Владимир Бабенко - Тень в тени трона. Графиня [SelfPub, 16+]

Оставалось ждать и изображать из себя несчастную Пенелопу, а попутно оттачивать навыки. Все изменилось неожиданно, и все началось с Друбецкого, который приехал поутру к только что проснувшейся княжне. Принес пожелание всего самого хорошего и приглашение посетить будущего тестя вечером: «Карета прибудет за вами в назначенное время».

Расспросы о цели вызова остались без ответа: «Нам приказано вас пригласить, княжна, для приватного разговора, вот мы и приглашаем. А что, и как, и с чем – нам об том неведомо».

На дворе стоял знойный июль 1656 года. Русские войска под командой главнокомандующего русской армии, князя Трубецкого Алексея Николаевича, наступали в юго-восточной Ливонии. Осажден был город Юрьев, были захвачены крепости: Нейгаузен, Ацель и Кастер. Был занят Ниеншанц и блокирован Нотебург.

Шведы отступали, терпели одно поражение за другим. Война приближалась к победному завершению. Швецию ждал позор, капитуляция и потеря всех земель, отвоеванных с таким трудом у России.

Мечта шведского короля Карла, по счету десятого, по превращению Балтийского моря в «шведскую лужу» была близка к краху. Карлуша был в отчаянии. Конечно, хорошо, когда ты король Великой державы. А вот когда тебя бьют по мордасам, отбирая все награбленное, – пойдешь на все, подлость тоже входит в ассортимент.

В общем, однажды утром, получив известие о падении Ниеншанца, король понял, что осталось совсем немного и о шведской Балтике можно забыть. Ситуация требовала действий, и в королевский кабинет были вызваны два барона и граф.

Граф Магнус Делагари, будучи фельдмаршалом, командовал всей шведской армией, драпавшей от русских пеших полков и рейтар князя Турчинова.

Барон Карл Ханс Вахтмейстер командовал флотом. Ну а скромный коротышка барон Херман Классон, с бегающими глазками и сильными руками, гребущими, как правило, под себя, заведовал королевской казной. Эти люди решали все, остальной риксрод вместе с риксдагом были говорильней, которую король терпел только по политическим соображениям.

Цель вызова была понятна всем. Первым начал король – по праву и в силу традиции:

– Господа, последние события ставят всю нашу военную кампанию на грань катастрофы. Я хочу услышать ваши предложения.

– Денег в казне нет, а без возвращения утраченных территорий их будет поступать еще меньше, – заявил коротышка.

Собственно, от него другого ответа никто и не ждал.

– Вот если бы нам удалось отбросить русских от моря, запереть Балтику, то понесенные затраты окупилась бы: русским нужно торговать, транзит один – через нашу территорию. Да и с Польши можно будет содрать пару шкур, – резонно помечтал фельдмаршал.

– Дания тоже должна заплатить за предательство. Им тоже нужны порты на континенте, а они будут у нас, – добавил аргументов адмирал.

– Да и разбив русских, с них можно содрать неплохие деньги, и они их заплатят. Московия богата, – вздохнул король. – Короче говоря, для продолжения военных действий нужны деньги.

Король, граф и барон смотрели на коротышку барона взглядом голодного удава.

– А много нужно? – ну не любил коротышка давать деньги этим военным мужланам. А потому тянул до последнего.

Король, конечно, мог приказать казначею, но не факт, что нужная сумма окажется в казне. Казна не кладовка, а деньги не огурцы в банках. Деньги есть, и их нет. Они крутятся постоянно в деле, принося доход самим фактом своего существования. Казначей обладал скверным характером, но к его рукам деньги липли, как мухи к меду, а это во сто крат перевешивало дурные наклонности барона – казначей был подкаблучник в самой тяжелой форме, но об этом знал только король. Он же в свое время и подсунул ему свою родственницу – особу властную и стервозную до невозможности, к тому же еще и жуткую жадину. По этой причине мужчина питался постным супчиком и ходил в обносках самого короля.

– Разбить русских в настоящий момент вы, граф, не можете? – король повернул голову к фельдмаршалу, физиономия которого стала красной от стыда, и он вынужден был ответить утвердительно. – Флот нам помочь не может: у русских военных кораблей попросту нет. Что же нам в таком случае остается делать?

– Вот если бы часть русских войск ушла, я смог бы атаковать. Но как это сделать?

– А вам известно, чем сейчас занят султан? – вопрос казначея был непонятен государственным мужам, да оно и понятно, что можно ждать от умного торгаша, пусть и барона.

– А причем здесь султан? – отмахнулся король.

«На кой черт я позвал этого болвана?» – подумал он, но коротышка был настырен и продолжал нагло гнуть свою линию.

– Я веду дела с великим визирем – умнейший человек. Так вот, могу сообщить, что Сиявуш-паша, и особенно Турхан-султан за деньги удавят любого. Османам сейчас они нужны как никогда: война с венецианцами на Крите истощили казну. У османов просто нет денег на войну. Если им заплатить, то турки нападут на русских – янычары рвутся в поход: война их ремесло, а грабеж их доход. Я полагаю, что двум шакалам всегда проще завалить русского медведя, чем одному, будь он хоть графом.

– Ты кого шакалом называешь?! Пес паршивый, – заревел граф, но был остановлен нетерпеливым взмахом королевской руки.

– Это хорошая мысль. Заплатив туркам, мы ослабим русских. Они вынуждены будут разделить свои силы. А вот тогда мы нападем и свернем им шею. Так, граф!

Фельдмаршал вынужден был признать правоту короля – его самолюбие пострадало вторично. Коротышка просто ликовал от счастья. У него с графом были давние контры: каждый из них давно хотел свалить соперника, и только присутствие короля мешало этому.

«Ну ничего. Еще не вечер. Ты еще поплачешь кровью, проклятый фигляр», – взгляд, исполненный любви и нежности, уперся в барона-коротышку.

«А вот накоси-выкуси», – таким же добрым и нежным взглядом ответил казначей.

– Барон, немедленно начинайте переговоры с османами, и придется вам тряхнуть мошной, любезный мой. Но затраты вернутся с прибылью, об этом позаботятся граф Магнус и барон Вахтмейстер. Благодарю вас, господа. Все свободны.

Король подождал, пока присутствующие направились к двери. По чину выходить последним из королевского кабинета предстояло коротышке казначею, и тут прозвучало:

– «Штирлиц», а вас я попрошу остаться… еще на пару минут, – нужно было видеть ярость и гнев в глазах обоих генералов при этих словах. Барон просто сиял и упивался собственным триумфом.

Разговор затянулся, и только к вечеру барон Херман Классон вышел из королевского кабинета вместе с чиновником, ведающим проворачиванием всяческих темных делишек и не обремененным никакими моральными принципами. С гуманизмом этот тип не был знаком и вовсе. Им предстояло обделать это дело, используя все имеющиеся возможности.