Анна Алмазная - Власть безумия [СИ]

— Твое лицо? Оно все еще не…

Лерин лишь отмахнулся. Ну да, он не всеми любимый мальчик, тратить на него магию совсем не обязательно, само заживет. А виссавийцев звать нельзя…

— Дай мне…

Раньше, чем Лерин успел отшатнуться, Рэми шагнул вперед, усадил телохранителя в кресло, стал перед ним на колени и сосредоточенно присмотрелся к разбитому носу, чуть трогая его кончиками пальцев.

Странный он, этот Рэми, думал Лерин, смотря в его глубокие, черные глаза. Или глупый, или просто не хочет видеть, что Лерин его ненавидит…

Или же ему все равно…

Пальцы у него холодные. И вздрагивают. Волнуется, хоть виду и не подает. Гордый, как и все в их семейке. Вот и Лия кажется хрупкой, как цветок — тронь и нежные лепестки осыплются —, а тоже гордячка еще та. Об Армане, которого при дворе прозвали статуей из льда, и говорить нечего.

— Вот и все, — улыбнулся Рэми, вытирая испачканные кровью пальцы о платок, который Лерин все так же держал в ладони.

— Все? — не поверил своим ушам Лерин.

— Для виссавийца это нормально, — чуть смущенно ответил Рэми, поднимаясь с колен.

— Сильно ошибаешься, — Лерин потянулся к кувшину, наполнил чашу вишневой наливкой и запоздало спохватившись, посмотрел на Рэми:

— Хочешь?

Рэми кивнул. Присел на край стола и протянул Лерину чашу.

При этом пухлые губы мальчишки вытянулись в неком подобии улыбки, и рука Лерина, наливающая наливку в чашу, на мгновение дрогнула. Почему он так улыбается… или и на полном серьёзе считает Лерина другом?

— Сразу видно, что ты никогда на собственной шкуре не испытывал магии целителей-виссавии, — наливка почему-то горчила.

В последнее время все горчило. — Я когда-то в детстве испытал.

Исцеление болело больше, чем рана. Виссавиец тогда сказал, что боль это плата за быстрое выздоровление… В этом мире за все надо платить…

А ты не платишь! Или платишь…

Рэми молчал. Отпил из чаши и все так же смотрел на Лерина изучающе-тепло.

— Зачем ты пришел? — не выдержал хозяин.

— Поговорить.

— Мы говорим. Но пока о мелочах, не так ли? — заметил Лерин, которому очень хотелось избавиться от неприятного гостя. — Переходи к делу, Рэми. У меня действительно сегодня был плохой день. Зачем ты здесь?

— Спросить — что именно произошло со мной в замке.

Лерин подавился новым глотком наливки и закашлялся. Рэми было дернулся, явно стремясь помочь, но передумал, задумчиво отпив еще глоток. Или просто не решился?

Не умеет мальчишка пить, подумалось Лерину, всего несколько глотков сделал, а глаза уже подернулись дымкой, зато утратили часть своего пламени, став гораздо спокойнее.

— Почему именно меня? — спросил, наконец-то, хозяин, решив, что для такого разговора ему чаши наливки будет мало и налив себе еще. Гостю хватит. А гость и не напрашивался — отставил свою чашу на стол, смущенно прикусил губу, и вдруг ответил:

— Потому что остальные меня пощадят.

— А я?

— А ты меня не любишь, потому и щадить не будешь.

Лерин сглотнул. Так просто? Рэми произнес эти слова так спокойно, будто оно так и надо — его «не любить».

— Я… — Лерин сам себе не верил. Наверное, впервые в жизни он почувствовал себя… неловко. Впервые в жизни понял, что где-то совершил ошибку, и не одну, но пока еще не мог сообразить — где именно. — Это так видно? Я постараюсь…

— Не надо стараться. Враги, с которыми имеешь общие интересы — это ведь редкая находка, не так ли? — враги? Лерин похолодел, мгновенно трезвея. Ну да, мальчишка ведь не слепой, многое замечает, но чтобы сразу враги? — И ты расскажешь мне, что произошло в замке, не подбирая слов. Правда?

— Неправда, — ответил Лерин. — Да, я не люблю тебя, и это правда. Как не люблю твоего брата. Но ты очень сильно ошибаешься, я никогда не считал вас врагами. Скорее — союзниками. Но щадить я тебя не буду. Ничего не произошло в замке, — сам не веря, что это делает, равнодушно пожал плечами Лерин, и с каждым его словом Рэми все более хмурился, будто был очень недоволен услышанным. Либо же чувствовал, что Лерин недоговаривает. — Сила телохранителя в тебе исцелила Элизара от безумия, но мы боялись, что тебе слишком понравится новая мощь… слава богам, это было не так.

— Это правда, что я пытался убить Аланну? — неожиданно резко отрезал Рэми.

Лерин внезапно взмок. Да, он не любил Рэми, но теперь, глядя ему в глаза, сказать всю правду почему-то не мог. И соврать не мог. Потому попытался… объяснить.

— Да. Рэми, пойми, Аланна — это претендентка на трон, вторая после Мираниса. Она опасна для целителя судеб.

— Тогда почему я не убил вождя?

— Потому что целителя судеб не интересует какая-то Виссавия, — Лерин начинал раздражаться. С Рэми всегда так — задает сложные вопросы и ждет на них легких ответов. А так не бывает. — Ему нужна власть над Кассией и ничего больше. Играться с кланом и с его «наследством» ему неинтересно. Он даже твою маску оставил…

— Спасибо, — сказал Рэми, поднимаясь. — Спасибо, Лерин.

Спасибо за «он», а не «ты». Но ты боишься, что это повториться?

Лерин отвел взгляд.

— И на самом деле тот дух во мне, целитель судеб, опасен для нас всех? И спасла нас только случайность, так? И…

— Хватит! — оборвал его Лерин. — Если сам знаешь, то к чему спрашиваешь?

— Не знаю, почему, — вздрогнул Рэми, и в глазах его отразилась такая боль, что Лерин не выдержал, почувствовав, как что-то в нем дрогнуло. Может, Тисмен все же прав? И они виноваты… и перед Рэми, и перед живущим в нем целителем судеб?

— Просто пытаюсь понять, где во всем этом моя вина? И как мне это исправить?

— Ты задаешь слишком сложные вопросы…

— Уже не задаю, — резко ответил Рэми. — Прости за беспокойство, телохранитель.

Не по имени… не как друга… почему внезапно так плохо от этого тона? От этого холода? И от тихо закрывшейся за гостем двери? Почему хочется бросится за мальчишкой и объяснить… а что объяснять-то?

Лерин залпом допил наливку и налил себе еще. И еще, еще, пока упившись, не заснул прямо в кресле.

Вместе с коротким сном прошел и гнев, и смятение. Когда Лерин открыл глаза, он уже знал, что делать.

Рэми зевнул. Не став звать хариба, он откинул одеяло, приказал зажечься светильникам по углам, окутавшим спальню теплым, желтоватым сиянием. Все еще зевая, поднялся с кровати, накинул тунику, повязал ее наскоро поясом. Стук повторился.

— Иду! — сказал Рэми. — И кому там не терпится?

Он повернул ключ в замке, открыл дверь и, приветственно кивнув, отошел в сторону, пропуская гостя. Спать больше не хотелось. Удивление при виде гостя вырвало хозяина из сладких объятий сонливости.

— Не спится? — спросил он Лерина.

— Нет, принес подарок, — Рэми почувствовал, как его брови медленно поползли вверх. — Прости меня. Мне не стоило быть столь к тебе недоверчивым. Теперь я понимаю, что был неправ.