Стивен Эриксон - Буря Жнеца. Том 1 [litres]

Последний уровень погребенного города оказался самым интересным – по крайней мере для Удинааса. Он выслушал свою порцию едкой язвительности, которая, похоже, охватывала нелепый отряд беглецов чем дальше, тем больше; особенно старался Фир Сэнгар. Бывший раб понимал, что этот тисте эдур хочет его убить; а подробностей – ясно ведь, что Удинаас покинул Рулада не по своей воле, что он такая же жертва, как и брат самого Фира, – подробностей Фир и знать не желал. Никакие смягчающие обстоятельства не могли поколебать его бескомпромиссные и жесткие взгляды на то, что хорошо и что плохо; впрочем, эти взгляды, как выяснилось, не распространялись на его собственные действия – в конце концов, именно Фир добровольно покинул Рулада.

А Удинаасу, пришедшему в себя, следовало вернуться к императору.

Для чего? Принять жуткую смерть от руки Рулада? Да, мы с ним были почти друзьями – насколько возможна дружба между рабом и хозяином, когда хозяин чувствует себя щедрее и добродетельнее раба, – но я не желал быть рядом с сумасшедшим и пытаться вести его по узенькому мосту рассудка, когда Рулад на каждом шагу только и хотел нырнуть рыбкой вниз . Проявив щепотку сочувствия, он сделал для Рулада больше, чем кто-либо из Сэнгаров – братья, мать, отец. И больше, чем любой тисте эдур. Не потому ли никто из вас не знает счастья, Фир Сэнгар? Вы все скрюченные ветки на одном большом дереве .

Спорить, конечно, не имеет смысла. Только Сэрен Педак могла бы понять, могла бы даже согласиться со всем, что говорит Удинаас, однако она вообще не хотела быть в этом отряде и строго держалась роли аквитора, следопыта. Ей нравилось, что не нужно выбирать, и еще больше нравилось, что ни о чем не нужно заботиться.

Странная женщина, эта аквитор. Холодная, отстраненная, без друзей… Но несет меч тисте эдур. Меч Трулла Сэнгара. Кубышка говорит, он сам отдал его в руки Сэрен. Она хоть поняла значение этого жеста? Наверняка . Трулл Сэнгар затем отправился к Руладу. Наверное, единственный брат, кому было не все равно. И что с ним теперь? Возможно, мертв .

Остывший за ночь воздух тек по широкому наклонному коридору и стонал в боковых дверях. Путники приближались к поверхности, где-то у седловидного перевала – но с какой стороны от форта с его гарнизоном? Если не с нужной, то мечам Силкаса Руина предстоит громкая и долгая песня. Мертвые и так лежали грудами в кильватере этого ходячего белокожего красноглазого кошмара. Те несколько раз, когда преследователи сталкивались с беглецами, они платили жизнью, однако продолжали погоню, и это было бессмысленно.

И почти так же смешно, как этот мозаичный пол с изображениями грозных армий . Длиннохвостые ящерицы бьются с короткохвостыми, и, судя по всему, гибнут главным образом длиннохвостые. Странная бойня под ногами растекалась по боковым комнатам – каждая, похоже, была посвящена героической смерти какого-то поборника: Грязной К’елли, Нау’рхука Адота, а еще Матроны , как пояснял окруженный колдовским светом Силкас Руин, заглядывая в боковые помещения бегло и равнодушно. Удинаас видел достаточно, чтобы узнать в цветистых изображениях кампанию взаимного уничтожения с подробными сценами: победа короткохвостых и разрушительный колдовской ответ Матроны. Победители не победили, потому что проигравшие отказались проигрывать. Безумная война .

Шедшая впереди Сэрен Педак вдруг замерла и, пригнувшись, подняла руку. Сквозняк нес ясные запахи плодородной земли и деревянных опилок. Над небольшим выходом из туннеля нависли, частично перекрывая его, базальтовые глыбы – обломки бывшей когда-то здесь арки, – а дальше начиналась темнота.

Сэрен Педак жестом поманила остальных к себе.

– Разведаю, что впереди, – прошептала она, когда все собрались у выхода из пещеры. – Кто-нибудь заметил, что в последнем коридоре не было летучих мышей? Пол чистый.

– Есть звуки, не слышные человеческому уху, – сказал Силкас Руин. – Поток воздуха течет через отверстия по трубам за стеной и издает звук, который пугает летучих мышей, насекомых, грызунов и прочих. Короткохвостые умели делать такие штуки.

– Значит, тут никакой магии? – спросила Сэрен Педак. – Ни заклятий, ни заговоров?

– Нет.

Удинаас потер лицо. В завитках его грязной бороды застрял мусор.

– Просто узнайте, аквитор, с нужной ли мы стороны от проклятого форта.

– Я хотела убедиться, что не вляпаюсь, выходя, в какое-нибудь древнее колдовство, должник, которое уже когда-то сработало, судя по этим разбитым валунам. Впрочем, конечно, если ты рвешься вперед сам…

– Да зачем это мне? – спросил Удинаас. – Руин вам уже ответил, чего вы ждете?

– Может быть, – вмешался Фир Сэнгар, – она ждет, когда ты заткнешься. И, похоже, нам всем придется этого ждать вечно.

– Мучить вас, Фир, – единственное мое удовольствие.

– Печальное признание, – пробормотала Сэрен Педак и двинулась вперед, через разбитые камни – в ночь.

Удинаас снял заплечный мешок и сел на грязный пол, на кучу сухих листьев. Прислонившись спиной к каменной плите, вытянул ноги.

Мурлыкая про себя, Кубышка побрела в ближайшую боковую комнату.

Силкас Руин стоял, разглядывая Удинааса. Потом произнес:

– Мне любопытно: что придает твоей жизни смысл, летери?

– Странно. Я то же самое думал о вас, тисте анди.

– Да ну?

– Зачем мне врать?

– А почему нет?

– Ладно, – сказал Удинаас. – Вы победили.

– Так ты не ответил на мой вопрос.

– Сначала вы.

– Я не скрываю, что движет мною.

– Месть? Да, неплохо, пожалуй, в качестве мотивации – хотя бы на какое-то время; а остальное вас и не интересует. Но будем честны, Силкас Руин: для того чтобы жить, этой грустной причины маловато.

– А сам заявил, что живешь, чтобы мучить Фира Сэнгара.

– Он и сам прекрасно справляется. – Удинаас пожал плечами. – Проблема таких вопросов в том, что мы начинаем искать смысл поступков гораздо позже, после того как все сделали. И тогда находим не одну, а тысячи причин, объяснений, оправданий. Смысл? Помилуйте, Силкас Руин, спросите о чем-нибудь интересном.

– Очень хорошо. Мне нравятся схватки с нашими преследователями – и хватит ненужных уверток. Они мне не по нутру, если честно.

Фир, стоящий у выхода, повернулся и посмотрел на тисте анди.

– Ты разворотишь гнездо шершней, Силкас Руин. Хуже того, если за мощью Рулада действительно стоит падший бог, то ты можешь встретить судьбу куда более ужасную, чем тысячелетнее заключение в земле.

– На наших глазах Фир превращается в старейшину, – сказал Удинаас. – Сражается с тенями. Если хотите восстать против Рулада и Ханнана Мосага с его к’риснан, Силкас Руин, я благословляю вас. Схватите Странника за глотку и разорвите империю на клочки. Превратите все в пепел и прах. Сотрите весь проклятый континент, тисте анди, – а мы посидим здесь, в пещере. Закончите – возвращайтесь за нами.