Себастьян Кастелл - Творец Заклинаний

— Я сказал всем, что ты сегодня придешь в Оазис, — сообщил Теннат, кашляя через слово.

— Выглядишь не очень, Теннат. Может, тебе…

Он не слушал меня.

— Такой напыщенный! Такой довольный собой! Мы давно уже знали, что ты станешь ше-теп. Будешь мыть полы у настоящих магов. Или вовсе отправишься на рудники, где тебе самое место. Келлен, лишенный магии шулер, думает, что может обманывать всю жизнь. И ведет себя так, будто он лучше всех.

— Я не лучше всех.

— Считаешь себя умником? — Он издал притворный смешок. За ним последовал гораздо более правдоподобный кашель.

— Думаю, тебе надо пойти отдохнуть, Теннат. Кажется, ты жутко простудился.

— Мне уже лучше, — сказал он, стараясь не раскашляться снова. — И все будет в порядке, потому что моя-то кровь сильна. Не знаю, что за болезнь, которой ты всех заражаешь, но я ее переборю.

Об этом я раньше не думал. Может, во мне и правда живет болезнь. Я болел то тем, то другим с самого детства. Но почему она поразила других вот так, внезапно?..

Теннат ухмылялся, словно выиграл какой-то великий поединок. Вот кретин.

— Беги домой, Теннат. А то схватишь от меня двойную порцию ужасной магической заразы.

Казалось, на секунду он всерьез испугался. Его дурное самочувствие определенно было не притворным.

— Нет, — проговорил Теннат и направился обратно к своей скамейке. — Я останусь. И посмотрю, что будет дальше.

Вот так я и выяснил, что, придя сегодня в Оазис, угодил прямехонько в ловушку. У моего народа есть определенный ритуал для изгнания преступника. Нужно, чтобы родные отщепенца, его друзья, коллеги, учителя — все сказали ему, что он больше не нужен клану. Ритуал может занять много часов или даже дней. И когда все, кто знает отщепенца, отреклись от него, Совет изгоняет преступника. Не имея ни семьи, ни друзей, ни клана, редко кто пытается возражать.

Разговор вроде того, что произошел с Панакси, повторялся — в том или ином виде — весь остаток дня. Каждый час, когда мастер Осья-фест делал перерыв в занятиях, кто-нибудь подходил ко мне и говорил что-то гадкое или презрительное, давая понять, что мы больше не друзья.

И всякий раз, как это происходило, в голове звучали слова отца: «Джен-теп не держат камень за пазухой».

Ну да, конечно!

Больше всего на свете мне хотелось убраться с этой скамейки и убежать домой. Запереться в комнате и постараться забыть первые пятнадцать лет своей жизни. Не то чтобы люди говорили мне какие-то очень уж жестокие вещи — хотя их тоже. Но гораздо больнее жалило то, чего они не произносили вслух, а лишь подразумевали. Я — отверженный. Я — иной. Не джен-теп. Не ше-теп. Я — незнамо кто.

Временами я поглядывал на Панакси, надеясь, что он остановит очередного человека, не даст ему подойти. Или хоть посмотрит на меня. Но нет. Я словно был каким-то гадким насекомым, затесавшимся в их сад. И не то чтобы кто-то желал видеть меня мертвым. Они просто не хотели видеть меня вообще.

Наверное, именно потому я и не мог уйти. Пусть я чувствовал себя маленьким и одиноким, пусть все мое существо приказывало встать и бежать прочь, но где-то внутри меня еще жил маленький комочек гнева, который не отпускал меня. Я поклялся себе, что буду каждый день появляться в Оазисе, сидеть на занятиях, чтобы все меня видели. И так каждый день — до момента получения имени мага, когда меня объявят ше-теп.

Я почти убедил себя, что поступаю гордо и благородно, когда увидел Нифению.

Наверное, мне следовало сразу же применить заклятие щита.

Оружием Нифении были лишь ее красота и мои чувства к ней. Но этого хватило с лихвой.

В этот день она выглядела особенно прелестной. Светло-бежевое льняное платье чуть выше колен, извивы мягких каштановых кудрей, спадавших на плечи. Мне всегда нравилась эта ее прическа. Нифения принесла с собой запах лепестков тамариска и теплого песка. И…

«Нет, — сказал я себе. — Она пришла, чтобы тебя уничтожить. Все это — ее оружие. Будь сильным».

Нужно было придумать достойную контратаку. То, что задело бы ее за живое и выбило из колеи. В голову тут же пришли десятки злых и гадких вещей, которые я мог ей сказать. Любая из них помогла бы мне выглядеть умным, а ее — заставила казаться мелкой и ничтожной.

«Отлично! Ты готов к бою».

Однако стоило Нифении остановиться лишь в паре футов от меня, как все блистательные идеи улетучились. И я снова превратился в несчастного одинокого мальчишку.

— Полагаю, ты здесь, чтобы…

— Все думают: я пошла к тебе, чтобы сказать что-нибудь плохое, — быстрым шепотом проговорила она. Голос Нифении был так тих, что приходилось мысленно повторять ее фразы, дабы убедиться, что я верно их расслышал.

Я начал подниматься со скамьи, но Нифения чуть заметно качнула головой, и я шлепнулся обратно.

— Но это не так?

— Я думаю… Я думаю, ты поступил храбро, когда защитил ту дароменскую женщину. Не знаю, был ли это правильный поступок… Ведь джен-теп должны быть заодно с кланом. — Нифения некоторое время стояла молча, а потом покачала головой, словно прогоняя какие-то мысли. — Но Фериус спасла тебе жизнь и, когда пришло время, ты спас ее. Думаю, тебя нельзя за это обвинять. — Она отвернулась, глядя на юг, в сторону от города. — Их было трое, Келлен, и ты — без магии. Но ты дрался с ними. И побил их.

— Фериус… э… тоже поучаствовала.

— Жаль, что я не такая смелая, как ты.

— Ты смелая, — сказал я. — Ты могла бы…

Нифения резко обернулась ко мне. Взгляд ее стал злым, а глаза наполнились слезами.

— Нет. Я не смелая, Келлен. Не говори так.

Что произошло? Надо было как-то ободрить ее, но я не знал как — и просто выговорил:

— Я не понимаю.

— Погоди… Дай мне сказать. — Она смахнула слезы и вытерла руку о платье. — У девочек все не так, Келлен. Наставники неохотно обучают нас высшей магии. Они думают: женщинам не нужно ничего уметь, кроме целительства и…

— Тогда заставь их учить себя, — сказал я. — Моя сестра не принимает отказов. Она…

— Я — не Шелла! — яростно прошептала Нифения.

Несколько посвященных смотрели в нашу сторону. Я даже испугался: не подумают ли они, что я могу навредить Нифении.

— Я не Шелла, — повторила она на этот раз тише. — Я не такая сильная, как она. Ее-то обучают, конечно! Если наставники откажутся, все кругом сразу скажут: это только потому, что она девушка. Но я?.. Во мне нет ничего особенного. Я всегда в задних рядах. Мне приходится упрашивать и умолять. И вставать на цыпочки, чтобы из-за спин парней видеть заклинания, которые им там показывают. Если бы другие ребята не занимались со мной после уроков, я ни за что не сумела бы пройти испытания.