Филис Каст - Солнечная воительница [litres]

– Пусть берет. Эта дрянь все равно не сможет никого вылечить, так что никто никуда и не пойдет.

Маэва начала что-то говорить, но Тадеус уже отвернулся и, казалось, полностью забыл о ней.

Ник перекинул сумку через кровоточащее плечо и поспешно направился к Мари.

Ей хотелось броситься ему в объятия и зарыдать от облегчения. Но еще рано. Они все еще в опасности.

Он остановился перед ней и наклонился, чтобы поприветствовать Лару. Когда Ник выпрямился, их глаза встретились.

– Они сильно тебя ранили? – спросила она.

– Царапины.

– Я заставлю их заплатить за каждую из них.

– Люблю, когда ты читаешь мои мысли.

– Довольно! – Они повернулись и обнаружили, что Тадеус и его люди наставили на них арбалеты. – Давай, лечи! Мне все равно, что думают остальные, – я с радостью избавлюсь от тебя!

Краем глаза Мари заметила, как взгляд Ника метнулся к небу, все еще румяному от заката.

– Помни, – произнесла она слова, которые слышала от мамы, – зримая или незримая, луна всегда здесь. – Она возвысила голос: – Все, кто хочет смыть с себя охватившую Племя болезнь! Склоните головы и положите руки на сердца.

– Подожди! А как же те, кто без сознания, как мой отец? – спросил юный Воин, которого называли Ренардом.

Мари посмотрела на него и нашла ответ в сострадании.

– Я потеряла обоих родителей, – сказала она Воину, зная, что ее слышат по всей поляне. – Я не оставлю тех, кто болен настолько, что не в состоянии принять омовение, хотя я не сомневаюсь, что кое-кто в Племени рад своей болезни. Я обращаюсь к этим людям.

– Некоторые из нас не больны! Мы лучше, сильнее, быстрее! – словно защищаясь, выкрикнул Тадеус.

– Неужели? – Настала очередь Мари холодно засмеяться. – Как по мне, ты очень болен, Тадеус. Но поскольку ты и твои люди не желаете исправлять то, что сотворили с собой сами, я не стану вас лечить. Пусть те, кто верен Тадеусу, подойдут к нему, и лунная магия вас не коснется.

Четверо мужчин, собаки которых страдали от ран на животах, быстро заняли место у Тадеуса за спиной. Затем, гораздо медленнее, к нему присоединились несколько больных Охотников, все еще кашляющих и слабых. Воины вместе с овчарками, которые неуверенно жались к ногам своих спутников, тоже потянулись к Тадеусу, пока Ник не насчитал рядом с Охотником примерно пять десятков человек и почти столько же собак.

Мари кивнула.

– Да будет так. То, что случится с тобой и твоими людьми, которые выбрали гнев и ненависть, будет на твоей совести, Тадеус. Не на моей.

Мари отступила от Ника на шаг. Сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. И потянулась из глубины своей души к луне. Она повернулась на северо-восток – самую темную часть сумеречного неба – и подняла руки.

На беспокойство не было времени. Не было времени на сожаление, что она знает меньше, чем хотелось бы, – что она не так сильна, как могла бы быть. Всем своим я она сосредоточилась на луне и начала читать заклинание призыва:

Мари не нужно было проверять руки, чтобы знать, что все ее тело начало источать холодный серебряный свет луны. Изумленные лица Псобратьев и испуганные вскрики сказали ей о том, что она знала и так – что луна, все еще скрытая от их глаз, ее нашла.

Мысленно Мари нарисовала очень простую картину. Она представила поляну с платформой для медитаций и больное, умирающее Племя на ней. Потом представила гигантский пузырь вроде тех, что образовывала пена у водопада, вокруг Тадеуса и преданных ему людей, включая Маэву, которая поднялась на ноги и присоединилась к ним в их ненависти. Затем она нарисовала на небе масляную полную луну. От нее на землю серебристым потоком полилась жидкая сила. Поток обрушился на Мари и хлынул на платформу для медитаций из ее раскрытых ладоней, окутывая всех, кто находился вне пузыря Тадеуса.

Серебристый свет нескончаемым потоком вливался в Мари и через нее омывал Племя. Мари стиснула зубы, чтобы те не стучали. Колени ослабли, но она не позволяла себе разорвать связь. Я проводник целебной силы. Магия течет через меня. Через меня – и в Племя. Я проводник целебной силы. Магия течет через меня. Через меня – и в Племя…

Она твердила про себя эти слова снова и снова, пока не почувствовала на плече сильную руку Ника и не услышала его голос:

– Хватит, Мари. У тебя получилось. Племя исцелилось!

Мари, судорожно вздохнув, отпустила картинку, которую крепко удерживала в голове, и серебристый свет потух, как факел, который окунули в воду. Она захлопала глазами и огляделась.

Все Племя пришло в движение. Кто-то смеялся от облегчения. Кто-то рыдал. Молодой Ренард кинулся к отцу, и мужчины крепко обнялись.

– Сработало. – Мари с облегчением улыбнулась Нику.

– А ты сомневалась?

Она повела плечами.

– Ну, Ригель и Лару в этом не сомневались.

– Спасибо. Спасибо тебе.

Мари выглянула из-за плеча Ника и увидела, как к ним приближается женщина по имени Ралина, а взрослая овчарка прыгает вокруг, как несмышленый щенок. Женщина схватила Мари за руки.

– Ты нас спасла!

– Нет, – мягко ответила Мари. – Пока вы слушаете Тадеуса, зараза не оставит Племя.

– Это было грубо, землерыльская ты шлюха.

Тадеус и окружающие его люди подняли арбалеты и прицелились – не в Мари, а в Ника.

– Что ты делаешь, Тадеус? – Ралина загородила собой Мари. – Она вылечила нас, как и обещала. Ты ведь согласился их отпустить!

Тадеус скривился.

– Я не соглашался их отпускать. Я разрешил Нику подойти к ней. И он это сделал.

– Что ты имеешь в виду, Тадеус? – спросил Ник.

– Я убью тебя, а твою шлюху буду держать на привязи. Я собирался убить и ее, но после ее небольшого представления должен признать, что она еще может пригодиться Племени.

Тадеус вскинул арбалет и взял Ника на прицел.

Мари дала волю гневу, который до сих пор подавляла лунная магия, и он наполнил ее, как воздух наполняет легкие. Она отступила от Ралины, притягивая к себе последние лучи солнца, и подняла ладони – так, чтобы видело Племя, – на которых заплясали золотые языки солнечного огня, подпитываемого ее праведным негодованием.

– Если ты тронешь Ника, я убью тебя солнечным огнем.

Тадеус замешкался, переводя взгляд с ее лица на ладони и обратно. Затем его тонкие губы медленно растянулись в язвительной улыбке.

– Ты этого не сделаешь. Ты целительница. Знаю я таких, как вы. Ты поклялась помогать и не вредить. Ты не убьешь ни меня, ни кого-либо еще, потому что дала обет.