Виктор Кораблев - Королевства изгоев [СИ]

Гизмо приехал через три недели, и не один. С ним было четверо мелких гремлинов-послушников из храма Первого Пламени. Как раз, чтоб заполнить пустующие рабочие места в бригаде Редрика. Ребята работали на совесть и бесплатно, еще бы они отлынивали под присмотром кемадо и ардиендо, но были безграмотны и плохо говорили на имперском. Пастырь определил их под начало Гизмо, чтоб они постились и учили имперскую грамоту. Ред, разумеется тоже помогал.

С живыми гремлинами Гизмо привез и вырезанных из гранита и мрамора. Доска и набор фигур в виде гремлинов в разных позах и одежде. Кемадо начал учить своего ардиендо игре. Жестко и без поблажек, но так даже лучше. Реду нравились ночные партии в шахматы.

Смоки, как оказалось, тоже умел играть, только не мог достаточно аккуратно двигать фигуры. Реду приходилось ему помогать. Каким бы мастером в игре не был Гизмо, шоргон оказался настоящим гроссмейстером. Смоки многому их научил.

Под действием учебной атмосферы Редрик и сам сел за книги. Взявшись вместе с мелкими гремлинами за имперский, парень понял, что на гномьем пишет грамотнее. Полный завал по знакам препинания.

Языковые тесты включали, заодно, знания классических литературных произведений. Если собрания людских классиков нашлись на полках у Лоуренса, то с гномьей все было проще – она отсутствовала, как класс. Была лишь гимн-баллада-проповедь о первой войне с эльфами: “Песнь об украденном солнце и карающей бороде”.

Как любой уважающий себя гном, Валенсия знала ее на память, дословно… поэму на четыреста стандартных страниц. Ред записывал, переводя с гномьего на имперский – хорошая практика. Очень одностороннее и националистическое, хоть и эпичное произведение, сочащееся пафосом. Второго такого не создать, вот оно и было всего одно. С ним был связан спор, точнее – с его автором. Никто не мог определить кто им был, певец Гномер или другой старый слепой гном. Спорят до сих пор.

Математика трудностей не вызвала, Ред и так постоянно придумывал хитрые формулы с кучей неизвестных, которые приводил к чистой прибыли, а в алгебре уже все было придумано до него. С черчением было сложнее. Миллиметровка была дорогой, приходилось обходиться без нее, но вскоре парень привык. Твердая рука и усидчивость помогали ему.

Право парню даже учить не пришлось. Те, кто методично нарушают законы – знают их лучше всех. Пособие по географии было, хоть и свежее любимого атласа-путеводителя Редрика, но объективно ему уступало. К тому же на новых картах отсутствовали поселения и военные городки на южной границе Фронтира. Не было и Вахрамака. Еще имелись странные несоответствия в количестве и расположении мелких островов трех архипелагов. Редрик их задокументировал и вложил в старый атлас.

Шло время, бумажные фабрики в городе построили. В кампус попали первые результаты их работы, совместно с цехами имперской дастографии – газеты “Правда Кайзера”. Огромные тонкие страницы, мелкий шрифт. Свежие новости и бумага для курева и нужника – замечательное сочетание.

В приложенном справочном буклете для распространителей было сказано, что теперь граждане всеобъемлющей империи Сквизэр будут каждую неделю получать свежие новости, одобренные лично кайзером. Новое средство массовой информации – глашатаи и доски объявлений подвинулись, уступая место газете. В наличии разделы с кроссвордами, стихами и короткими рассказами.

Прочитав одобренные кайзером новости экономического сегмента, Лоуренс хохоча ушел колоть дрова. Взяв газету Ред обнаружил запись о снижении цен на шоколад. А ведь лишь за день до этого, цены в накладных повысились. И там и там стояла одна стоимость. Неужели в это поверят...

Вскоре, за газетами подтянулся еще один вид товара, что смог появиться благодаря дешевому островному табаку и огромному количеству бумаги – сигареты. Еще одно нововведение, экономно по деньгам и по времени. В первой поставке было целых четыре марки нового курева: “Дым Отечества”, “Кайзер”, “Вольноградканал” и “Хмурый Гремлин”. После тщательной оценки, Смоки выбрал последние. Ред на них и перешел.

Снова осень. Ред календарь перевернул:

– И снова третье сентября…

Дождливый хмурый вечер. Редрик, зажав в зубах потухшую сигарету, ненавидяще бегал взглядом между разделом истории открытий, учебника, что продал ему Кэссиди, пунктом об имущественном цензе касты неприкасаемых княжества Дур-Сима, из трактата о социальной стратификации, и свежим номером газеты – статья о плуге с инновационным углом лезвия.

– Да что это за херня?! – выкрикнул Ред, вбегая в комнату отца. Тот опять одолжил у Реда альбом и глядел на даст-карточку с девушкой на качели.

Парень сунул газету отцу под нос и потыкал пальцем в статью:

– Читай…

– Ну и? – безучастно спросил лавочник через минуту.

– Такой плуг был изобретен шестьсот лет назад. Им пользовались ровно до Пожирающего Хлада. А в Дур-симе полевым рабочим вообще запрещено пользоваться металлическими инструментами. Что это за мистификации, что за технологические откаты?

– Просто стагнация, – подкурив, ответил лавочник.

После уничтожения трубки, он тоже перешел на сигареты. Тоже на “гремлина”.

– Какая стагнация? Почему тогда ее нет в индустрии бабского белья и прочих мод, вон газеты, сигареты, пушки новые – барабанные рейганы? Почему действительно важные вещи никто не развивает. Где прогресс? – Ред потыкал пальцем в альбом.

– Понимаешь, все сложнее чем кажется. Этот твой прогресс никому не нужен, вот его и нет. Знаешь почему?

– Ну так обоснуй.

– Что, независимо от ситуации в стране, стоит всегда одинаково?

– Алкоголь и курево, – выпалил Ред. – И покупная любовь.

– Хорошо. А кто может повлиять на ситуацию в стране?

– Кайзер.

– И?

– Фюрсты?

– Нет. Они – шавки кайзера. Да и живут лучше всех. Им не нужны изменения.

– Дворянство?

– Пакт об ограничении дворянской вольницы.

– Военные?

– В некотором роде.

– В смысле?

– Ну я же служил в легионе, но не военный, – увидев замешательство на лице сына, лавочник продолжил. – Я приобрел все необходимые легионеру навыки, у меня есть опыт ведения боя, есть связи в армии. У меня даже моя старая аркебуза под кроватью лежит.

– К чему ты ведешь?

– Мужчины, что отслужили по пять или восемь положенных лет. От двадцати до шестидесяти, даже старше. Те, кто может и умеет держать оружие. Те, у кого есть оружие. Сколько их?

– Не знаю?

– Все. Все, кто сейчас не сидит на зоне, не валяется в канаве и не бродяжничает. Таких, как мы намного больше чем солдат в легионах, в десятки раз. И каждый недоволен чем-либо в империи.

– И что же им мешает взять оружие и повлиять на ситуацию?