Анна Алмазная - Максим [СИ]

— Осторожнее, дорогая. Твоя страсть опасна для нас обоих. Потерпи, немного осталось. Да, не сильно-то поддается Манрад чарам красотки. Да и понятно — мужчине уже около тридцати. В таком возрасте мужскому полу не требуются уже учителя — они и сами не прочь поучить кого-то.

— Что ты делал в Малинии? — быстро охладела красотка. — О чем говорил с повелителем?

— Милая моя, — засмеялся Манрад, показав прекрасные зубы. — Отличные у тебя шпионы!

— Осторожнее, — прошипела красавица, поправляя на себе синее, под цвет глаз, платье. — Если ты играешь со мной…

— Я всего лишь не хотел раскрывать свою неудачу, — мгновенно нахмурился Манрад, присаживаясь в кресло. — Мы, мужчины, существа гордые, и не очень-то любим проигрывать.

— Меньше пафоса, Манрад! — ответила женщина, сверкнув фиалковыми глазами. — Лучше рассказывай!

— Я хотел заслужить доверие повелителя и рассказал ему часть нашего плана, — хмурясь ответил мужчина.

— Зачем? — холодно спросила женщина, и мое мнение о ней изменилась. Эта красотка явно увлекалась не только красотой своего тела. Он еще и в политику лезла. Кто она? И тут до меня дошло — фаворитка повелителя, кто же еще? Та самая дамочка, что надеялась стать матерью короля и прибить некого опального принца. Д-а-а, кровожадная красотка…

— Я попробовал уговорить повелителя отдать мне принца добровольно, и убедил бы, если бы…

— Если бы что? — не выдержала паузы красотка.

— Если бы твои сведения были бы поточнее, моя дорогая. Тебе надо лучше муштровать своих шпионов, моя прелесть. Если бы они работали чуть более расторопно, то мы давно бы уже знали, что Вареона нет в Кансе! И мне не пришлось бы унижаться перед глупым Нараном, который меня ненавидит… А я так не люблю унижаться. Да, мальчишка здесь!

— Здесь? — оживилась женщина. — Ты уверен?

— Уверен, — ответил Манрад. — И я его найду.

— Ищи! — зло улыбнувшись, заметила фаворитка. — И я тоже буду искать! Думаю, что в этом мне повезет больше, не так ли дорогой? Но вопрос остается открытым, любовь моя, что именно ты сказал повелителю?

— Дорогая, побойся богов! Я не настолько глуп, чтобы помогать нашим врагам. Все, что я сказал, повелитель вполне может узнать и через своих шпионов. Если захочет… Но главного он, надеюсь, пока не знает — после смерти Врана мы будем править вместе…

— Надо поторопить Врана со свадьбой, — задумавшись, начала плести паутину фаворитка. Ее деятельный ум отвлекся от Манрада и принялся разрабатывать новый план. Вернее старый, но на новых условиях. Тем временем Манрад, думая, что его не видят, на мгновение сжал губы в презрительной усмешке.

— А мальчишку найти и убить, — продолжала Сарадна. — Незачем его тащить во дворец… это опасно. Вран неконтролируем. Он предпочитает забыть, не понимая, как опасно в этом случае забвение.

— Это не совсем правильно, моя госпожа, — возразил Манрад. — Тогда мы не будем точно уверенны, что убили, кого надо.

— Если пошлем нужных людей, ошибки не будет. Но мне не нравиться, что ты первым не рассказал о чудесной новости, — женщина лукаво ткнула пальчиком Манрада в плечо. — Тем не менее, никуда ты от меня не денешься. Мы создадим империю, и я, наконец-то, познаю вкус твоих объятий.

— Жду не дождусь, моя госпожа, — хрипло ответил Манрад. В дверь постучали, и симпатичный мальчик доложил, что их ждут в главной зале.

— Что ж, друг мой, — томно прошептала женщина. — Поприветствуем нашу принцессу.

