Татьяна Корф - Под Солнцем Ирия. Потерять себя, чтобы обрести свой мир

Провалявшись в больнице с неделю и большую часть этого времени, проведя во сне, я вдруг просыпаюсь совершенно здоровой. Наверно врачи бы назвали это чудом и стали бы усиленно изучать, делая многочисленные анализы… если бы я не «улизнула» этим же вечером из больницы в одном медицинском халате, трусах и забавных шлёпанцах, украденных из соседней палаты. К сожалению, у меня не было своей одежды. Та, в которой меня нашли после аварии, была уже не пригодна для носки, поэтому её пришлось выбросить.

На этом сюрпризы моего «нового» тела не кончились.

Идти мне было некуда. Возвращаться в то место, которое я некогда называла домом, совершенно не хотелось. Нет уж, лучше сразу в гроб лягу! К тому же, за прошедшую неделю меня даже не пытались искать. Похоже, просто всем было плевать, куда я пропала. На работе наверняка уже нашли мне замену, ведь меня не было так долго без объяснения причин своего отсутствия. Так что работы у меня теперь тоже, скорее всего, нет.

Шлепая по улицам в больничном халате, кутаясь в него из-за пронизывающего ветра, я внезапно остановилась перед банкоматом.

Странно, зачем мне нужен банкомат, если у меня даже карточки нет, да и денег тоже. Хотя было бы не плохо…

В этот момент в подсознании, словно что-то щелкнуло, заставив меня положить ладонь на сенсорный монитор.

Наверное забавно я смотрелась со стороны. В полном оцепенении стоя перед машиной по выдаче денег, пристальным взглядом уставившись на неё.

Вдруг банкомат стал издавать подозрительные звуки. Картинка на экране пошла помехами, а затем и вовсе погасла. А из нижнего отверстия стали вылетать бумажные купюры.

Офигеть… У меня даже челюсть отпала… и дар речи пропал.

Выдав по всей видимости все деньги, машина, наконец, заглохла.

Ещё с минуту я стояла, боясь пошевелится, а затем на нетвердых ногах дрожащими руками стала подбирать купюры.

Собрав внушительную пачку денег, я полу-безумными глазами уставилась на неё.

Позже на смену страху, неуверенности, и неверию в происходящее, пришло какое-то робкое пока ещё неуловимое веселье.

Вдруг мне стало смешно, легко и весело.

Умом я, конечно, понимала, что получила эти деньги не совсем честным путем, но потом вылезшая, откуда ни возьмись бесшабашность заткнула мою совесть в такую тёмную и глухую дыру, из которой ей было уже страшно подать голос.

Этот вечер стал последним, для моей неуверенности в себе и в завтрашнем дне, принеся мне неуловимое чувство свободы, порочности и склонности к анархии.

Но я была довольна. Впервые мне было хорошо, легко, весело. Можно сказать, что я была счастлива. Не из-за денег. Нет, деньги лишь дополнили картинку происходящего. Что-то поменялось во мне, в моём подсознании, в моих мыслях и чувствах, в характере. Мне трудно объяснить то, что я до сих пор не понимаю, но одно я отметила чётко. Тот день стал ещё одним неуловимым переломным моментом в моей судьбе и моей жизни.

Позже я сняла небольшой домик на окраине города, внутренне понимая что, не останусь тут надолго. Признаться, в тот момент я вообще не понимала, зачем это сделала. Но моё подсознание настаивало на этом, и я смирилась.

Нет, я, конечно, понимала, что мне нужен свой дом, пристанище, место, куда бы я смогла всегда вернуться, где бы могла спрятаться. Но я с отчаянием не хотела жить на одном месте. Новой мне это стало чуждо.

Похоже, моё подсознание хорошо понимало это и в тот момент оно решило непосильную для меня задачу, … но довольно своеобразно.

Случилось это примерно на третьей недели моей самостоятельной новой жизни.

В то время у меня и начались небольшие провалы в памяти, хотя нет, не так. Я могла вспомнить всё происходящее, но, чёрт возьми, не могла понять, зачем я это сделала.

Во-первых, моё безумное подсознание сняло для меня небольшой сталеплавильный цех.

На кой черт он мне понадобился, я бы и сама не прочь была узнать.

Дальше мои действия стали ещё не понятней.

Самостоятельно я стала соединять разные виды металлов, и наблюдать, как они взаимодействуют друг с другом.

Обнаружились мои внезапные способности к ковке, литью металла, фрезеровке, токарному делу, сварке и другому.

Откуда взялись все эти знания, так и осталось для меня загадкой. На тот момент в моей голове царил полный бардак. Какие-то обрывки фраз, мыслей, куча непонятной для меня информации. С каждым днём я всё больше и больше тонула в ней, находясь на грани сумасшествия.

Последнее время моё сознание вообще отказывалось всплывать на поверхность. Оно приходило в чувство лишь тогда когда чувствовало боль. Именно тогда когда мозг начинал анализировать ситуацию, я стояла в ступоре и в ужасе смотрела на свои изрезанные ножом ладони.

Черти адовы! Да что происходит?

И вот тогда мне стало страшно, что этот кошмар никогда не кончится. Я уже мало помалу переставала различать, где реальность, а где сон. Мне казалось, я сплю, и это происходит со мной во сне.

В довершение ко всему у меня начались сильные головные боли, которым я порой была благодарна.

Именно благодаря этому, я всё ещё чувствовала, что живу. Они позволяли отогнать эти страшные сны, оказывающимися явью.

Но всему во вселенной рано или поздно приходит конец. Пришёл конец и моему приступу безумия.

Просто я проснулась однажды на полу, в грязном замусоренном цеху от того, что кто-то лизал мне щеку.

— Амулет, отвали, — махнула я рукой и перевернулась с одного бока на другой. В бедро впилась какая-то железяка. И тут меня пронзила одна мысль.

— Амулет? — я резко и довольно нервно села. — О, Господи… Что ты здесь делаешь?

Самое невероятное, что передо мной действительно сидел мой верный четвероногий друг по кличке Амулет, породы ирландского волкодава, которого я оставила у мамы, читай, просто бросила, и за это мне стало ужасно стыдно перед собакой. Только весь грязный, чумазый, худой настолько, что ещё не понятно, как он не сдох от голода и, судя по всему, жутко блохастый.

По инерции я стала шарить вокруг, и тогда нашла довольно дорогой телефон марки «Apple», явно не мой. При этом тоже жутко замызганный и превратившийся из белого в серо-буро-малиновый.

Взглянув дату на светящемся в темноте экране, я содрогнулась от ужаса.

Третье июля. То есть с момента начала моего безумства пошло около трёх месяцев.

Но это не объясняло, как и почему моя собака оказалась здесь, да ещё и в таком плохом состоянии.

Подскочив на ноги, я тут же сползла по стенке, около которой, по всей видимости, и ночевала, назад на пол. Перед глазами всё поплыло. Слегка отдышавшись, я повторила попытку, но уже не столь резво. Нащупав в полутьме выключатель, я щёлкнула им.

Включился большой свет. Осветив довольно большой ангар автослесарной мастерской, весь заваленный железками, мусором и ещё непонятно чем.