Татьяна Корф - Под Солнцем Ирия. Потерять себя, чтобы обрести свой мир

— Если тебе что-то не нравится, можешь собирать манатки и катится на все четыре. Я ни кого не держу. А то ишь ты, попрекает она меня. Ты как-то забыла о том, что я тоже приносила деньги и ни на что не жаловалась, когда ты сидела без работы.

Именно поэтому я всё ещё здесь, а не сбежала из этого ада и не оставила тебя со всеми твоими кредитами, коммуналкой и долгами, — мысленно добавила я. В такие моменты я ненавидела свою совесть, и чувство долга за то, что они у меня вообще есть.

— Мам, пожалуйста, хватит! — уже повысила я голос еле, сдерживая рвущиеся эмоции.

— Не смей орать на меня! А то сейчас быстро врежу по морде, чтоб знала, что мать надо уважать! Что, думаешь если ты уже выросла, не смогу с тобой справиться, ещё как смогу.

— За что тебя уважать? — крикнула я в ответ. — За то, что ты меня постоянно обзываешь матерными словами, называешь уродом при каждом удобном случае, когда мы ссоримся?

— Сколько в тебе ненависти! Посмотри на себя, — с презрением посмотрела она на меня. — За что ж ты меня так ненавидишь? За то, что родила тебя? Хотя лучше бы аборт сделала. За то, что не сдала тебя в детский дом? Хотя надо было. Меньше бы проблем на мою голову было!

У меня защипало в глазах, словно со стороны я наблюдала приближение надвигавшегося на меня нервного срыва.

Вскочив с тумбы, я бросилась вон из дома, лишь пёс кинулся за мной, а вдогонку мне донеслось:

— Думаешь только о себе. Даже не спросила, а ел ли Амулет? Всё на мать скинула, а я тебе не прислуга.

Остальное, я уже не слышала, вылетев за ворота и оставив собаку во дворе.

В слепой истерике я бежала вниз по улице, не замечая ничего вокруг.

Дождь всё не прекращался и даже, наоборот, усиливался.

В начале двенадцатого ночи на улицах уже никого не было. Я неслась, не разбирая дороги, перепрыгивая через лужи, пытаясь избавиться от режущей, словно острый нож боли, избавится от всех воспоминаний, убрать все эмоции.

По щекам нескончаемым ручьем текли слезы, мокрые волосы прилипали к лицу и одежде, закрывали частичный обзор.

Из-за полного отчаяния в голове билась лишь одна мысль. Господи, лучше бы я умерла!

Но Бог, словно насмехаясь, лишь усилил и без того беспощадный дождь.

Вдруг откуда-то с боку раздался дикий визг тормозов, затем сильный удар и дикая боль во всём теле и снова удар, а затем такая умиротворяющая темнота.

Кажется, на этот раз Бог меня услышал…

Очнулась я на мгновение в реанимационной машине скорой помощи. Надо мной возвышались двое медиков.

Дама необъятных размеров и парень моего возраста.

— Где я? — простонала я в маску, надетую на моё лицо.

Тут же среагировал парень.

— Свет, она в себя приходит, — сказал он тётке вливавшей что-то в трубку моей капельницы.

— Вот и хорошо, — буркнула она. — Не давай ей отключаться, заснёт — может и не проснуться.

Боже, как болело тело! Словно один сплошной кровоподтёк. Во рту привкус металла. И нижнюю часть тела я совершенно не ощущала. Но отключится я всё-таки отключилась.

Повторно пришла в себя уже в палате реанимации. Рядом суетилась довольно плотная женщина лет за тридцать, наверное, она меня и разбудила.

Я попыталась двинуться с места, но была тут же остановлена окриком.

— Не двигайся, у тебя всё тело изломано.

— Что? — словно, как в тумане, пробормотала я, мотая безвольной головой из стороны в сторону.

— То! — буркнула медсестра. — Вследствие аварии у тебя много переломов костей, поврежден позвоночник, сильное сотрясение головного мозга, гематомы и ссадины по всему телу.

— Какой аварии? — прохрипела я и поняла, что очень хочу пить.

— Тебя машина сбила. Как ты ещё жива, осталась не понятно, — усмехнулась она, поднося к моему лицу стакан. — Ты что, не помнишь?

Вылупившись на неё в изумлении, я покачала головой.

— Понятно, — пробормотала тётка. — Так, раз ты уж пришла в себя, назови мне имя, фамилию и отчество, я впишу в историю.

— Татьяна Валерьевна… Корф. — вдруг неожиданно закончила я для себя. Почему неожиданно? Да потому что это была не моя фамилия. Моя фамилия Псанова. Зачем я так сказала? Но тётка уже записала.

— Родители есть или родственники?

— Нет. Я сирота, — О господи, да что со мной? Зачем я ей вру?

— Ладно, отдыхай, я позже зайду.

И под сильным воздействием обезболивающего, мои веки опустились, словно по команде погружая меня в глубокий здоровый сон. В тот момент я даже и представить не могла, как круто изменилась моя жизнь в одночасье…

Не все видят нас такими, каким видишь себя ты.

Иногда наше несовершенство делает нас особенными.

(Испорченное совершенство)

О, жара, жара… Как же ты мне надоела с утра. Надо что-нибудь выпить, холодненького, да поесть не мешало бы. О, а вот и моя любимая пиццерия. Отлично!

Войдя в помещение, я огляделась по сторонам, отмечая, что посетителей в это время было не много. Полдень ведь, да ещё и вторник, рабочий день. Основной поток посетителей здесь появляется после шести вечера.

Подойдя к стойке, приветственно кивнула хорошенькой на вид кассирше.

— Привет, Ленок. Сделаешь мне как обычно?

— О, привет, Танюшь, — обратила на меня внимание девушка, заправляя длинную чёлку за ухо и тыкая по кнопкам сенсорной клавиатуры монитора, набирая заказ. — Пицца «Маринаро» на тонком тесте, побольше сыра и литровую колу?

— Ага, — ухмыльнулась я ей, доставая деньги.

— Тебе с собой или здесь будешь?

— Здесь.

— Хорошо, — протянула она, забирая деньги и выдавая мне номерок заказа. — Пятнадцать минут, ожидай.

Взяв сдачу, я кивком головы указала на узкий длинный балкон, находившийся справа от входа, на котором расположились три уютных столика с мягкими диванчиками:

— Буду там.

— Хорошо, — улыбнулась мне девушка.

Поднявшись по винтовой лестнице, я ушла в самую глубь балкона, плюхнувшись на беленький кожаный диванчик.

Пиццерия была маленькая, но довольно уютная. Оформлена в итальянском стиле. Тёмные деревянные панели, резная мебель, небольшие картины с изображением итальянских улиц, классические бра, словно уличные светильники, потолок усыпанный искусственной зеленью, словно над нами разрослось большое дерево, приятная негромкая музыка и обслуживающий персонал, с которым я успела подружиться за время своих частых посещений.

М-да… А ведь раньше, я не могла себе позволить сходить в такое место хотя бы раз в неделю.

С тех пор многое поменялось…

Начать хотя бы с того, что когда я очнулась в следующий раз на больничной койке, моё тело совершенно не болело. Вот так просто. Хотя врачи уверяли меня во множественных переломах, раздробленных костях и даже предрекали, что я больше не смогу ходить, так как у меня что-то там с позвоночником.