Кирилл Шарапов - Мечебоец

– Ты как сюда попала? – спросил Слав, ведя девочку за руку по направлению к дороге, где остался его конь.

– За ягодами пошла, – всхлипывая, отозвалась та.

– А как тебя зовут?

– Осинка, – мелко подрагивая от страха, ответила девочка.

Остановившись рядом с конем, Слав оглядел спасенную. Лицо белое, как мел, от пережитого, худенькая, личико изможденное. Конь как-то странно косился на девчушку, подходить не торопился, а когда Слав подвел ее поближе, попытался отступить.

– Тебе что, запах не нравится? – спросил Слав у него.

Конь не ответил. Громко фыркнув, он вновь попытался отступить от девочки.

– Вот что, Осинка, давай-ка я тебя домой отвезу. Ты где живешь?

– Здесь недалеко, я покажу, – обрадовалась она. – Сразу за тем поворотом тропка, поедем по ней, и скоро покажется наша весь.

Слав улыбнулся и запрыгнул в седло. Подхватив девчушку, он посадил ее перед собой.

– Ну, показывай дорогу к твоему дому, – трогая коня, сказал он.

Осинка кивнула и указала направление. И действительно, за поворотом оказалась тропка в лес. "Не сходи с дороги!" – прошептал ветерок, но Слав не внял предупреждению. Конь нехотя сошел с широкой дороги и вступил на тропу. Осинка оказалась права, вскоре показалась подгнившая изгородь веси.

"Беспечные они какие-то, – подумал Слав, – в лесу живут, а изгородь не подновляют". Глянув на небо, освободившееся от деревьев, Слав понял, что ночевать придется здесь, наступал вечер, а леший предупреждал, что в лесу нежить завелась. Въехав в покосившиеся ворота, Слав рассматривал встречающих. Десяток стариков, два десятка баб и детишек, пяток крепких парней и несколько мужиков зим по тридцать отроду, сжимающих в руках дубины.

– Ты кто, путник, будешь? – приблизившись, спросил один из них.

– Просто мимо ехал, да девчонка ваша в болото попала, вот и решил ее домой проводить да попросить у вас ночлега.

– Ну что, ж коли так, ночуй, – сказал мужик. – Вот тот крайний дом, там старуха одна живет, никого не потеснишь.

– Спасибо, – и Слав направил упирающегося коня к указанному дому, у которого на завалинке сидела древняя бабушка.

– Батюшки, – всплеснула она руками, – второй гость за неделю, вот радость-то. Сейчас я чего на стол поставлю, – и, кряхтя поднявшись, древняя бабка направилась в дом.

Слав привязал коня и еще раз огляделся. Люди бродили из конца в конец веси, ничего не делая, из печных труб не валил дым, не голосила скотина, даже собаки не брехали, почуяв чужого.

– Бабуль, – входя в дом, позвал Слав, – а чего собаки молчат?

– А на охоте они, как с утра с мужиками ушли, так пока не вернулись, – отозвалась бабка, ставя на стол чугунок с кашей.

– А скотина где? – не унимался Слав.

– Да за околицей пасется, – как-то торопливо ответила бабка. – Ты садись, поешь.

Слав присел на лавку и достал из-за голенища сапога деревянную ложку. Старуха же куда-то вышла.

«Странно, если скотина за околицей, то где же птица? Обычно куры и гуси всегда крутятся под ногами, петухи орут, а в этой веси тишина», – размышлял Слав.

На улице совсем потемнело, но собаки так и не появились, как и скотину домой не пригнали. "Что-то здесь не так", – подумал Слав.

– А если… – сказал Слав вслух и трижды плюнул через левое плече и провел рукой по глазам.

Так мать учила снимать морок. И лишь только он убрал ладонь от глаз, как все изменилось. Покосившаяся гнилая изба, расколотый чугунок, полный плесени, дверь с огромными щелями, через которые видно сгнившее крыльцо, паутина везде, где только можно.

Слав обнажил меч и, оттолкнув стол, который едва не рассыпался в пыль, бросился на улицу. К избе, где он остановился, шли люди. Конь жалобно бил копытами и пытался оборвать уздечку, которой был привязан к хлипкой изгороди. Слав кинулся к нему, пытаясь успокоить, похлопал по шее и рванул из налуча лук. Быстро наложив стрелу, он развернулся к идущим к нему жителям.

– Стоять! – крикнул он, изготавливаясь к стрельбе. – Кто сделает еще шаг, получит стрелу.

– Что, догадался? – спросил тот самый мужик, который направил его к старухе.

Слав не ответил. Меж тем мужик продолжал говорить:

– Брось свою палку с жилами, все равно не поможет.

– Это почему? – спросил Слав, внимательно рассматривая людей.

Их облик изменился: зубы превратились в клыки, лица вытянулись, как у волков, глаза пылали алым пламенем, на руках отрасли длиннющие когти. "Боги, как же мне не везет! – подумал Слав. – Это же вовкулаки! А у меня всего одиннадцать серебряных монет. А их без малого четыре десятка".

– Понял? – оскалившись, прорычало существо бывшее ранее мужиком, с которым Слав разговаривал.

"А если так?" – подумал Слав и сунул обычную стрелу обратно в тул, доставая взамен одну из тех, что подарил Скил.

– На! – спуская тетиву, крикнул он.

Свистнуло, и вовкулак схватился за стрелу, попавшую ему в глаз. С диким воем он покатился по земле, потом ноги дернулись, и оборотень затих. Его сородичи недоуменно разглядывали мертвое тело. Жуткий вой, пробирающий до костей, огласил проклятую весь. А Слав уже накладывал вторую стрелу. "Сначала надо выбить сильных мужиков и парней. Потом молодух и старух, детенышей бей мечом", – шептал легкий ветерок, шевеля его волосы. И Слав стал стрелять так, как никогда не стрелял. Тетива била по пальцам, свистели стрелы Рюрика, валились в пыль оборотни. За минуту Слав свалил больше десятка бывших когда-то людьми существ. И лишь только после того, как на землю рухнул последний мужик, вовкулаки опомнились и кинулись на него. Парень успел выстрелить еще четыре раза, а потом его захлестнула толпа. Черный клинок Слава запел победную песню, рассекая тела, отсекая конечности и головы. Ни какой клинок, если только не посеребрен, не смог бы справиться с оборотнем, кроме этого. Не зря отец говорил, что добавил в сплав какие-то травы против нечисти, и нашептал на дивное оружие множество заговоров. Нежить отпрянула, оставив под ногами у Слава больше десятка разрубленных тел. А седой парень снова схватился за лук, посылая стрелы в разбегающихся вовкулаков. Слав обшарил дома, выискивая спрятавшихся, и рубил их нещадно. Последней оказалась девочка, приведшая его в проклятую весь.

– Нет, – зарычала она, пытаясь увернуться от черного клинка.

Спустя мгновение ее голова слетела с плеч. И Слав вышел на улицу. Как ни странно, там стоял человек и рассматривал результаты учиненной им бойни.

– Я же тебя предупреждал, – не поворачиваясь, произнес он, – не сходи с дороги, берегись нежити, а тебе что в лоб, что по лбу.

– Но я же справился, – неуверенно сказал Слав, глядя на лешего.

– Скажи спасибо луку и мечу, – отозвался леший, хватая тело того самого мужика, который, видимо, был здесь за главного, и потащил его к дому. – На них особые заговоры наложены. Да и стрелы у тебя необычные. Давай, доставай нож и вырезай их. Работа не из приятных, но сделать это надо, нехорошо такими дорогими вещами разбрасываться.