Виктория Шваб - Город призраков [litres]

Но в тот момент я думаю только о том, что Джейкоба надо спасать.

Я вбегаю в сумрачный подвал.

Тесные камеры сейчас не пустуют.

За решетками люди в лохмотьях, но мне не до них. В дальней клетке я вижу Джейкоба, он лежит на сыром каменном полу, и какие-то дети, их с полдюжины, не дают ему подняться.

Двое из них богато одеты и выглядят так, будто сошли со старинной картины, третий – настоящий оборванец. У остальных одежда более современная, а некоторых вообще можно было бы принять за ребят из моей школы. Единственное, что у них всех общего – синюшная бледность и то, что они нападают на Джейкоба.

Они затыкают ему рот и коленями придавливают руки к полу. Один мальчишка, подернутый инеем, уселся ему на грудь, а остальные пытаются удержать Джейкоба, не дают ему встать.

– Отвалите от него! – приказываю я, вбегая в клетку.

Джейкобу удается крикнуть:

– Беги! – но я не могу, не стану убегать, я не брошу его.

– А ну, убрали руки от моего друга! – рычу я, поднимая фотоаппарат. Но линза закрыта, а когда я хочу снять колпачок, меня хватают за руку и чей-то голос шепчет в самое ухо:

– Прости, милая. Они слушаются только меня.

Пальцы на моей руке сжимаются крепче, заставляют меня повернуться в другую сторону. Сначала я вижу только красное пятно – ее плащ. Потом различаю тусклый блеск черных кудрей, белую кожу, алые губы, изогнутые в ласковой улыбке.

– Здравствуй, дорогая, – нежно воркует Женщина-Ворон. Я знаю, что надо бороться, вырываться, но не могу. Ее пальцы сжимают мне руку, глаза смотрят прямо в мои, ее голос – как музыка у меня в ушах.

– Вы… – бормочу я, но не могу собрать разлетающиеся мысли.

Другой рукой она приподнимает мой подбородок и склоняется ко мне.

– Ах, сколько света, сколько тепла…

– Кэссиди! – отчаянно выкрикивает Джейкоб, и я прихожу в себя, но поздно.

У меня на глазах Женщина-Ворон начинает изменяться.

Ее плащ взвивается, словно от сильного порыва ветра, пальцы становятся острыми, как когти. Улыбка становится жестокой. Она вонзает когти прямо мне в грудь.

Холод, смертельный холод охватывает меня, и это хуже, чем было на дне реки. Кажется, что ее ледяные пальцы стиснули мое сердце.

Я не могу вздохнуть, не могу говорить, ничего не могу сделать – только смотрю, как Ворон достает из моей груди ленту бело-голубого света. Это мой свет. Моя жизнь.

Она без труда вытягивает ее из моей груди.

И все погружается во мрак.

– Кэсс… Кэссиди! О боже, Кэссиди, да очнись же!

Я открываю глаза и вижу серый свет.

Не сразу, но вспоминаю, где нахожусь, а еще через секунду понимаю, что лежу на спине. Я смотрю на тусклые, скользкие камни тюремного потолка.

Рядом со мной на корточках сидит Джейкоб, он крепко держит меня за плечо, и я понимаю: что-то не так. Ведь я не просто чувствую его хватку – мне больно. Его рука такая же плотная, как и моя.

– Что случилось? – спрашиваю я, но выходит только невнятное бормотание.

Джейкоб помогает мне сесть. Я оглядываю себя и потрясенно ахаю: я стала блеклая, как старая фотография, как Джейкоб, как любой другой призрак по ту сторону Вуали. Но отсутствие цвета – не главное, что меня поразило. Свет, тот ровный синевато-белый свет у меня в груди пропал .

И вдруг – будто прорвало плотину – я разом вспоминаю все.

Женщина-Ворон в Красном.

Ее рука тянется к моей груди.

Яркая ленточка намотана на ее пальцы.

Следом всплывает другое воспоминание: Лара стоит, прижав руку к груди.

У нас есть нечто, к чему они стремятся .

Стоит ей заполучить такую нить, как твоя… и может произойти катастрофа .

Пошатываясь, я встаю на ноги, голова идет кругом.

– Где она?

Тюремные камеры вокруг забиты призраками узников, но я их почти не замечаю, ковыляю к лестнице, поднимаюсь во двор.

На квадратном плацу полным-полно привидений – солдаты со штыками, изящно одетые кавалеры, дамы, затянутые в корсеты. Но Женщины-Ворона нигде не видно.

Я тянусь к Вуали, чтобы отбросить ее и вернуться в мир живых. Но пальцы хватают только воздух.

Снова?

Только не это.

– Кэссиди, – зовет Джейкоб, но мне нужно сосредоточиться.

Я закрываю глаза и стараюсь представить серую ткань, завесу у себя в руке, и…

…хватаюсь за что-то совсем легкое, но все же…

Открыв глаза, я судорожно вздыхаю, увидев в руках Вуаль. Пытаюсь отдернуть ее, но не могу.

Не могу найти место, где завеса разделяется.

Потому что она не разделяется . Вуаль вьется вокруг моих пальцев, чуть проминается, если нажать, но, как я ни тяну, не пропускает меня. Я изо всех сил налегаю на серую ткань, она натягивается, но не рвется.

Неудивительно, что призракам так сложно проникнуть в наш мир и оставить там хоть какой-то след.

Но я-то не призрак.

Я – промежуточница. Ходящая. Пересекающая Вуаль.

Одной ногой я стою здесь, другой там.

Я должна вернуться.

Джейкоб что-то говорит, но я ничего не слышу, в ушах гул от охватившей меня паники.

И новое потрясение – я вижу ее .

Она идет по двору, по другую сторону Вуали. Но я вижу ее, ясно и четко, будто в тумане появилось окно. Красный плащ. Черные волосы. Свет моей жизни у нее на пальце.

Женщина-Ворон глядит на меня сквозь Вуаль и улыбается.

Потом отворачивается и смешивается с толпой.

Я не должна позволить ей вот так уйти.

Нельзя ее отпускать.

Но она уже ушла, а я осталась здесь, биться о Вуаль, которая под моими руками становится все плотнее – уже не ткань, а стена.

Наконец голос Джейкоба пробивается ко мне.

– Прости, Кэсс! Я пытался предупредить тебя, что это западня. Не надо было бросаться мне на помощь.

– Я не могла по-другому.

Мой голос звучит слабо, я и сама едва его слышу. Снова гляжу на свои руки. Они совсем не такие, какие должны быть. Не такие яркие. Не такие цветные. Не такие реальные.

Нет. Нет. Нет, – бьется у меня в голове. Я не совсем понимаю, что это значит. Я что, отрицаю, что застряла в Вуали, как другие призраки, и тоже не могу посмотреть правде в глаза? А правда в том, что без этого света, без этой жизни я… нечто противоположное живому, я… Я мерт…

– Нет! – восклицает Джейкоб с неожиданной силой. – Ты не противоположна жизни! Ты только временно без жизни . А это абсолютно разные вещи. Видишь ли, одни уходят навсегда, а ты просто не туда попала , так что все, что нужно сделать – это отыскать свою жизнь и вернуть ее на место.

Обычно это я отвлекаю Джейкоба от мрачных мыслей. И хотя он слишком переигрывает, чтобы вот так запросто поверить тому, что он говорит, на душе становится чуть легче. Он дал мне хоть что-то, за что можно уцепиться.