Роджер Желязны - Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

Он остановился в нескольких шагах, внимательный взор скользнул по мне. Он редко улыбался, но на сей раз губы его слегка дрогнули.

- Пойдем со мной, - сказал он и повернулся к палатке.

Мы последовали за ним, оставив свои пожитки.

Взглядом он отпустил обоих офицеров, остановился у входа и пригласил нас войти. Пропустил вперед и вошел следом, задернув за собой полог. Я заметил скатку с постелью, столик, скамьи, оружие, походный сундук. На столе светила масляная лампа, лежали книги, карты, стояли бутыли и чаши. На сундуке мерцала еще одна лампа.

Он пожал мою руку и снова улыбнулся.

- Корвин, - сказал он, - и еще живой.

- Бенедикт, - ответил я, улыбнувшись, - и еще дышащий. Чертовски давно не виделись.

- Действительно. Кто твой друг?

- Его зовут Ганелон.

- Ганелон, - повторил он, кивнув, но не подавая руки.

Затем подошел к столу, налил три чаши вина, протянув одну из них мне, другую Ганелону, а третью взял сам.

- Твое здоровье, брат, - произнес он.

- И твое.

Мы выпили.

- Садитесь, - он показал нам на скамьи, а сам уселся за стол. - Добро пожаловать в Авалон.

- Благодарю вас… Хранитель.

Бенедикт скривился.

- Впрочем, прозвище мной вполне заслужено, - сказал он ровным голосом, продолжая изучать мое лицо. - Хотелось бы знать, мог ли их предыдущий Хранитель сказать то же самое.

- Это было не совсем здесь, - ответил я, - и, как мне кажется, он мог.

Бенедикт пожал плечами:

- Конечно. Но довольно об этом! Где ты был? И что делал? И почему явился сюда? Расскажи о себе. Мы так давно не встречались.

Я кивнул. К несчастью, фамильный этикет требовал, чтобы я ответил сперва на его вопросы, а потом уже задавал свои. Он был старше, и я - пусть случайно - вторгся в область его интересов. Не то чтобы мне не хотелось быть с ним вежливым, он принадлежал к числу тех немногих моих родственников, кого я уважал. Более того, Бенедикт мне всегда нравился. Просто мне не терпелось повыспросить его. Как он и сказал, мы не встречались так давно!…

И что можно ему поведать? Я даже не представлял, на чьей стороне он теперь, и уж вовсе не хотелось мне случайным и неловким словом намекнуть на причины его длительного самоустранения из Амбера. Следовало начинать с какой-нибудь нейтральной темы и быть настороже во время нашего разговора.

- Ну, уж как-нибудь начинай, - догадался он, - неважно с чего.

- Начал может быть много, - ответил я. - И трудно… Пожалуй, начну с самого начала. - И пригубил вина. - Да, - добавил я решительным тоном, - так будет проще всего… хотя припомнил я все это сравнительно недавно…

Итак, через несколько лет после победы над Лунными всадниками из Генеша и твоего отбытия у нас с Эриком произошла крупная ссора - как всегда, из-за права наследования. Папаша снова забурчал об отречении, но преемника не называл. Тут же ожили прежние распри, стали выяснять, кто более законный наследник. Конечно, и ты, и Эрик старше меня, но Файелла, наша с Эриком мать, была его женой после смерти Климнеи, и…

- Довольно! - рявкнул Бенедикт, грохнув рукой по столу так, что тот треснул.

Лампа вздрогнула, расплескалось масло, но каким-то чудом она не перевернулась. Полог моментально отдернулся, в палатку заглянул встревоженный часовой. Бенедикт сверкнул глазами, и он исчез.

- Я не желаю более слушать разговоры о нашей взаимной незаконнорожденности, - тихо выговорил Бенедикт. - Эти непристойности - одна из причин, которые заставили меня устраниться от наследования. Будь добр, продолжай без дальнейших отступлений в этом направлении.

