Елена Асеева - Сеча за Бел Свет [СИ]

И сторона та жил своей жизтью… простой таковой… вже можеть и трудной, одначе вольной, чистой и полной красы родной оземи, напоенной дуновениями ветров, брызгами родниковой водицы и стойкостью собственного духа. Боренька не просто узрел отчие пределы, у которых родилси и вырос, он ано ощутил тот, неповторимый кровный запах: аромат копанной сырой землицы; кошенной сухой травы и цветов; испечённого хлеба да парного, сладковатого молока, оное матушка Белуня, своим младшим сынкам, разливала сразу опосля дойки. Мальчоночка усотрел лико матери, её тёмно-голубые крупны глаза, ровный прямой и маненько востроватенький нос, пухлы, алые губы да густые светло-пошеничные, кудрываты волосы заплетёны у тугу косу… и не мешкаючи отворил очи, оглядел те самы, неизвестно отчавось названные Серебристыми, обаче, белые по цвету палаты, иде уже ни витала, ни тьма, ни плавлость света, ни сам Асур. В Чандр палате сызнова стояли полканы, кые продолжали великолепно играть на изумительных по звучанию вунструментах, а препротивный урвара уся ащё шушукал свову молвь, жаждая у тем смутить душу отрока. Борила медленно повертал голову и горделиво вызарившись у лицо Керы, зычно поспрашал:

— Престол ждал-пождал верно многось веков?

— А княже? — почемуй-то всполошённо перьспросил урвара, абие перьстав шептать неприятное для мальчишечки, и выпучил свои карие очи.

— Я гутарю, — повторилси спросом малец, и опустивши меч удол уткнул егойно остриё во белый залащенный каменный пол. — Я гутарю престол ждал-пождал верно мово приходу многось веков?

— Да… да княже…, — поспешно ответствовал Кера, заглядываючи у роть мальчугану. — Много… много столетий ожидал престол твоего прихода… На нём когды-то сидывал сам Дев Индра и заповедовал он полканам. Токмо Борюша не стал внимать тому, чаво там заповедовал Индра полканам, и перьбивши реченьку урвара, произнёс:

— И заповедовал вон судя по сему, шоб днесь сидывал я, — Кера от сказанных слов яростно закивал и вельми широкось расплылси у улыбке.

А мальчик промеж того продолжил, — чё ж може я на у нём и посижу… да тока не тяперича… Ноне я пойду кочумать… Засим подымусь на гору Неприюта и ежели мене положено будеть со неё возвярнутьси… тадыкась и будем калякать об енвонтом престоле и той самой цеби Любоначалия… А до энтих пор не вскую нашёптывать мене усяку усячину в уши. Такового говорка Кера точнёхонько не поджидал заслышать, а посему вон онемевши, обмер на месте и даже беспомощно отворил роть, вуставившись на Бореньку.

— Ну, чавось, — строго калякал мальчуган, страшась, шо вон чичас прыснеть раскатистым смехом прям во лицо урвара. — Може уста прикроем, да спроводим дорогих гостей кочумарить… Идеже энто у вас… та сама.

— Ложница, — подсказал Рам, он стоял чуть поодаль от Кера, на последних ступенях да внимательно наблюдал за болтовнёй отрока и урвара, дюже довольно ухмыляясь, по-видимому, радуясь аки егойному супротивнику сомкнули вуста при том отворивши роть.

