Анна Алмазная - Его выбор [СИ]

— Проследишь, чтобы никто не покинул этой комнаты до моего возвращения, — приказал Жерл стоявшему у дверей дозорному. — Головой за них отвечаешь.

— Да, старшой.

— Если Рид будет ерепениться, закуешь в цепи. Только шкуру ей не повреди, сам ею займусь, и… — Жерл внимательно посмотрел на дозорного, — скажи мужчинам, что кастрирую любого, кто осмелиться на нее посмотреть, как на женщину. Ты меня слышал?

— Да, старшой, — сглотнул дозорный.

— К этим двум, — он кивнул на Мию и Брэна, — приведешь мага, пусть забудут все, что слышали. Не позволяй им разговаривать, никаких виссавийцев, пока я не вернусь.

— Да, старшой.

Мага привели быстро. Гибкий красивый юноша заставил Брэна сесть на стул, опустился перед ним на корточки, заглянул в глаза. И стало вдруг хорошо и спокойно от синего пламени, вспыхнувшего в зрачках архана, и потянуло куда-то вдаль, за едва слышной грустной мелодией, и вымыла теплая да ласковая волна воспоминания… И вновь светлый взгляд, и ледяная чистота внутри, и биение крови в висках. А потом тишина… ошеломленный взгляд Мии, которой тоже пришлось посмотреть в глаза мага, тихие, удаляющие шаги и грубый окрик:

— Не разговаривать! — в ответ на первый же вопрос.

Брэн больше не спрашивал. Он так и не узнал, почему Мия странная, отрешенная, почему по щеке Рид расползся синяк и, почему, хотя Рэми и стало легче, медленно тянущаяся ночь за окном казалась тревожной, а в глазах травницы застыли слезы страха.

К рассвету волчонок сильно вспотел, дал влить в себя очередную чашу зелья и даже немного супа, а потом вновь забылся сном, на этот раз спокойным и целительным. Брэн уже благодарил богов, что все закончилось, как вдруг дверь широко раскрылась, а внутрь вбежал встревоженный дозорный:

— Пойдешь со мной, женщина! — приказал он Рид.

— Жерл сказал…

— Жерл умирает! Ты травница, да? — дозорный грубо схватил Рид за ворот платья. — Так помоги, ради теней! Посмотри, что это за дрянь!

Он вытянул из кармана берестяную коробочку и, осторожно ее открыв, поставил на стол. В спальне вновь воцарилась тишина. Лучи солнца выхватили выглянувшую из тени мохнатую лапу, зацепившуюся за край коробки. Мия тихонько, едва слышно взвыла, Рид судорожно вздохнула, даже дозорный слегка побледнел, явно боясь, один лишь Брэн зачарованно заглянул внутрь берестяной тени.

Так и есть. Паук. С пол-ладони, такого крупного он никогда и не видел. Брюшко черное, с серыми пятнышками, по спинке ярко-красной молнией пробежала толстая черта — опасная зверюга. Великолепно опасная!

— Какой красавец! — восхитился Брэн, протянув насекомому ладонь.

— Не тронь! — одернул его дозорный, кончиком меча ткнув паучью лапу и заставив красавца вновь спрятаться в коробке. Брэн огорченно вздохнул.

— Пауки зимой не живут, — прошептал он, неосознанно потянувшись к коробочке. — Дай еще глянуть.

— Ты мне еще живой нужен… — беззлобно ответил дозорный. — Эту тварь к Жерлу в седельную сумку погреться влезла. Помоги. Слышишь! Виссавийцы исцелять его отказались… сказали, что таких не исцеляют. Мне все равно, что он натворил, но в отряде лучшего нет. Прошу, женщина, если можешь что-то сделать — делай, ради богов! А потом что хочешь проси, только оттащи старшого от грани!!!

И вновь тишина. В окна царапались ветви деревьев, плакал едва слышно ветер, разгоняя тучи, разлилась по небу кровавая корка рассвета. Шипела, догорая, свеча, мольбой лучились глаза белоснежного пса на картине, и на лице Рид, бледном, перекошенном, читалась непонятная Брэну борьба.

