Юлия Чернявская - Да здравствует королева! [СИ]

Филипп опустил руки, осторожно отступил от девушки, потом резко развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Девушка подошла к столу, опустилась в кресло и достала новый лист бумаги. Филипп сжег манифест об отречении, но ведь можно же написать его заново. Только почему ей кажется, что его постигнет та же участь, что и предыдущий.

А, может, Филипп прав, и на самом деле все это сватовство только предлог, чтобы напасть на них? И не важно, напишет она отречение или так и уедет королевой. Что она слышала об этом Камрусе? Ничего хорошего. Точнее, про его империю она слышала как раз только хорошее — сильная армия, процветающая экономика, несмотря на тяжелые условия, люди живут хорошо. Развита торговля, промыслы, ремесла. А вот про самого короля поговаривали, что он жестокий человек. Раз и пятая жена не протянула дольше трех лет, значит, слухи правдивы. И она собралась к нему?

Почему-то после разговора с Филиппом отступило чувство беспомощности, прояснился разум. Королева уже отчетливо понимала, что ее загнали в хитрую ловушку. Получается…

Девушка отбросила в сторону не нужную бумагу. Надо срочно найти Филиппа. Ведь он мог подумать… Эмилия даже представлять не хотела, что могло прийти в голову графу. Покинув кабинет, она бросилась в сторону его комнат. Слуги провожали ее удивленными взглядами, но девушке было не важно, что о ней подумают.

Стук в дверь. И тишина. Эмилия выждала несколько долгих секунд и вновь постучала. Потом толкнула дверь. Та оказалась не заперта. Но и графа там не было.

— Ваше величество, — слуга за спиной возник словно ниоткуда. — Господин генерал-адмирал просил передать, если он понадобится, то будет в своем городском доме.

Девушка замерла. Неужели опоздала? Не важно. Сейчас ей надо поговорить с Филиппом. И как можно скорее, пока не стало слишком поздно.

— Прикажите оседлать мою лошадь, — распорядилась девушка. Ну почему, почему раньше она не могла думать так же быстро и четко?

— Вы уверены, ваше величество, — удивленно уточнил слуга. — На улице дождь.

— Уверена, — четко произнесла она. — Минимум охраны. Исполнять.

— Да, ваше величество, — слуга поклонился и побежал передать приказ.

Эмилия быстро прошла в свои комнаты, вытащила из гардеробной костюм для верховой езды. Как хорошо, что в свое время она настояла на отдельной блузе и юбке. Словно предчувствовала, что придется одеваться самой. Обычные амазонки без посторонней помощи не надеть, а звать служанку сейчас — верх глупости.

Пуговки не хотели расстегиваться, и девушка просто рванула их. Платье жалко, но что делать. Не самая большая потеря в ее жизни. Быстро облачилась в блузку и юбку, достала плотный жакет, который подарил ей отец Камиллы, чтобы они с подругой могли ездить верхом в любую погоду. На голову намотала большой палантин, который частично спрятал и лицо, что было к лучшему — вряд ли кто узнает в этой всаднице королеву.

Когда девушка вышла на крыльцо, лошадь и два стражника уже ждали ее. Королева с помощью одного из них села в седло и, не обращая внимания на призывы заметившей ее няньки, стукнула лошадь каблуками.

Редкие прохожие с удивлением оглядывались на трех всадников, проносившихся по городу, но, как и рассчитывала девушка, никто не опознал в ней королеву. Форма стражи также не привлекала сильного внимания. Мало ли кого и с каким поручением отправили из дворца. А может в семье фрейлины случилось несчастье, и она спешит к родным.

Едва юная королева ступила на крыльцо графского особняка, как дверь отворилась, и на пороге возник дворецкий.

— Прошу простить меня, госпожа, но граф не велел никого пускать.

— Добрый вечер, Пьетро. Думаю, меня это распоряжение не касается, — девушка распутала палантин, являя свое лицо.

— Прошу простить меня, ваше величество, — дворецкий поклонился. — Боюсь, граф может быть несколько не в том состоянии, чтобы заниматься делами.

— Не важно, Пьетро. Где он?

— Идемте, я провожу вас. О страже не беспокойтесь, их проводят.

Подоспевший слуга принял у Анны-Виктории промокший палантин и жакет, после чего девушка последовала за дворецким. Они поднялись на второй этаж, прошли по длинному коридору, по стенам которого были развешаны портреты рода Эстеритен. Королева узнала среди них и далекую родственницу, какую-то прабабку и ее самой, и Филиппа. В самом конце коридора должен был быть и портрет Филиппа. Не дойдя до конца этой галереи, они свернули, прошли еще несколько шагов и остановились перед массивной дверью. Белави приоткрыл ее, и девушка скользнула внутрь.

— Я же просил не беспокоить меня, — немного раздраженно произнес обитатель комнаты.

Повернувшись, Эмилия увидела графа, сидевшего в кресле лицом к окну. Рядом с креслом стояла початая бутыль коньяка. Мужчина смотрел, как капли дождя разбиваются о стекло и скатываются вниз.

— Это я Филипп, — девушка сделала несколько шагов в его сторону.

Мужчина повернул голову.

— Эми? — он встал, пошатнулся, но устоял.

— А ты пьянствуешь, — усмехнулась девушка.

— Не думал, что ты придешь, вот и… — он сделал неопределенный жест. — Хотя, я только начал, так что еще трезв.

— Думал, я готовлюсь отправиться в Хагсвальд?

— Ты же сама сказала.

— Мало ли что говорит напуганная девчонка, — она подошла к окну.

Дождь усиливался. Обратно возвращаться будет проблематично. Девушка заметила, как Филипп подошел, только когда его руки легли ей на плечи. Она обернулась.

— О чем ты думаешь сейчас?

— Что так и не сказала, куда отправилась. А возвращаться обратно под таким дождем не хочется. И не только из-за дождя, — не стала скрывать девушка.

— Три года я ненавидел тебя, — хрипло произнес он, — три демоновых года. А теперь с ужасом думаю, что могу потерять. Ты нужна мне. Ни трон, ни власть, только ты, Эми. Когда-то я сказал, что скорее откажусь от борьбы за власть, чем женюсь на тебе. Так вот, мне не нужна власть, не нужен трон, мне нужна ты одна.

— А я три года заставляла себя не думать о тебе. Забыть тот бал, тот танец.

— Эми, — мужчина осторожно обнял ее.

Девушка почувствовала, что сердце начинает биться быстрее. Она приподнялась на носочках и сама, первая поцеловала Филиппа. Несколько секунд мужчина непонимающе смотрел на нее, потом крепче прижал к себе.

— Моя, — между поцелуями шептал он ей, — только моя. Никому тебя не отдам.

Стук в дверь заставил юную королеву дернуться в сторону, но граф удержал ее.

— Приношу свои извинения, — раздался голос Белави — дворецкий чуть приоткрыл дверь, чтобы его могли услышать, но сам он не мог ничего увидеть, — прибыли из дворца и спрашивают ее величество.

— Кто спрашивает? — мгновенно напряглась Эмилия.