— Во…во… у ентову саму ложницу… вядите нас, — довольным гласом откликнулси Борила и повертавши голову, вперилси очами у палату да, напоследях, перьшагнул чрез порог. Посем вон выпустил рукоять меча из правой рученьки и споднявши её увысь, звонко гикнул, обращаясь к играющим полканам, — смолкните сыны Китовраса! Стоило мальчику то кликнуть как без задержу мелодия прекратилась и наступило отишие. Смолкли по велению Борила не токась полканы у палате, но и там позади него, стоящие на джарибе. А малец воззвав к сынам Китовраса расположившимся у Дхавале изрёк:

— Эвонто меч, — да на чуток сподняв егось увыспрь легохонько потряс им. — Меч великого воина и Бога Индры, мово предка. Я добыл его нонече у огненной реке, у приглубой пропасти… Но допрежь чем принять аль вотказатьси от заповеданного мене Индрой престолу, должон я сходють на гору Неприюта к самим Вилам, поелику днесь мене надобно отдохнуть… И коли я возвярнусь оттудась живым и здоровым… тадыличи… тадыличи и будяте мене славить, да выграть на вэнтом чудном вунструменте…

— Волынке, — негромко прокалякал подступивший к мальчугану сзади темник, и слегка наклонилси к нему. — Вунструмент этот величают волынкой.

— Надоть же… — удивлённо сказал Борилка и повертавшись посотрел на стоящих позадь него Кера и Рама. — Аки прям кличуть жинку Асура Ра… Великую богиню Волыню.

— Да, княже, правильно ты подметил… как Богиню Волыню, — согласился урвара не сводя взору с мальчишечки и сёрдито пихнул округлым концом свово посоха у бок темника, судя по сему, жаждая у тем тычком сомкнуть уста Раме. — Этот вунструмент, такой солнечный и дарующий светлую, божественно-красивую мелодию назвали в честь славной Богини Волыни.

— Княже, двери в вашу ложницу открыты, можете туды пройтить, — встрял у баляканья Рам, не вобративший внимания, чё егось бок подвёргси нападению посоха урвара, на каковом от того резкого движения заблистали капельки каменьев притулившихся к точёным лоптастым листочкам, разбросанным по коловороту тонких ветвистых перьплетений. Темник споднял руку и вуказал на праву стену, да зыркнул очами у Керу, точно мечтал пожелвить того взглядом, усего и махом започиная от ево долгих белых волосьев, заканчивая гладкими, среними копытами.

Борила вже проследив за взмахом руки Рама и взаправду узрел, чё обе створки правой двери отворены углубь той уводящей, як оказалось у други чертоги палаты. И малец разглядел, шо тама таки ж белы стены и широки ступени лесенки уходящей кудый-то выспрь. Одначе стоило токмо дверям раскрытьси, как из эвонтой горницы навстречу отроку вышел невысокий такой вороной полкан. Тот полкан был облачен у василькову рубаха, а стан евойный опоясывал вузкий, уполпальца, багряный пояс по глади оного мерцали высеченны, серебристы вузоры. По коже, почитай чёрного, лба проходил багряный снурок, плотно удерживающий чорны, коротки, гладки волосья от колебания. На лике полканском зрелось обилие тончайших морщиночек, бороздочек, а иной миг и складочек, и хотясь вон не был старцем, обаче казалси не дюже младым и верно пожившим на Бел Свете. Вороной полкан осклабилси в улыбке и низко склонил свой стан пред Боренькой, а тот увидав тако вже не вельми красивейшее лицо, с померклой кожей, но како-то дюже доброе, просиял у ответ. Рам промаж того, обращаясь к вороному, до зела повелительно, и словно жёлаючи опередить урвара, громко произнёс:

— Хара препроводи нашего княже отдыхать… Да не забудь принесть снеди… Он вельми устал и голоден.

— Слушаюсь ваше благородство техли Рам, — и Хара склонилси ащё нижее, а отрок на миг усотрел в евойных тёмных очах мелькнувший и мгновенно затухший огонёк страху. Он чуточку ищё был согнутым, а засим легохонько испрямившись, сказал, направляючи свой говорок к отроку, — ваше сиятельство, княже Борил, последуйте за мной к вашей ложнице. Борилка немедленно повертав голову, зекнул очами у Быляту, покамест подымающегося по ступеням. Старшина воинов, узрев немой вопрос мальчика, придержал свову поступь сторонь проёму у палаты, и улыбнувшись, прокалякал: