Анна Алмазная - Максим [СИ]

Просто я и мои люди не выйдут из своих казарм до тех пор, пока все те, кто участвовал в нападении на моих людей, не получат соответствующее наказание! Если этого не случиться до новолуния, я лично сообщу королю о мятеже в столице, и ваш разлюбезный квартал снесут с лица земли одним махом, как и намеревались, а вас, разлюбезных свободных, раскидают по деревням, как последних захров! С этими словами Дал схватил незадачливого оратора и скинул его с телеги:

— Он тоже должен быть среди наказанных. Дал сошел с помоста, и молчаливая толпа расступилась перед ним, пропуская прямую высокую фигуру. Бранеоны, слышавшие речь своего командира, последовали за ним. Шли молча, оплакивая тех, кто погиб в эту ночь. А среди молчавших я различала пять неясных пятен света — пятерых потерял в эту ночь Дал из-за проклятого поэта. Только вот жрец Южного квартала платить не будет. Такие не платят…»

Я остановилась. Сон был свежим, потому что снился мне этой ночью.

Сама того не заметив, я теперь начала описывать днем то, что видела ночью. Сегодня — второе января. Завтра надо будет идти в институт, Максим убежал на работу уже сегодня, и я с ужасом сообразила, что праздники закончились. Увы… Впрочем, завтра я опять увижу своих однокурсников, хоть и придется мне некоторое время побыть обидным объектом сплетен — спасибо за то Максиму! Хотя именно Максиму в последнее время надо сказать спасибо за большинство событий в моей жизни. Я оделась. Пока позднее стояла на лестничной клетке и ждала лифта, меланхолично посматривая на чертенка, нарисованного чей-то рукой на светло-бежевой стене, меня кто-то сзади окликнул:

— Здравствуй!

— И вам здравствуйте, Зинаида Федоровна, — прошептала я, удивляясь, что соседка заговорила со мной первой. — Только вот больше так не подкрадывайтесь.

— Нервные вы стали, где не надо, — елейно произнесла соседка, и в мою душу закралось недоброе предчувствие. К чему все это? — Как поживает Лидия Петровна? — лифт, наконец-то освободился, лампочка под кнопкой погасла, и я, нажав на кнопку, пожалела, что не пошла вниз пешком. Кто такая эта Лидия Петровна? Но соседке, видимо, собеседника и не требовалось. — Хорошая женщина, а вот сын у нее — шалопай! Такую мать бросить! И что ты, детка, в таком нашла? Как мать без сожаления на произвол судьбы оставил, так и тебя оставит…

— Спасибо за беспокойство, Зинаида Федоровна, — сообразила, наконец-то я, о ком мы ведем разговор. Лифт открылся, и я зашла в кабинку. — Но я справлюсь! Лифт закрылся и понес меня вниз. Все равно куда, лишь бы не смотреть на ее лицо! Стараясь не прикасаться к подозрительно мокрой и липкой стенке, я с облегчением вылетела из кабинки и направилась на улицу. Шел снег. Не этот, что прежде, который сразу таял — а настоящий, пушистый, белый снег. Зима, столь запоздавшая, кажется, решила, что пора ей уж и начаться. Однако радости в этом было мало. На улице стало скользко, и мой каблук так и норовил расстаться с носком. Ноги разъезжались, идти было непривычно, и я пожалела, что не надела стоявшие в углу меховые сапоги на толстой подошве. Но так хотелось пощеголять на каблуках! В супермаркете мне тоже не повезло. Не знаю, что там нашел во мне охранник, но он не отходил от меня ни на шаг, и я уж подумала, не влюбился ли? С огромным терпением стоял он рядом, пока я брала с полки свежий хлеб; с еще более огромным — пока я смотрела косметику в поисках дезодоранта и выбирала порошок; внимание его не ослабло, когда я подошла к стенду с прокладками. И тогда я не выдержала.

