Роджер Желязны - Владения Хаоса. Карты судьбы

- Тогда бери часть меня, а вместе с ней - и мое благословение. Не раз и не два давал я твоему отцу сень и укрытие. Это же он меня, собственно, и посадил.

- Неужели? Чего только мой папаша в жизни своей не вытворял, но никогда не видел, чтобы он сажал деревья.

- Я - не просто дерево. Он посадил меня здесь, чтобы отметить рубеж.

- Какой рубеж?

- Я - предел Порядка. Или Хаоса, это уж с какой стороны посмотреть. Я отмечаю границу - за мной действуют совсем другие законы.

- Какие законы?

- Кто знает? Не я, это уж точно. Я - лишь произрастающая башня мыслящей древесины. Но этот посох, мой сук, может сослужить тебе добруюслужбу. Высаженный в почву, он способен чудесным образом расцвести в любой стране и в любых климатических условиях. А может в общем-то и не расцвести. Кто знает? Но ты, сын Оберона, ступай с ним в то место, куда лежит твой путь. Я чувствую приближение грозы. Прощай.

- Прощай, - сказал я. - Спасибо.

Я повернул и продолжил спуск. По мере того как туман сгущался, красноватый его оттенок бледнел, а затем и вовсе исчез. Я скептически покачал головой, вспоминая говорящее дерево, однако посох и вправду сослужил мне добрую службу, особенно на ближайшем участке: тропа была на редкость неровная и каменистая, а видимость - почти нулевая.

Затем немного прояснилось. Скалы, стоячий пруд, какие-то маленькие корявые деревья, сверху донизу облепленные мхом, запах гнили и запустения… Я поспешил дальше.

С вершины одного из деревьев на меня косилась черная птица. Она лениво взмахнула крыльями и полетела прямо ко мне. Недавние события заставляли меня относиться к птицам с некоторой настороженностью; мало удивительного, что я робко попятился, когда она стала кружить над моей головой. Но все завершилось благополучно - птица опустилась на тропу передо мной и начала критически изучать меня левым глазом.

- Да, - объявила она свое решение. - Ты - тот самый.

- Который «тот самый»? - поинтересовался я.

- Тот самый, кого я буду сопровождать. Ты ведь не возражаешь, чтобы за тобой следовал зловещий ворон, предвестник несчастий, верно, Корвин?

Пташка весело хихикнула и сплясала нечто вроде джиги.

- А если бы и возражал - как я могу тебе помешать? Да, кстати, откуда ты знаешь мое имя?

- Я жду тебя, Корвин, с начала времен.

- Ну и как, не соскучился?

- Не так уж это и долго, в этом-то месте. Время есть то, что ты с ним делаешь.

Я двинулся дальше и миновал ворона, не останавливаясь и не оглядываясь. Секунду спустя он обогнал меня и опустился на камень, чуть правее тропы.

- Меня звать Хуги [6] Имеется в виду Хугин («мыслящий»), один из двух воронов Одина , - представился он. - А ты, смотрю, прихватил с собой обломок старика Игга [7] имеется в виду Иггдрасиль, мировое дерево скандинавской мифологии, дерево Одина (по природе своей - ясень) .

- Игга?

- Этот старый надутый пень, который стоит у входа в долину и никому не разрешает посидеть на своих ветках. Вот уж, наверное, взвыл он, когда ты оттяпал у него кусок.

Звонкий, мелодичный смех Хуги абсолютно не вязался с его мрачной внешностью.

- Он весьма достойно смирился с утратой.

- Это он умеет!.. Да и что ему оставалось? Ну и какой тебе, спрашивается, с этой штуки толк?

- А вот такой! - Я замахнулся на разговорчивого пернатого.

Он испуганно перепорхнул на пару метров.

- Эй, ты что! Так не шутят!

Я расхохотался:

- А я думал - шутят.

И пошел дальше.

Долгое время я пробирался по какой-то болотистой местности. Иногда случайный порыв ветра от-носил туман в сторону; тогда я спешил, чтобы пройти побольше, пока просвет не затянулся. Порой до меня доносились обрывки музыки - медленной и торжественной, исполняемой на каких-то струнных инструментах. Я пытался определить, откуда раздается эта музыка, но не мог.

Вот так и хлюпал я по этой болотине, пока не услышал слева окрик:

- Чужестранец! Остановись и воззри на меня!

Я опасливо остановился. Воззришь тут, когда сквозь эту мерзость ничего не видно.

- Привет, - сказал я. - Где ты там?

В этот момент туман разошелся, и я разглядел огромную голову. Тело, которому принадлежала эта голова, - тоже, надо думать, огромное - по плечи ушло в трясину. Кожа на лысой, как колено, башке была молочно-белая и бугристая - нечто вроде грубо обработанного мрамора. Глаза располагались точно на уровне моих; по контрасту с мертвенной белизной лица они казались черными, как уголь.

- Ясно, - сказал я. - Ты тут немного влип. Руки-то высвободить можешь?

- Если сделаю могучее усилие.

- Ладно, давай-ка поищем что-нибудь твердое и надежное, чтобы ты мог ухватиться. Руки у тебя, наверное, длинные, так что дотянешься далеко.

- В этом нет необходимости.

- Ты что, не хочешь отсюда выбраться? А чего же тогда орал?

- Нет, не хочу. Я просто желал, чтобы ты на меня воззрел.

- Ну хорошо, - сказал я. - Вот я на тебя и воззрел.

- Ты чувствуешь, насколько тяжело мое положение?

- Нет, не очень - ведь ты и сам себе помочь не хочешь, и от помощи со стороны отказываешься.

- А что приобрету я, освободившись?

- Твоя загадка - сам ее и разгадывай.

Я повернулся с намерением уйти.

- Постой, о путник! Куда ты держишь путь?

- На юг, чтобы выступить в морализаторском спектакле.

Вдруг из тумана вылетел Хуги, опустился на мраморную лысину, долбанул ее клювом и расхохотался:

- У тебя что, Корвин, времени слишком много? Нашел с кем разговаривать!

Огромные губы беззвучно проартикулировали мое имя. Затем голова снова заговорила:

- Что, действительно тот самый?

- Тот самый, - подтвердил Хуги.

- Послушай, Корвин! - В голосе ушедшего в трясину гиганта слышалась тревога. - Ты собираешься остановить Хаос, так ведь?

- Да.

- Не надо. Не стоит оно того. Я хочу, чтобы все кончилось. Я желаю освободиться из этого положения.

- Так я же предлагал тебе помощь.

- Мне нужно иное освобождение. Полный конец всего этого безобразия.

- Чего же проще, - пожал я плечами. - Нырни с головой и вдохни поглубже.

- Я стремлюсь не только к личному завершению, но и к завершению всей этой глупой игры.

- Полагаю, найдутся люди, которые предпочли бы принять по этому вопросу свое, самостоятельное решение.

- Пусть им тоже придет конец. Наступит время, они окажутся в таком же, как я, положении и будут чувствовать то же, что я сейчас.

- И перед ними будет стоять тот же самый выбор. Пока.

Я повернулся и пошел.

- И ты, - прогрохотало мне вслед чудище, - и ты будешь в таком же положении!

Через несколько шагов меня догнал Хуги. Он завис надо мною, как вертолет, и опустился на конец посоха.

- До чего же приятно посидеть на ветке старины Игга, когда он не может… Ой!

Хуги взмыл в воздух и начал описывать круги.

- Лапу, лапу обжег!.. Как это он так сделал?