Елена Асеева - Сеча за Бел Свет [СИ]

— Лгуппа джахан халпур Дев Индры княже Борила! А услед за ним ащё паче зычно, вже по-бероски, закликали полканы, у те каковые везли на собе путников:

— Приветствуйте достойного потомка Бога Индры княже Борила! И без задержу полканы наполнившие джариб раступилися пред шагающим темником и вобразовав колидор низко склонили свои станы пред мальчиком, а тот обрадовавшись чё Рам егось послушал и не стал вынуждать примерить на собе энту непонятну цебь с интересом стал оглядывать потомков Бога Китовраса. Усе полканы были дюже нарядно обряжены у тонки, струящиеся и слегка сияющие рубахи, на кыех свёрху поместились пояса украшенные золотом и самоцветными каменьями. Обаче среди эвонтих стоящих полканов мальчишечка лицезрел и вьюношей, и отроков, и вовсе точно жёребят. Теснились там также и бабёнки полканские, одетые у рубахи с длинными широкими рукавами, лошадины станы которых прикрывали радужные лёгкие шали края каковых, украшенные золотыми нитями с укреплёнными по четырём концам крупными синими и багряными голышами, свешивались к долу. У тех женчин поверх рубах, заместо воротов, располагалися плоски узки полосы холста, застёгивающиеся сзади на шее. Вони были усе, сподряд, расшиты восхитительными узорами да украшены каменьями разного свету и ширшины. На мочках вушей бабёнок висели золотые здоровущие кольца с нанизанными на них удлинёнными аль коловидными подвесками изображающими птиц, верно лебёдушек. Поверх волосьев поместилися изумительной лепоты головны уборы, схожие по облику с полумесяцем, с опущенными книзу, почитай чё к самим плечам, вострыми иль слегка закруглёнными концами. Украшеные распрекрасной вышивкой золотыми и серебрянными нитями, да твёрдыми шишками, сплошь покрытыми, с ноготок, круглыми жёлтыми камушками. По краю ж лба проходила тонка сеточка с лучисто-небесными мельчайшими голышами, оные вельми яро блистали и казались капельками росинок. Эвонти несравненные уборы плотно обхватывали головы бабёнок, скрываючи волосы сице, шо глядючи на них мальчик так и не смог уразуметь есть ли вообче у жинок полканских волосья. И ащё поразилси Боренька тому, шо средь полканов вжесь сувсем не приметил он ни водной девчинки або отроковицы, зрились тама лишь мальцы да отроки.

— Рам, — негромко обратилси к полкану мальчик. — А почему у вас вэнто девчин не видать… ни водной не вугляжу.

— Кхе…кхе…, — беззлобно и тихонько загреготавши прокалякал Рам, крохотулечку встряхнувши головой, отчавось заколыхались на спине его гладки волосья пробежав волной свёрху униз. — У нас, у полканов, не положено дев до замужества выставлять на показ, а посему, княже, тут, на джарибе, лишь замужние женщины. Мальчуган вуслыхав таки пояснения, удивлённо пожал плечьми и малёха скривил вуста не понимаючи отчавось у полканов не позволительно девам казатьси пред людьми… чаво тако в них не тако?

И припомнил свой вольный край, идеже и девоньки, и юницы, и отроковицы, и девчинки, и девушки вольготно хаживають не прячась от лиц своих соплеменников. Да и замужни бабёнки, сице шибко не хоронили волосья. Вони носили лишь опояску— широку таковую плетёную полосу, которую повязывали на лоб и спускали концы по спине, но и то токмо для того, абы не мешали при работах волосы и не лёзли у очи. Рам медленно подошёл к у той самой белой широкой лесенке, укрытой чермной полстиной холста, и, вставши посторонь неё, пригнул свой стан, шоб мальцу було сподручней слезть да загутарил:

— Княже спускайся с моей спины, на ступени должон первым вступить ты ф…р…р.

— А як же меч? — перьспросил мальчуган. Одначе темник не вуспел ему ответить, оно как к ним подступил, ужотко сошедший со иного полкана, Гордыня, и, протянувши руки, принял у мальчика меч Индры.

— Фу…, — довольно выдохнул Борила, и, слезши со спины темника, вскочивши на каменья вустилавши джариб, пошёвелил плечьми да потёр руками ноги, иде лежмя лёживал шибко обременительный меч. Да произнёс, обращаясь к спешившимся беросам, — у таковой тяжёленный… эвонтов меч… усе мене ноги отдавил. Унезапно до слуха отрока долетел громкий пронзительный звук, васнь какого-то вунструмента. Казалось та трель выходила из-за закрытых врат чертогов, обаче журчала вона втак заливчато и у то ж время тонко, чё наполняла той звончатостью усё окрестъ прибывших.

— Княже Борил, — оченно громогласно вымолвил урвара, и, шагнув ближе к мальчонке, протянул у егось сторону руку, ласково коснувшись вуказательным пальцем плеча. — Разверни меч великочтимого полканами Дев Индры, своего предка, прими в свои руки и ступи в чертоги, предназначенные тебе по праву крови, как велят наши традиции.

— Чёсь? — взволнованно вопросил мальчуган и повертавшись у сторону Керы вперилси очами во его вельми сурьёзное лико. — Кудыкась должон я ступить?

— Меч возьми в руки княже, подыми кверху, чтоб полканы узрели его… Узрели, что ты его добыл, — принялси балякать тихонько Рам, ужесь вяще толково усё поясняючи и наклонилси к отроку. — Полканы же не видели, как ты его из возвышения вырвал… посему днесь и должны углядеть, а то врата в чертоги не отворятся, — Борила хотел було чавой-то возразить, но опосля покумекал, чё тады придётси ищё туто-ва стоять да препиратьси с урварой, на чё ужось почитай и не осталось сил. А темник промеж того поспешно дошептал у ухо, — тебе же того ничего не стоит сделать, а народ наш порадуется увидев, величайший меч Бога и его потомка.

— Борюша, сваргань як гутарить Рам, — вторил негромко Былята и кивнул Гордыне. Воин тады же резво присел на корточки и положив завёрнутый у охабень меч прям собе на колени торопливо егось развертал. Отрок не дюже мечтая выставлять да похвалятьси добытым, усё ж прерикатьси не стал и послушно ступив к Гордыне, склонилси, обхватил обеими руками меч да немедля поднял егось увыспрь. Вже взаправду бачить… ей-же-ей, меч был не из лёгких, а можеть мальчик вутак устал, шо поднявши ввысь почуял таку тяжесть отчаво затряслись его руки у локтях, и дрогнули ноги у коленях.

— Иди… иди тяперича княже по ступеням, — подсказал Рам и скосил очи у направлении лесенки.

И Боренька вже так и не опускаючи меч направилси, як и шёптал Рам, уверх по лесенке. Стоило ему ступить правой ноженькой на перву ступенечку как мелодия того чудного вунструмента начала звучать громче и насыщеней, а миг спустя обе створки дверей, каковые были у средине врат, дрогнули и прынялись отворятьси унутрь чертогов, прямь углубь палат. И абие с джариба, чё лёжал позадь подымающегося выспрь отрока, единожды послухались слова гутаренные множеством полканских голосов, вмале наполнившие своим шелестом, по-видимому, увесь град.