Взяла пакетик и подошла к охраннику, невинно спросив:

— А у вас есть такие же, только с четырьмя капельками? Охранник покраснел и чуть ли не бегом пошел прочь, сопровождаемый моим беззвучным смехом. Положив ударную упаковку в корзинку, я подошла к кассе, заплатила, и уже собиралась уйти, как услышала:

— Девушка, пройдите со мной, обсудим четыре капельки.

— С какой стати? — покраснела я, чувствуя, как становлюсь объектом повышенного недоброжелательного внимания. «Как же, — смотрели на меня чужие глаза, — одета неплохо, а сама туда же — в воровки!»

Разозлившись, я ответила:

— В милицию уже успели позвонить? Или мне это сделать?

— Думаю, сами разберемся, — чуть смутился охранник.

— Без «сами», — вошла я в роль, — молодой человек, вы задерживаете меня, не имея никаких оснований, а мне через пять минут надо быть на работе. Если меня уволят, я подам в суд на ваш магазин, предоставив в качестве доказательства протокол, что у меня ничего не нашли. Тем более, что ваши сигнальные устройства на меня не среагировали. Так что, вызываем милицию? Я открыла сумку и достала мобильный телефон.

— Не волнуйтесь, если вы так стесняетесь, я сама вызову. Наглый охранник пошел пятнами, а к нему медленно начали стекаться сослуживцы. Между сослуживцами — молодой человек, в котором я с облегчением узнала Димкиного двоюродного брата, с которым в детстве часто играла летом в салочки. Вообще-то Сашка был городской, но каникулы, как водится у большинства, проводил в деревне у бабушки, о чем вовсе не сожалел, там мы познакомились и даже подружились.

Вместе в заброшенный колхозный сад за яблоками лазили…

— Рита, что случилось? — спросил Саша, подходя к нашей уже разросшейся компании.

— Да ничего особенного. Просто ваш милый охранник записал меня в воровки, — ответила я, снимая с телефона блокировку клавиатуры. — Хотелось бы знать, почему…

— Ритунь, брось, — примирительно сказал Саша, обнимая меня за плечи и отбирая телефон, — пойдем, милая, кофейку выпьем, обсудим.

Тем более что я тебя давно не видел.

— Давай! — согласилась я, поняв, что обыск откладывается на неопределенное время. Но тут охранник справился с оцепенением перед начальством и выпалил:

— А работа?

— Кончай выпендриваться, Ленька, — ответил мой друг. — Ты уже совсем с катушек съехал, своих не узнаешь! Идем с нами, заодно объяснишь, что там произошло! Ленька пошел. Кстати, оказался очень неплохим парнем, и когда рядом с кофе незаметно выросла бутыль с чем-то покрепче, поведал мне странную историю. Началось все с того, что Леньке и его друзьям на днях намылили шею за случаи повального воровства в супермаркете. Но магазин большой, знаменитые видеокамеры тоже не ахти помогают — попробуй тут за всеми уследи! Вот и подоспела тетенька как раз кстати. На вопрос — какая тетенька, Ленька с полупьяной готовностью ответил, что грамотная тетенька — одета неплохо, и по-нашенски говорит, не гордячка! После короткого описания опознав Максимину мамашу, я вздохнула, но снова вслушалась в разговор, меланхолично попивая свой разбавленный коньяком кофе. Так вот, эта самая «тетенька» очень по-дружески сообщила Леньке, что собственными глазами засекла в магазине воровку. Она, видишь ли, не раз уже видела, как я аккуратненько беру с полки вещичку, провожу по ней каким-то самодельным приборчиком и сую в карман. И сама не раз, по ее словам, провожала меня до кассы, где на меня ничего не реагировало. Ленька и поверил. Стал за мной ходить. Да я больно хитрая оказалась, заметила. Вопросы стала глупые задавать (тут Ленька покосился на меня мутноватым взглядом), ну он и решил, что и правда. И приборчик изъять надо. А когда я пошла на понт брать, то вообще все ясно стало. Тут Саша, остававшийся во время разговора кристально свеженьким — начальник все же, выпроводил Леньку, и шутливо сказал: