Себастьян Кастелл - Творец Заклинаний

— Я хочу погулять в своем саду, — сказала она и направилась к клумбам и зарослям винограда, протягивая к ним руки. С каждым шагом Мере-сан заклинания, мерцающие под ее кожей, бледнели. Тело словно истончалось, становилось все более хрупким. Не успев притронуться к лепестку цветка, вдовствующая княгиня обратилась в прах.

Вход в рудник был помечен колоннами, выщербленными от ветра и покрытыми противным серым мхом, который мерцал в темноте призрачным светом. Я прятался среди деревьев, ожидая, что дворцовые стражники вот-вот придут за нами. Но лес оставался тихим. Единственным звуком, раздававшимся в нем, было мое натужное дыхание.

Действие громовой травы давно закончилось, а события последних дней давали себя знать. Мне с трудом удавалось поспеть за проклятым белкокотом.

Рейчиса не особо впечатлила моя выносливость.

— Вы, люди, и правда не можете…

— Хватит, — сказал я, опускаясь на колени, чтобы отдышаться. — Я уже понял. Люди бесполезны. А гигантские белки — величайшие охотники, следопыты, бегуны, воины… что я забыл? Может, поэты?

Он фыркнул.

— Знаешь, я понимаю, что такое сарказм.

Вот бы мать выдала ему заслуженную оплеуху! Но ее с нами уже не было; где-то по пути она оставила нас. Видимо, вернулась к стае.

Я посмотрел назад, в ту сторону, откуда мы пришли. Ярдах в тридцати от нас находилась старая конюшня. Там стояла одна-единственная серо-белая лошадь в яблоках, наверняка принадлежавшая Фериус.

Ладно. Если Фериус в шахтах, вероятно, и Шелла там же. Всего-то и нужно — пройти несколько миль по туннелям, найти Шеллу и Фериус, освободить их и вернуться назад. Легче легкого.

Я посмотрел на свои руки, проверяя, вдруг магия шелка внезапно ожила? Тогда можно было бы сотворить заклинание, скрывающее наше присутствие. Не ожила она, разумеется, и не оживет, потому что отец начертал контрсигиллы, навсегда отняв у меня магию шелка.

Ладно. Не легче легкого.

Может, сходить в город за помощью? Но Теннат и его братья до сих пор охотятся за мной. Рафан свяжет меня заклятием пут, едва лишь увидит. И даже если я доберусь до дома — что толку? Снова окажусь распятым на столе, и отец закончит начатое. Он не поверит мне. Разве можно поверить, что наши люди уничтожили медеков? И уж тем более — что ше-теп, которые не осмеливались даже взгляд поднять на мага, устроили какой-то заговор?

Неудивительно, что Рейчис нас ненавидит. Оказывается: мы давно уже прогнили насквозь.

Может, не стоило с ним связываться и отдавать свою жизнь в руки — точнее, лапы — существа, которое презирает всех двуногих?

— Ты правда ненавидишь людей? — спросил я.

— Не всех людей, — отозвался Рейчис. — Медеки были очень мирными. А что до твоего народа… — Он недовольно фыркнул. — Ну, джен-теп по большей части огромные ходячие какашки. Разрушают все, до чего дотянутся.

— Откуда тебе знать, каковы были медеки? Они все погибли задолго до твоего рождения.

Он постучал лапой по лбу.

— У нас знание передается из поколения в поколение.

Я начал возражать, но быстро заткнулся. Не хватало еще встрять в дискуссию с тварью, которая здоровается с сородичами, обнюхивая им зад.

— Хватит болтать, — пробурчал Рейчис и потрусил ко входу в рудник. — Давай вытащим аргоси и сделаем мир лучше, убив парочку джен-теп.

Сперва я почувствовал запах. Я всегда думал, что запах в шахтах… ну… что тут нет никакого запаха вообще. Но он был — гадкая вонь гнилой застоявшейся воды и пыли. Я дышал ртом, с трудом глотая затхлый воздух. Как тут вообще можно находиться, работать? День за днем, добывая руду для татуировок, которые нужны кому-то другому…

И как мы можем обращаться так со своими же родными?

Рейчис прав: мой народ — жуткие люди.

Может, я бы ощутил укол вины за то, что тоже был джен-теп, но сейчас надо было думать о другом. О сыром туннеле впереди. Никогда еще я не бывал так глубоко под землей. И потому лишь теперь выяснил, что боюсь маленьких замкнутых пространств.

— Ты в порядке, человек? — спросил Рейчис. — Выглядишь неважно.

— Тс-с! — яростно прошипел я. — Хочешь, чтобы тебя услышали?

— Я зверь, идиот. Если люди и услышат, что с того? Я для них просто животное.

Он указал лапой на стену. Над нашими головами тянулась длинная узкая ниша, по которой бегала стайка крыс.

— Их тут всегда полно, если ты не заметил.

Вообще-то и правда не заметил, но Рейчису необязательно было об этом знать.

Он указывал путь, ведя нас все глубже и глубже в недра рудника. Время от времени Рейчис останавливался и обнюхивал стены и пол. Он делал это довольно часто, и я задумался: так ли хорош его нюх, как он уверял?

Туннели отнюдь не внушали спокойствия. Мы не прихватили ни фонаря, ни лампы, но тут росло много мерцающего серого мха. В его призрачном свете было видно, как сильно прогнили деревянные опоры, укрепляющие стены и потолок. Несколько раз приходилось возвращаться и искать обходной путь, потому что туннель перегораживали завалы.

И была еще одна проблема…

— Уверен, что все нормально, парень? — спросил Рейчис. — Ты выглядишь…

— Заткнись.

Он обошел меня и принюхался.

— Нет, серьезно. Кажется, что ты болен или типа того.

— Просто устал, — сказал я, опираясь рукой о стену.

Меня внезапно накрыла волна тошноты. Я не мог припомнить такого жуткого ощущения, а у меня большой опыт жутких ощущений. Глянув на свою ладонь, я увидел на ней красные волдыри. На стене — в том месте, куда я положил руку, тянулась красная жила руды, похожая на трещину.

— Наверное, мы уже близко к центру, — прошептал я. — Мастер Осья-фест говорил: чем сильнее маг, тем хуже ему в шахтах.

— И что будем делать? — спросил Рейчис.

О, предки! Если мне так плохо, Шелла, должно быть, умирает.

— Пойдем дальше. — Я двинулся по туннелю. — Магии-то у меня кот наплакал. Хоть раз в жизни это к лучшему.

Минут через двадцать мы выяснили, где держат Шеллу и Фериус. Тут и стало понятно, что тошнота — наименьшая из моих проблем.

— Три человека, — сообщил Рейчис, ходивший на разведку. Я ждал его за поворотом коридора. — Все в масках, как те уроды в лесу.

— Ты уверен, что Фериус и Шелла там?

Он кивнул. Странное движение для белки.

— Аргоси точно там. Привязана к какому-то столбу. Вторая женщина лежит на полу, без сознания. Судя по запаху — молодая и определенно из джен-теп. И очень высокомерная, я бы сказал.

— Ты можешь унюхать высокомерие?

— А ты нет?

Я не знал, потешается он надо мной или нет. Рейчис, казалось, совершенно не понимал, когда можно шутить, а когда — это не к месту.