— Боюсь, что мало радости в этом приветствии, — заметил мужчина. — Она меня с утра чуть не убила своим взглядом…»

Одиннадцать. Пора собираться. Сохранив уже подросший файл на дискете, я выключила компьютер, медленно поднялась, и с удовольствием потянулась, разминая затекшие мышцы. Нет, эта машина меня угробит! Ей нужен специальный стол, а у меня его нет! Надо будет еще кактус завести… Говорят, от излучения помогает…

Хорошо, хоть не фиалку. При моей феноменальной забывчивости поливать цветы, дома можно держать только кактусы. По дороге в ванну я немного задержалась. За входной дверью о чем-то в подъезде надрывалась соседка. Хорошо бы ей еще застрять в лифте! Ах да, ей кто-то пытается отвечать, кажется, музыкант…

Потеряв к ругани интерес, я вошла в ванну и наскоро умылась. Надо было спешить. Время не терпит! Одевшись, причесавшись и намазавшись на скорую руку, я схватила дискету и вылетела на улицу. Впрочем, может Максиму это уже и не надо? Или, может, он не придет? До Рождества оставалось несколько дней. В этом году оно выпадало на воскресение. Сегодня четверг. Вспомнив о неукрашенной елке, маленькой, всего сантиметров двадцать, я почувствовала тоску: подарка под елочкой не будет — ложить некому! Снега опять не было. На улице стояла стандартная осенняя погода, и моросил легкий дождик. Максим ждал у памятника, ждал без цветов, переминаясь с ноги на ногу. Меня он заметил не сразу, а, заметив, вновь начал улыбаться. И чего он все время улыбается? Дискета жгла мне бок через ткань сумки. Попросит, не попросит?

Жалко, ромашки под рукой нет…

— Пойдем? — спросил он вместо приветствия. Я пошла, хотя особого желания не чувствовала. Было холодно, дул ветер, и рядом с Двиной ветра меньше не было. По небу носились свинцовые тучи, походило на скорый снегопад… Или дождик…

— Что? — спросил вдруг Максим.

— Я ничего не сказала, — немного резко ответила я. Разговор не клеился, но расходиться почему-то не хотелось. С Максимом всегда так — чувствую себя, как дура…

— Я знаю, просто спросил. Спросил — о чем ты подумала, а не что ты сказала.

— Я думала о дискете. Максим послушно сунул руку в перчатке во внутренний карман и достал оранжевый квадрат. Я ему отдала желтый. Поменялись…

— Я не об этом, — сказала я.

— Я знаю, — ответил он.

— Тогда почему не говоришь? Мы шли по мосту и Максим, остановившись, облокотился об ограждение и посмотрел на замерзающую величественную реку.

— Красива Даугава?

— А?

— Так называют ее в Латвии. Даугава звучит красивее, чем Двина, правда? Я промолчала.

— Но больше мне нравится Дина, — продолжал Максим, а я смотрела не на реку, а на его куртку из мягкой черной замши. Красивая куртка, ему идет. — Так ее называли немцы. Великая река, правда, минимум три названия, три народа, три судьбы. Некоторое время мы молчали.

— Скажи мне, что ты думаешь? — вдруг спросил он. — Не сейчас, а обо всем, что с нами происходит.

— Я боюсь думать, — после некоторой паузы ответила я.

— И правильно делаешь, что боишься, — тихо ответил Максим. — И я боялся, потом перестал. Случилась беда, я не понял почему, и опять начал бояться. Ветер всколыхнул мой капюшон, отбросив его на плечи.

— Максим, я не думаю…

— … что это я виноват? — я вздрогнула. С каких это пор мы начали понимать друг друга с полуслова? — Спасибо. Мать думает иначе. Она узнала о разговоре с отцом. Я промолчала, подыскивая слова. И вдруг задумалась — сколько лет Максиму? Двадцать пять? Тридцать?