И вновь выглянул из-за туч лучик солнца, скользнул по картине, окрасил красным золотистые волосы рисованного мальчишки, и в глазах Рид появилась отчаянная решительность:

— Я… попробую. Но на все воля богов… не моя.

Брэн отвел глаза. Что-то здесь неправильно. Шевельнулось в глубине души беспокойство, встретил его синий огонь в чужих глазах и хлесткий приказ: «Забудь». Брэн и забыл, уже не вслушиваясь в удаляющиеся шаги травницы.

Вечер приблизился как-то незаметно — Брэна сморила дрема. Когда он проснулся, за окном сгущались сумерки, а Рэми сидел на кровати и уминал за обе щеки кашу.

— Как там Рид, не знаешь? — тихонько, чтобы не встревожить мальчика, спросил Брэн.

Мия лишь равнодушно пожала плечами:

— Дозор нас больше не стережет. Хочешь узнать, сам сходи и посмотри.

В выразительных глазах волчонка промелькнуло что-то вроде тревоги. Мальчик вопросительно посмотрел на Брэна, но вопроса вслух не задал. Зато по груди горячей волной растеклась тяжесть. И даже шепот мага, все еще звучавший в ушах, на этот раз не помог.

— Где Жерл? — спросил он у пугливой служанки, принесшей яблоки «для мальчика».

Девушка затравленно оглянулась на картину, сунула Мие яблоки, побледнела и вызвалась показать.

Ходить, оказалось, далеко и не надо было — стоило им выйти из детской в кутающуюся в сумерки залу, как служанка пугливо схватила Брэна за руку, показала на одну из дверей, почему-то приоткрытую, и бросилась прочь. Впрочем, Брэн и не останавливал — оглядывая бегущих по стенам, искусно нарисованных оленей, он встал перед заветной дверью и осторожно заглянул в щелку, решая, постучать или все же больного тревожить не стоит.

Спальня Жерла была гораздо меньше детской и очень скудно обставленной. Никаких книг, зато оружия на стенах было столько, что в глазах рябило, а над изголовьем кровати застыла медвежья голова, поймав Брэна мутным, немигающим взглядом.

Брэн тихонько вздохнул. Хоть и ухаживал он за охотничьими псами, а вот охоты не любил. Волков убивал, когда наглели и резали скот, лис убивал, хорьков, если наведывались в курятник, но этого медведя зачем? Зачем вешать его голову в спальне, а шкуру расстилать перед камином? Тащить к себе в дом запах смерти? Как будто ее и так мало…

Сам Жерл сидел на кровати, обложенный подушками. Зеленый какой-то, но, вроде, целый и невредимый, вялый и болезненный, а рядом с кроватью, опустив голову и сложив на коленях руки, сидела неожиданно тихая и несмелая Рид.

— Поспишь и можешь встать, — сипло сказала она. — Яд паука сильный, но и вывести его не так и сложно… если знать чем.

— Магия, Астрид, ваша магия…

Брэн вздрогнул, отпрянув от щели и вжавшись в стену. Значит, ему не показалось. Значит, у постели отца и рядом с сыном Рид действительно шептала заклинания. Колдунья? И страшно, и… никому же она зла не принесла… одинокая волчица — отца от грани оттащила, Рэми на ноги поставила, а вот теперь и Жерла. Может, не так и плохо, что колдунья?

Только бы в зал никто не вошел, только бы не увидели, что Брэн подслушивает. Тогда точно несдобровать, а уйти тоже сил нет, интересно же. И важно.

— А ведь умри я, — продолжал едва слышно Жерл, — и твои хлопоты сами собой решатся. Кроме меня никто пока и не знает, не думаю, что и узнает. Люди тупые, частенько не видят того, что не ожидают увидеть. Вот и воспитанник Эдлая родного брата среди слуг не разглядел. Так зачем? Зачем ты меня спасла, Астрид?