Анна Алмазная - Максим [СИ]

— Приборчик на стол, конфискуем!

— Мне уже не смешно, — прошептала я. — На весь магазин, паразит, опозорил.

— Глупости не говори! — ответил Саша, наливая мне вторую чашку кофе. На этот раз без коньяка. — Ты и не подозреваешь, к чему наши покупатели привычны. На такие мелочи уже и внимания не обращают. А ребят наших ты тоже пойми, — извиняющимся тоном пропел Саша. — Грабить наш народ любит. Для них все их, что плохо лежит, надо взять, а тут полные полки добра, аж глаза разбегаются, и все можно взять, потрогать, иногда — даже попробовать! Кажущаяся легкость: взял и понес. А вещей дорогих, да малых в магазине много. За примером далеко ходить не надо: ты девушка, тебе объяснять не надо, чем плохая косметика от хорошей отличается, и как это престижно дорогой помадой или тушью блеснуть — а денег нет! Так чего только не придумывают — и карманы фальшивые пришивают, и в рот суют… детям в карман суют — как бы дете несмышленое, подхватило. Ловим, да только ведь не всех — как увидели недостачу, так и ахнули. А тут ты и подвернулась со своей мстительной «тетенькой». Кстати подвернулась, как раз под горячую руку. Вот мой Ленька и разошелся: это же какая гордость для парня, недавно на работе, а воришку поймать, еще и рецидивистку. Ты, только, друг душевный, не вздумай мой магазин теперь кругами обходить, а то я тебя знаю! Сам за этим прослежу, а если что, за уши в мой магазин затащу. Клиентка ты неплохая, так что терять тебя — терять прибыль для супермаркета. А Ленька язык прикусит, не бойся, и твою старушку мы проучим!

— Не надо, — кисло ответила я. — Ну ее!

— Димка говорил, парень у тебя новый. Вроде как богатый, — начал Саша.

— Да, только вот один недостаток — мамаша у него классная! И меня — терпеть не может. «Воровка» — это явно ее рук работа. Не смейся!

— Да и не смеюсь я, плачу, — ответил Саша. — Я-то, как со своей женой разводился, тоже столько грязи повидал! И от нее, и от родни ее. Даже чуть не спился. Алла помогла. Так ее теперь разлучницей называют, хоть и встретились мы уже после развода. И мать моя как первый, так и второй брак в штыки приняла, теперь с «обиженной женой» обедами обмениваются, а ведь раньше были страшнейшие враги!

Так что — понимаю. И сочувствую. Знаю, как тебе сложно.

— Надо мне с твоей Аллой начать семинар по обмену опытом, — грустно усмехнулась я.

— Ах, Рита, Рита, странный вы народ, бабы. Ну, никак мне не понять — зачем сами себе проблемы устраиваете? Я тоже хотела бы знать… Но Максиму о магазинном приключении не рассказала.

С занятий я пришла рано. В первый день работать никто особо не стремился, семинар по психологии и вовсе отменили (наш любимый профессор укатил на симпозиум, а мы и не расстраивались, помахав ему ручкой и пожелав симпозиуму затянуться.) Тем более, что именно от этой лекции толку было мало. Наш милый, не совсем состоявшийся ученый витал в облаках, рассказывая нам возвышенным тоном немыслимые вещи, а мы тихо подремывали, или потихоньку разгадывали под партой кроссворды. Записывать всю эту чушь не имело смысла — на экзамене все равно не понадобится. На сессии придется обложиться книгами и надеяться, что именно в этом издании написано то, что нужно профессору. А так, судя по рассказам высших курсов, случалось редко. Дома я выпила чаю, пытаясь выгнать из всего тела засевший там холод, посмотрела на двери ванной, но решила, что не стоит, оделась как на северный полюс, и села за компьютер. В комнате было около 15 градусов. Называется, топят! Вспомнив, сколько с меня за это дело берут, я закусила губу и бросилась на клавиши, как будто виноваты во всем именно они.

«Я стояла рядом с проснувшейся Анлериной и удивлялась туману в ее синих глазах. Опухшие, едва раскрывавшиеся веки говорили о проведенной в слезах ночи, а медленные движения о том, что она продолжает переживать и сейчас. Окунувшись в прохладный бассейн, расположенный в соседних покоях, девушка едва успела прийти в себя и одеться, как вошедшая Хлоя доложила о желании Хамала навестить свою невесту. Девушка, скорчив недовольную гримасу, разрешила впустить ожидающего жениха. Хамал был, в отличие от невесты, свеж как огурчик. Его тонкую фигуру обвивали нежно-голубые ткани, что делало юношу еще более хрупким и нереально красивым. Голубые глаза, по их моде, были слегка подведены синей краской, светлые волосы придерживал серебренный обруч, являвшийся единственным украшением, а маленькие ножки обнимали мягкие синие сапожки из изумительно тонкой ткани, от которой его плавная, танцующая походка была еще более пленительной, а шаги — мягкими и пружинистыми.

— Вы расстроены, моя дорогая, — начал он, пронзив девушку долгим, сочувствующим взглядом. — Из-за нашего вчерашнего разговора? Не стоит. Ваш брат не так уж и безнадежен, как может показаться на первый взгляд. Выход есть.

— Что-то не увидела я в вашем рассказе этого выхода, — прошептала Анлерина. — Вы же сами сказали, что мой брат в любое время может стать чудовищем!

— Есть выход, — прошептал Хамал, а я поняла наконец-то, что такое гипнотический взгляд! Его глаза источали мед, и против такого потока сладости устоять не смог бы никто. Но больше всего привлекало к себе внимание ненавязчивое поигрывание тонких, ухоженных рук с маленькой статуэткой, висящей на его шее. — Надо вынуть из Вареона дьявольское семя. А это может сделать маг, очень сильный маг. Такие есть в клане змей, и они помогут, если с Вареоном пойду я!

— Вы пожертвуете собой ради моего брата? — подозрительно улыбнулась девушка, — но это окончательно рассорит вас с матерью.

— Только не надо понимать меня так превратно, моя милая, — ответил Хамал обволакивающим голосом. — Когда-нибудь мне все равно придется пойти на конфликт с матерью, и если это случится ради вашего брата, я буду только рад.

— Одним словом, одно другому не мешает, — иронично ответила Анлерина, с виду полностью приходя в себя. Молодец, девочка, я бы точно так не смогла бы!

— Вы осуждаете меня за откровенность? — не меняя ровного тона, приподнял брови Хамал. Боже мой, сколько в нем обаяния! Вот он, роковой мужчина, тот самый непризнанный гений, который так часто губит нас, женщин! — Но позвольте, друг мой, я мог бы рассыпаться в уверениях своей верности трону, и облить вас горячим желанием помочь наследному принцу! — тон голоса Хамала стал отдавать едва ощутимой горечью. — Вместо этого, отдавая дань вашему уму и проницательности, я раскрываю вам истинные причины своих поступков. Не знал, что лесть так приятна вашему уху, но впредь это учту.

— Вы совершенно правы! — воскликнула Анлерина, схватив жениха за руку. — Простите меня!

— Разве можно на вас сердиться, — мягко ответил Хамал, сжав ее ладонь в своих столь же маленьких и нежных ладонях. — Смотря на вас, я иногда сомневаюсь в правильности своего выбора. Если бы я встретил вас раньше…