- Ну хорошо… - Я слегка кашлянул. - Как я уже говорил, вопрос вызвал у нас горячий спор. И однажды вечером спор зашел дальше слов. Мы подрались.

- На дуэли?

- Ничего столь формального. Точнее это можно было бы назвать взаимным желанием убить другого. В любом случае дрались мы долго. В конце концов Эрик одолел и захотел стереть меня в порошок. Чуть забегая вперед, я должен добавить, что все это мне удалось припомнить только пять лет назад.

Бенедикт согласно кивнул.

- Могу только предполагать, что случилось, когда я был без сознания, - продолжал я. - Эрик не стал убивать меня… Очнулся я в Тени Земля, в месте, именуемом Лондоном. Вокруг свирепствовала чума, но я справился с нею. Когда я выздоровел, ничего, что произошло до Лондона, я не помнил. Столетия провел я в этом теневом мире, пытаясь понять, кто я. Я прошел по всем его дорогам, чаще всего в составе той или иной армии. Посещал университеты, разговаривал с тамошними мудрецами, обращался к знаменитым врачам. Но нигде не мог отыскать разгадки своего прошлого. Было ясно, что я не такой, как все, и мне пришлось тщательно скрывать это. Я был разъярен: я мог добыть все, что пожелаю, кроме того, в чем нуждался больше всего, - кроме моей памяти, моей личности.

Годы прошли, но гнев и тоска по себе не угасли. Я получил травму головы в автокатастрофе и вдруг начал что-то припоминать. Это было пять лет назад. Ирония судьбы заключается в том, что есть все основания видеть за дорожной аварией руку Эрика. Флора все время жила на этой призрачной Земле, приглядывая за мной.

Однако возвратимся к моим предположениям… Должно быть, Эрик в последний момент сдержал себя: он желал мне смерти, но не хотел, чтобы ее могли приписать ему. Потому-то он и забросил меня в Тень, в такой мир и такое место, где меня ожидала быстрая и почти неминуемая гибель, - несомненно, чтобы иметь возможность, вернувшись домой, сказать: дескать, Корвин в гневе отбыл и бормотал по пути, что не желает возвращаться. В тот день мы вдвоем охотились в Арденском лесу…

- Странно, - перебил меня Бенедикт, - чтобы в подобных обстоятельствах двое соперников решили поохотиться вместе.

Я пригубил вина, усмехнулся и ответил:

- Быть может, все было несколько занимательнее, чем я рассказываю. Возможно, мы оба обрадовались представившейся нам возможности поохотиться вдвоем… без свидетелей.

- Понятно, - произнес он. - Значит, все могло быть и наоборот?

- Ну, - ответил я, - трудно сказать. Не думаю, чтобы я зашел так далеко. Конечно, я говорю это сейчас, все мы меняемся. А тогда?… Быть может, я обошелся бы с ним не ласковей. Утверждать не берусь, но не исключаю.

Бенедикт кивнул, а мимолетная вспышка гнева сменилась во мне удивлением.

- К счастью, я не собираюсь оправдывать свои поступки, - продолжал я. - Потом я догадался, что Эрик, конечно, все время следил за мной… Сперва он был разочарован, что я уцелел, однако удовольствовался тем, что отныне я безвреден. Поэтому велел Флоре приглядывать за мной, и повсюду воцарился мир. А потом, должно быть, папаша отрекся, не уладив вопроса о престолонаследии…

- Черта с два! - отвечал Бенедикт. - Не было никакого отречения. Он просто исчез. Однажды утром его не оказалось в собственных покоях. Кровать даже не была смята и никакой записки. Вечером отец вошел туда, это видели, но чтобы он куда-то отбыл - свидетелей не нашлось. Сперва это никому не показалось странным. Все решили, что он снова отправился в Тень, должно быть, за новой невестой. И только потом, через достаточно долгое время, начали подозревать в этом либо чьи-то козни, либо новый способ отречения.