Анна Алмазная - Власть безумия [СИ]

— Восстанови свои щиты.

Лия подчинилась, чувствуя, как обволакивает ее облако магии, как горят на запястьях татуировки рода, помогая ей укрепить щиты, и как все более расширяется пропасть между ней и стоявшим так близко мужчиной.

Когда щиты полностью восстановились, Мир вновь отвернулся к окну. Лия вздрогнула. Мир позволил ей услышать свой зов, рассыпавшийся в воздухе хрустальным звоном. Где-то неподалеку на зов мягко откликнулись, дверь вдруг распахнулась и внутрь вошли телохранители.

Мир все так же стоял у окна. Лия почувствовала себя неловко, не зная остаться ей или все же удалиться. Решившись, она уже повернулась к дверям, и Тисмен отшагнул в сторону, давая ей дорогу, как Мир, все так же не оборачиваясь, сказал:

— Я, кажется, не давал тебе разрешения уйти.

Лия вздрогнула. По лицу Тисмена пробежала тень недовольства.

— Сядь! — не отрывая взгляда от окна, приказал Мир.

Лия почувствовала, как подкатывает к горлу горький комок.

Лерин нашелся первым. Показав на кресло у камина, он почти мило улыбнулся и пригласил:

— Присаживайтесь, моя архана.

Лия, все еще не зная, что ей делать, уселась, нервно теребя рукав платья. Телохранители молчали, с явным трудом мирясь с ее присутствием. Тисмен, ранее относившийся к Лие с легким оттенком покровительства и даже симпатии, теперь бросил в ее сторону холодный, презрительный взгляд и красивой, зеленоглазой статуей застыл у двери.

Кадм опустился на скамью у противоположной стены, достал из-за пояса дротик и меланхолично вертел его в пальцах, о чем-то задумавшись. Лерин, холодный, чужой, был страшнее всех: он перебирал в пальцах четки, презрительно сжимал губы и тревожно вслушивался в шум бушевавшей за окном бури.

Не выдержав, принц быстро подошел к стоявшему у стены сундуку, откинул тяжелую крышку и, схватив первую попавшуюся книгу, сунул ее в руки Лии, приказав:

— Читай.

Он опустился на подушку у ее ног и оперся спиной о ее колени. От легкого, горячего прикосновения Лию пронзила дрожь.

— Читай! — повторил Мир.

Лия открыла книгу и начала читать:

«И были созданные земли девственны и чисты. И были младшие боги полны гордыни, и возжелали больше власти над благодатными землями, над богатыми полями, над только что появившимся народом. Начали боги спорить и разыгралась великая битва. И много людей полегло в той битве, и наполнилась земля кровью, а дома людские — плачем. Услышал Единый плач новорожденного народа своего и пригрозил детям своим — коль не закончат ссор, войн, да битв, то уничтожит Единый и земли те, и народ тот, и младших богов, что дал народу он тому.

И устрашились младшие боги, и услышали они плач людей, и устыдились деяний своих. Заключили мир они и покорились самому сильному, мудрому и великому, Радону, дав ему клятву нерушимую.

Лишь сестра Радона, гордая Виссавия, отказалась поклоняться брату. Бросилась она в ноги к нему и взмолилась:

— О брат мой! Велико милосердие твое и сила твоя велика. Но плачет душа моя, кровью обливается, свободы просит. Не могу подрезать я крыльев своих, не могу склониться перед тобой, ибо будет то погибелью моей. Слишком сильно во мне дыхание гордыни и лишь перед Единым способна покориться душа моя. Но знаю я, брат мой, что не могу оставаться с вами не дав клятвы тебе великой. И потому умоляю тебя, ради отца нашего, Единого и милосердного, позволь мне удалиться в места уединенные, безлюдные и суровые и дай мне властвовать над ними единолично, вечно, ни перед кем, кроме Единого, голову не склоняя.

И пожалели боги прекрасную Виссавию, и отдали ей пустыни жаркие, суровые и реки огнем наполненные. Возрадовалась Виссавия, простилась навсегда она с возлюбленными братьями и сестрами своими, удалилась в пустыни неживые, чтобы заснуть там сном беспробудным. Ибо не может жить бог младший без человеческого преклонения.

— Помни, сестра моя, если найдутся люди, что возжелают жить в землях твоих, то будут подданными они только твоими и только ты будешь над судьбами их властвовать.

— Не люблю людей я, брат мой. Желаю лишь я лишь покоя и вечный сон — судьба моя.

И удалилась гордая богиня в земли свои, и возлегла на ложе каменное в центре пустыни безжизненной. Окружили пещеру ту боги младшие зарослями тернистыми и скалами непроходимыми, оплакали они сестру свою безрассудную, и забыли люди о великой Виссавии, поклоняясь Радону и милосердным братьям и сестрам его.

Так началась новая эпоха в Кассии.

Процветала Кассия, росла, благоухала. Росли в ней города богатые, в достатке жил народ ее. И возгордились люди, начали забывать богов, храмы разрушать, да кровь проливать за власть и за золото. Опечалились боги, видя безрассудство детей своих, отдалились от людей, воспарив в небеса к отцу своему, подарил им отец милосердный забвение и сон сладостный.

И захватили Кассию силы злые, и воцарилась на землях богатых эпоха беззакония. Вспомнили люди о богах своих милосердных, вернулись к храмам они своим, воскурили благовония на алтарях заросших и взнесли молитвы к богам. Но крепко спали боги в милости отца своего, не услышали они молитв людских, не вняли слезам их.

И наполнились кровью реки Кассии. Загнали орды тирана последних недовольных в пустыни жгучие. Умирали люди в песках немилосердных, взбухла земля Виссавии от крови людской. И поднялся над ней смрад, и проник он в пещеру богини.

Пробудилась великая богиня от сна своего тяжкого. Явилась она перед умирающими и гнев на них обратила:

— Как посмели вы покой мой нарушить? Как посмели зайти в мои земли?

И упали перед ней люди на колени. И обратили к ней молитвы свои, слезами орошая ее земли. И услышала Виссавия о сне братьев своих и сестер. Смилостивилась великая богиня над народом брата своего, в крови задыхающегося, вознесла молитву пламенную к отцу своему, и услышал Единый плач дочери своей.

Разбудил он великого Радона, братьев и сестер его, и увидели боги, что сотворило людское безрассудство с землями их. И пожалел Радон народ свой, и послал ему бессмертных сыновей своих, сильных и прекрасных. И одарил их так, как никогда не одаривал людей прежде. И воссияли его сыновья, подобно камням в короне правителя.

И был один из них подобен алмазу: чист, прозрачен и благороден. И знал он законы богов лучше, чем кто либо другой, и исполнял он их непреклонно. И холодно было сердце его, покоясь в объястиях разума. И мудры были слова его, и знал он заклятие каждое в мире подлунном, и нити воли богов держал он в руках своих.

И был второй подобен черному агату. И слышали зов его души, и повиновались ему умершие, и богиня смерти была ему любовницей пылкой.

И был третий как золотистый авантюрин, вечный ребенок, смешлив и весел. И дарил он людям счастье, легкость души и забвение. Шли в руки его все богатства мира сего, и шальная удача была его извечной спутницей.