворот да проход с набровыми баштами, малец узрел на обратной стороне у тех возведений находящуюся опускную решётку, мастерённую из дерева, и оббитую для крепости железом. Проезжая под оной Борила поразилси ейной могутности, оно як в ширшину вона була почитай у поллоктя. И мальчик нежданно представил собе как вот така дюжесть ноне поедить удол да впадёт прям на них. От у тех пужающих кумеканий отрок ажно вздрогнул усем телом, Рам же ощутив тот испуг, судя по сему, перьдавшийся и ему, успокоительно забалякал:

— Эта решётка опускная ф…р…р… Но, ты, не тревожься княже, она не упадёт, ибо крепится мощным устроением, каковое находится там наверху в баштах.

Войдя в град чрез Акшаях ворота, оказались, на вудивление, в каком-то длинном каменном предбаннике, маленько изогнутом, иде дорога була усё также каменистой, немножечко неровной и сренего цвету. Слева у вэнтом предбаннике стенишка была чуть ниже чем справа, обаче по обеим из них сверху пролегали широки проходы. Сами стенище, сложенные из тёмно-серых валунов, завершались похожими на стрелы остроконечными зубцами, меже каковых мелькали лица ходящих у разных направлениях полканов. Стены в ентом предбаннике вже не были гладкими, такими аки та кыя окружала град, на них зрелись усяки выемки и выпуклости, едва заметные трещинки. Да и меж лёжащих валунов явственно проглядывали стыки, иноредь у тех гранях виделись жидки зеленоваты мхи, выросшие тама можеть не так давненько.

— Этот колидор называется захаб, — принялси сказывать Рам, при ентом вуказывая рукой на сами стены. — Он служит для защиты Таранца.

Ворог проникший в такой захаб отсекается от основных сил опускной решёткой и со стен уничтожается. Этот захаб ф…р…р… построил не Китоврас, а ужо полканы… много… много позже… Балякается в преданиях сложен он из валунов, что остались от побеждённого Валу.

«Кхе… — вусмехнулси Борилка, недоверчиво покачавши головой. — Нешто могёть така уймища валунов остатьси от Валу… вжесь какову вон тады бул росту?..»

А Рам покамест малец то мерекал про собе, продолжил каляканья:

— Чичас мы княже минуем захаб и окажимся на джарибе.

— Идеже, идеже очутимси? — перьспросил Борила отвлекаясь от своих думок да по то ж времечко оглядывая стенищи захаба.

— На джарибе, княже, — вклинилси у молвь урвара и понизил голос, отчавось слова евойны зазвучали ужотко вельми криводушно. — Это княже плоское, открытое место в граде обрамлённое чертогами полканов.

Самые важнейшие из них — Дхавала чертоги… Дхавала, значит Белые…

Белые чертоги. В Дхавала — Белых чертогах по преданиям жил сам Бог Индра… Тогды это было, когды в поисках своего сына Велеба Асур оставался в Таранце… С тех самых пор в Дхавале никто не жил… Всё это время ложница, престол и другие палаты ждали твоего прихода, княже. Лишь в Чандр палате, то есть Серебристой, Лунной палате, где стоит трон княжа издревле принимали мы гостей великочтимых… Мы— урвары града Таранца. Ужесь последни слова Кера говаривал повысив голосок и у нём послухались таки прескверные хвалебные оттенки, присущие лишь мальцам бероским, оные по малолетству да не понимаючи инолды хвастаются своей меткостью аль иной удалью. Одначе которые не свойственны отрокам, вьюношам або людям взрослым. Поелику на лице Борилки немедля искривились уста у ухмылке сувсем не уважительной к возрасту пожилого урвары. И абы нехай таку ухмылку не вузрел Былята, трюхавший справа, мальчуган на немножко отпустил пояс темника, и провёл правой ладонью по лицу, сгоняючи оттуда ту призрительну вулыбку, да отвернувши голову от весьма потешно выглядевшего Кера, горделиво приосанившегося от той реченьки, уставилси очами уперёдь.

— Рам, а отнуду вы язык беросов ведаете и сице на нём добре бачите? — вопросил вон маненько опосля, нанова вухватившись за пояс темника.

— Мы полканы знаем все человечьи языки Бел Света, — поспешно сказал Рам, верно не жёлая, шоб на ентов спрос балабонил Кера. — Мы же дети Бога мудрости Китовраса, а посему с рождения гутарим на любом… не только на бероском.

— Оно аки…, — отметил доселе молчавший Былята и довольно просиял вулыбкой. — Нам бы сице. Пройдя захаб, полканы вкупе со своими седоками вышли сквозе ащё водни врата. Эвонти ворота были сплошь железными, со двумя широкими и могутными решётчатыми створками, они вроде як завершали собой захаб, а за ними лежал тот самый джариб. Каковой являл собой плоский такой пятачок здоровущий у размахе, образующий полукруг, слегка приподнятый промеж захаба и выложенный небольшими голышами редро-жёлтого и смаглого цветов по виду схожих с трёхлапыми листками. Цвета каменьев были неоднородными у них таилися тонкие паче тёмных оттенков полосы, усяки вкрапления, пежины, местами вони и вовсе гляделись прозрачными. Джариб по коло окружали высокие белые каменные чертоги со множеством небольших башт, с оконцами, у кои была вставлена разномастная слюда, до зела хупавая от бледно-голубого до тёмно-синего, от розового почитай чё до марного цветов. Двери у те чертоги були сплошь решётчатыми и блистали тама златисто-коричные, златисто-жёлтые, серебристые, белые цвета с затейливыми вузорами по поверхности. Крыши, венчающие чертоги, напоминали вобрезанны четырехугольники, сложенные уместе клины, бочонки, луковки и копны сена. Чертоги чудились вроде отдельных башт, точно сдвинутых упритык друг к дружке, оттогось, судя по сему, и вобразующих единую постройку. Усе…усе чертоги сотрелись дивно живописными. Меж ними пролегали широки вулочки, уходящие кудый-то углубь града, да выложенные каменьями тёмных цветов и вяще крупными. Однакось красивше усех лицезрелись те чертоги, оные располагались как раз супротив захаба.

Рам выйдя на джариб, остановил свову поступь и сызнова повертавшись утак, абы мальчику моглось усё быть видимым, указуя на ту постройку, молвил: