Виктория Шваб - Город призраков [litres]

– Вы хоть примерно знаете, где они могут быть? – спрашиваю я у Финдли.

– Нет, – признается он. – Но, думаю, найти их будет не трудно. Скорее всего они рядом с казармами или где-то у темницы.

Точно! Родители здесь не ради сокровищ короны, их вряд ли заинтересует королевская кухня или Часовня святой Маргариты – ни одно из мест, обозначенных на указателях и знаках. Нет, они предпочтут менее известную и более мрачную главу из истории замка.

Мы насквозь проходим ближайшее здание – если верить вывеске на стене, это Большой зал. Первое, что мне приходит в голову – тут совсем как в парадном зале Хогвартса.

– Пигвортс! – торжествующе восклицает Джейкоб. – Метлобол! Слизендор!

Он так и не прочитал книги о Гарри Поттере, хоть и знает, что я их обожаю. Но еще он знает, что у меня нет времени сидеть и переворачивать для него десять тысяч страниц, поэтому я сдалась и показала ему фильмы.

– Очень похоже на сцену с Тумблдором и Магической шляпой, – восхищенно кричит он мне.

Да уж, не слишком внимательно он смотрел кино.

Из Большого зала мы выходим во двор, поменьше предыдущего. И очарование волшебства тут же пропадает из-за указателей к туалетам и небольшому кафе для туристов.

– Портит все впечатление, правда? – замечает Джейкоб.

Финдли на ходу покупает себе чай в картонном стакане. Я осматриваюсь, пытаясь понять, почему здесь, в замке, атмосфера не такая тягостная, как в Тупике Мэри Кинг. То ли из-за того, что здесь так многолюдно, то ли из-за свежего воздуха… Послушать Финдли, так здесь полным-полно привидений. И Вуаль чувствуется, но не кажется угрожающей. Я слышу тихое и равномерное тук-тук-тук , но оно отличается от вчерашнего, как легкий дождик от ливня.

Мне только кажется , думаю я, или это место не такое зловещее, как Тупик Мэри Кинг?

– Тихо! – шипит Джейкоб. – Не поминай!

Почему это?

– Еще накликаешь беду.

Я делаю большие глаза.

Тем временем мы начинаем спускаться к темницам, и радостное ощущение «здесь не так уж и страшно» постепенно улетучивается, как тепло в открытую форточку.

Я дрожу, вокруг незаметно похолодало. Низкие потолки, кирпичные стены, железные решетки. На стенах камер нацарапаны какие-то надписи – уж не ногтями ли? От нехорошего предчувствия по телу бегут мурашки.

Джейкоб мрачно смотрит на меня.

– Ну вот, накликала все-таки.

– Ничего я не кликала, – громко шепчу я. – В замке и так уже были привидения.

– Может быть, – хмуро откликается он. – Но теперь стало еще хуже .

Я хочу возразить, что все не так, но меня уже окутывает Вуаль, пытается затащить внутрь. Тук-тук-тук грохочет, будто молот о наковальню. Я пячусь, пытаясь снова оказаться в безопасном дворике. И вдруг слышу папин голос, каким он обычно читает лекции студентам.

– Из погребенного города мы перенеслись в грозную крепость. Эдинбургский замок построен на уступах скалы и вот уже четырнадцать веков высится над городом, как страж…

– Неудивительно, что замок с такой долгой историей стал прибежищем для многих и многих призраков, – подхватывает мама.

К сожалению, их голоса раздаются не из светлого и свободного от привидений двора, а снизу, от подземных темниц.

Словно чувствуя, что я оробела, Финдли слегка подталкивает меня в ту сторону. Вскоре мы натыкаемся на родителей, которые стоят в тесной камере. Для съемки их осветили так, чтобы неровные тени падали на них сквозь решетку.

– Вот в этих самых камерах держали военнопленных, – говорит мама. – Если приглядеться, можно увидеть их полные отчаяния послания, нацарапанные на стенах. Но это, разумеется, не единственное, что от них осталось.

Я отчетливо слышу глухой стук, будто кто-то ударяет кулаком о решетку.

Никто кроме меня этого не замечает.

Я хватаюсь за фотоаппарат.

– Снято! – кричит оператор.

Мама видит Финдли, потом замечает меня и улыбается.

– Кэссиди!

– А вот и наша девочка, – говорит папа. – Молодец, Финдли, здорово, что вытащил ее из дома.

– Это не составило труда, – заявляет Финдли, переглянувшись со мной. – Мне кажется, она непоседа.

– Ты пропустила подземелья Южного Моста! – говорит мама, обнимая меня. Я притворяюсь огорченной, хотя на самом деле чувствую облегчение.

А еще большее облегчение охватывает меня, когда съемка заканчивается, мы выбираемся из темницы и оказываемся во дворе, на открытом воздухе. Телевизионщики обсуждают следующую съемку в казематах замка, но я замедляю шаг. Не от страха, нет, а потому, что снова слышу прекрасную, чарующую музыку.

– Это просто волынщик, – говорит Джейкоб. И оказывается прав. Там, впереди, человек в шотландском килте стоит на зубчатой стене, и инструмент в его руках негромко плачет.

В этом музыканте нет ничего необычного, но почему меня охватывает такое странное чувство? Может, я зря так переживаю? Так иногда говорит мне мама. Ищу чудовищ в шкафу. Тени во мраке. Наверное, я до сих пор на взводе после встречи с тем человеком в доме. Вся эта история с развоплощением призрака меня потрясла.

Острые ощущения, признаюсь.

Папа оглядывается, стоя в дверях.

– Кэсс! Не отставай!

– Я догоню, – и я киваю на указатель в сторону туалета. Я скрываюсь внутри, а Джейкоб остается ждать снаружи. Я закрываю объектив крышкой, убираю фотоаппарат в футляр, умываюсь холодной водой. Немного успокоившись, со вздохом вешаю на шею фотоаппарат и выхожу.

Но Джейкоба нет.

Джейкоб? – зову я сперва мысленно, а потом вслух.

– Джейкоб!

Ответа нет.

Как же так, он снова исчез . Но он не мог, не должен был, после всего, что случилось утром!

Снова звучит волынка, ее мелодия теперь похожа на колыбельную.

До меня доносится голос Джейкоба, но будто издалека.

– Кэссиди …

Я кручу головой, озираюсь. Где ты?

Почему я его не вижу? Почему его голос звучит так тихо?

Вдруг до меня доходит. Вуаль.

Но почему он перешел ее без меня?

Я иду к тебе! – и я хватаюсь за серую завесу.

Не на… – начинает он, но голос резко обрывается, а я уже отдергиваю ткань, переходя из одного мира в другой.

Ледяная вода, онемевшая от холода кожа, в легких нет воздуха – и переход завершен.

Глазам хватает доли секунды, чтобы привыкнуть к потускневшему серому миру и свету в моей груди.

К тому, что вместо туристов меня окружают призраки солдат, марширующих на плацу во дворе замка.

К перепуганному лицу Джейкоба, которое мелькает передо мной, в потом кто-то утягивает его внутрь, в темницу.

Думать некогда, надо действовать.

Мне даже в голову не приходит бежать прочь. Я должна следовать за моим другом.

– Джейкоб! – кричу я и кидаюсь следом.

Потом я очень, очень пожалею об этом. О том, что действовала без плана. О том, что не сняла с объектива крышечку. О том, что просто бросилась бежать.