Роман Суржиков - Лишь одна Звезда. Том 2 [СИ]

— Что же пишет нам владыка? Он, наконец, решил сдаться?

— Мне думается, милорд, курьер не от Адриана. Парень сказал, его прислала некая дама. Еще он сказал, вам должно быть знакомо его имя: виконт Сомерсет Флейм.

— Тьма сожри!.. Да, кайр, я хочу его увидеть!

— С позволения милорда, он нуждается в лекаре. Выглядит скверно и постоянно кашляет.

— Приведите и лекаря, да поскорее.

Спустя несколько минут Деррек ввел в герцогский шатер молодого человека. Худой большеглазый тонкокостный еленовец, он располагал тою внешностью, которая лишь выигрывает от нездоровья. Сам Эрвин, будучи простужен, становился похож на унылого щенка, покинутого мамкой. А вот о госте так и хотелось сказать: аристократическая бледность, романтическая худоба, страдания облагораживают… Что, конечно, не отменяло факта: гостю худо. За неполную минуту, пока Деррек усадил его в кресло, а Эрвин предложил плед и горячий чай, гость дважды закашлялся.

— Прошу простить мне… кха-кха-кха… столь неподобающий вид, — он утер нос кружевным платком. — Дорога была несколько утомительна, милорд.

— Вы не воспользовались поездом?

— Не имел такой возможности. Протекция особенно внимательна к поездам.

— Значит, верхом? Или дилижансами?..

— Несущественно, милорд… кха-кха… У меня для вас послание… прошу получить.

Юноша запустил тонкую руку под плед и вынул конверт. Прежде, чем подать письмо Эрвину, виконт поднялся на ноги и отвесил поклон, придерживая плед на плечах. От него — манерного, бледного, утонченного, больного — так и веяло столицей.

— Письмо составлено вашей сестрой, леди Нексией Флейм?

— Вы убедитесь в этом, когда прочтете.

Эрвин взял конверт. Альтесса заглянула через его плечо и шепнула:

— Послание от женщины, которую ты не видел год. Там непременно что-то очень плохое. Хорошо, милый, что ты любишь только меня! Иначе я боялась бы, что письмо ранит твое сердце.

Он раскрыл конверт и прочел:

«Любовь моя…

Ищу слов, чтобы начать. Всем сердцем люблю тебя — вот верные слова.

Со дня, как ты вернулся из эксплорады, я отправила тебе шесть писем. Говорила, как скучаю и боюсь за тебя, как сера сделалась моя жизнь, как тоскливо без тебя в столице… Я спрашивала о многом, но теперь вряд ли это важно. Мне довелось узнать: все письма перехвачены протекцией, ни одно не достигло тебя. Сейчас ты слышишь меня впервые со дня расставания.

Люблю тебя. Только это имеет значение.

Месяц назад Фаунтерра опустела. Адриан с большею частью армии ушел на юг, Серебряный Лис с меньшею — на север. Исчезла искровая пехота и конники, и стрелки, и лазурные рыцари, и даже алая гвардия, кроме одного батальона, что стоит на окраине, в Эмилианских казармах. Император забрал всех, человека в форме теперь не встретишь на улицах. Я боюсь за тебя, милый. В столице все уверены, что ты скоро придешь. Многие страшатся этого, собирают вещи, уезжают. Но другие — из тех людей, кому я привыкла верить — говорят, что ты идешь в ловушку. Говорят: пустая столица — кусочек сыра, а ты — мышка. Адриан увел войска для того, чтобы заманить тебя в капкан.

Люблю тебя, мое солнце.

Я не знаю, что планирует Адриан со своими генералами. Не знаю, как он хочет разбить тебя. На север двинулся Лис, и у него немного войск. Шесть полков — говорят, этого мало против тебя. Я не разбираюсь во всей этой стратегии… Но мне за тебя страшно. Адриан готовит подлый, внезапный удар. Если мое слово что-то для тебя значит, не ходи в столицу. Не сейчас и не напрямик. Придумай другое… Какой-нибудь маневр, обход — как это у вас зовется. Будь очень осторожен!

Никого дороже тебя у меня нет.

Мой брат Сомерсет проявил несказанное великодушие и согласился доставить тебе это послание. Я бесконечно благодарна ему, будь благодарен и ты. Ответа не пиши. День и ночь молюсь за твою победу. Если боги услышат мои молитвы, то мы увидимся, и я стану счастливейшей женщиной во всем мире.

Прости, что не могу приехать сама. Моя душа рвется на север, к тебе навстречу. Но я под постоянным надзором тайной стражи. Один шаг за пределы столицы — и меня арестуют.

Я люблю тебя.

Всегда твоя, НФ»

Эрвин ощутил, как горячая кровь прилила к его щекам. Стало душно и жарко.

— Я так и говорила: будет плохое, — шепнула альтесса. — Постарайся успокоиться, дорогой. Думай обо мне, только обо мне! Я рядом!

Эрвин перевел взгляд на виконта Флейма. Тот, с манерной своей тактичностью, подчеркнуто смотрел в сторону. И ежился, кутаясь в плед.

— Не ответите ли на пару вопросов, сударь?

— Если будет в моих силах… кха-кха.

— Скажите, по-вашему, верно ли то, что пишет Нексия о положении в столице?

— Содержание письма мне неизвестно.

— Будучи в дороге, встречали ли вы отряды генерала Алексиса Смайла?

— Я не ставил себе задачи шпионить ради успеха вашего мятежа.

— То есть, виконт, вы проделали триста миль по отвратной погоде и пересекли фронт, чтобы увидеть человека, которого считаете преступником?

Виконт смерил его холодным взглядом и промолчал.

— В бытность мою в столице, виконт, меж нами имелись некоторые разногласия…

Глядя в сторону, Сомерсет сказал:

— Вы играете с чувствами моей сестры, милорд. Какие бы иллюзии ни строила Нексия на ваш счет, я не разглядел в вас ни капли любви к ней.

Эрвин свел брови:

— Вы что же, пришли за сатисфакцией? Серьезно?..

— Я хотел вызвать вас еще в столице. Нексия умоляла меня этого не делать. Она сказала… — юноша закашлялся, — ее сердце принадлежит только ей, и не мне судить ее чувства. После долгого спора я согласился с нею.

— Разумно с вашей стороны.

— Сарказм неуместен, милорд. Кх-кх… Повинуясь слезной просьбе сестры, я привез письмо, которое, по ее словам, должно помочь вам… Но это не означает, что я питаю к вам малейшую симпатию или считаю ваше дело правым. Потому, милорд, избавьте меня от вопросов военного толка.

— Какой смелый юноша!.. — хмыкнула альтесса, и Эрвин повторил ее слова:

— А вы, оказывается, отчаянно смелый человек.

— Вы вольны думать… — виконт закашлялся невпопад и затряс головой от досады. — Вы вольны думать… кха-кха-кха… что угодно. Но учтите: сестра любит вас даже теперь. Она может дорого поплатиться за это чувство. Протекция неусыпно следит за нею и бросит в камеру пыток при малейшем признаке того, что она вам дорога. Потому, если вы человек чести, ответьте на письмо самыми холодными словами, какие найдете. Напишите так, чтобы все остатки вашей связи были разорваны. Это ваш долг, милорд.

Кайр Деррек снова вошел в шатер:

— Милорд, я привел лекаря. Он осмотрит гостя, как только вы позволите.

Эрвин помедлил и кивнул: