Александра Кристо - Уничтожить королевство

Я вырываюсь на поверхность, жадно глотая воздух.

«Саад» рядом, и уже через несколько секунд к нам падает спасательный круг. Я надеваю его на девчонку и наматываю на ее вялое запястье веревку, чтобы первым делом команда вытащила именно ее.

Так странно наблюдать, как на корабль поднимают безжизненное тело. На фоне темного дерева «Саад» кожа ее кажется невероятно бледной; одна рука привязана к бую, вторая беспомощно болтается. Когда команда наконец вытаскивает и меня, я даже не останавливаюсь отдышаться — сразу бросаюсь к девчонке. Сплевываю на палубу соленую воду и падаю на колени рядом с ней, страстно желая, чтобы она пошевелилась. Еще рано. Слишком рано для трупа на наших руках. И как бы ни я ни хотел думать, будто привык к смерти, я прежде не видел мертвую женщину. По крайней мере, такую, чтоб не была наполовину чудовищем.

Я смотрю на нее и гадаю, как она здесь очутилась. Вдали не видать кораблей, как и земли на горизонте. Она словно гостья из ниоткуда. Рожденная самим океаном.

Я расстегиваю промокшую насквозь рубашку и, будто одеялом, накрываю ею обнаженное тело девушки. От внезапного движения она, похоже, просыпается, с судорожным вздохом открывает глаза. Глаза синие, как губы Сакуры.

Перекатившись на живот, девчонка извергает океанские воды, корчась и выгибаясь, пока не отдает палубе все до последней капли. Когда она вновь поворачивается ко мне, первым делом я замечаю веснушки в форме звезд. По лицу ее разбросаны целые созвездия вроде тех, которым я придумываю названия, пока экипаж корабля спит. К щекам ее липнут волосы — глубокого темно-красного цвета. Приглушенного, почти коричневого. Девушка кажется совсем юной — наверняка моложе меня — и, вот так странность, когда она тянется ко мне, я не сопротивляюсь.

Она сильно прикусывает губу. Та потрескалась и отчаянно побелела, точно как кожа девушки. Простая мимика, но в ее исполнении смотрится дико. Есть что-то в ее глазах цвета океана и в том, как нежно она поглаживает мой воротник. Что-то знакомое и гипнотическое. Она шепчет что-то, одно гортанное слово, слишком грубое для ее уст. Я не могу уловить смысл сказанного, но, что бы там ни было, у меня кружится голова. Я наклоняюсь ближе, кладу руку девушке на запястье.

— Я не понимаю.

Пошатываясь, она садится и крепче сжимает мой воротник. И повторяет. Громче. «Gouroúni» [10] Греч. «свинья». . Вспарывает воздух, словно клинком, и лицо ее кривится. И внезапно невинная дева превращается в нечто свирепое. Почти смертоносное. Я отшатываюсь, но недостаточно быстро. Девчонка вскидывает дрожащую ладонь и хлещет меня по щеке. Со всей силы.

Я отступаю.

— Кэп! — тянется ко мне Торик.

Я отталкиваю его руку и смотрю на незнакомку. Она ухмыляется. По призрачно-бледным губам скользит удовлетворение, а затем глаза ее закрываются, и она бьется затылком о палубу.

Я потираю подбородок.

— Кай, — зову, не отрывая взгляда от морской девы. — Тащи веревку.

В себя я прихожу привязанная к поручню.

Золотая веревка прижимает одно из моих запястий к деревянной перегородке, что тянется через палубу корабля. На языке все так же тлеет привкус желчи, и я замерзла — ничего противоестественнее быть не может, ибо я всю жизнь провела, восхищаясь льдом. Теперь же от холода тело онемело, кожа отдает синевой. Я жажду тепла и с упоением принимаю легкие прикосновения тусклых солнечных лучей к моему лицу.

Прикусываю губу и чувствую, как затупились зубы. С содроганием смотрю вниз и вижу ноги. Болезненно белые штуковины, неловко скрещенные, усеянные синяками — большими пятнами и крошечными отпечатками пальцев. И ступни, порозовевшие от холода.

Мои плавники исчезли. Моя мать прокляла меня. Я хочу умереть.

— О, замечательно, ты очнулась.

Я отрываю голову от поручня и смотрю на человека, который пялится на меня. И не просто человека, а принца, чье сердце не так давно билось под моей рукой. В глазах его плещется любопытство, с черных волос, все еще влажных на концах, на совершенно сухую одежду опускаются капли воды.

Рядом с ним мужчина такой огромный, каких я еще не видала, с кожей почти столь же черной, как сам корабль. Он стоит впритык к принцу, сжимая рукоять длинного меча, свисающего с ленты на его жилете. Также на меня с подозрением взирает смуглая девушка с крупными золотыми серьгами и татуировками на руках и обеих щеках и парень с острым подбородком, постукивающий пальцами по ножу за поясом.

А на нижней палубе еще больше любопытных глаз.

Я видела их лица. За секунду до того, как мир погрузился во мрак. Принц спас меня? Эта мысль приводит меня в ярость. Я открываю рот, намереваясь все ему высказать: что он не имел права меня касаться, что должен был позволить мне утонуть в родном океане, лишь бы досадить матери. Просто потому что она это заслужила. Пусть бы моя смерть стала ей уроком.

Но вместо этого я старательно выговариваю на мидасане:

— Хорошо плаваешь.

— А ты — нет, — отвечает принц.

Он словно бы забавляется и совсем не напуган смертоносным существом, что сидит перед ним. Значит, он либо идиот, либо не в курсе, кто я. Или и то, и другое, впрочем, вряд ли бы принц утруждался, привязывая меня к перилам, если б собиралась убить. Интересно, насколько же преобразило меня заклинание матери, если он меня не узнал?

Я смотрю на остальных. Они внимательно глядят на принца в ожидании его приказов и вердикта. Они хотят знать, что он планирует со мной делать, и я чувствую их тревогу, ибо личность моя остается загадкой. Эти люди жалуют чужаков даже меньше, чем я, и по их чумазым лицам я вижу, что полечу за борт, стоит только принцу открыть рот.

Я вновь поворачиваюсь к нему, пытаясь подобрать верные слова на мидасане. Языку этому неуютно на моих устах, гласные его неспешны и так и норовят слиться воедино. На вкус он как и на слух — теплый и золотой. Когда я говорю на мидасане, голос мне не принадлежит. Слишком резкий выговор не дает закрепить слова, и я не произношу, а шиплю странные буквы.

— Ты всегда привязываешь женщин к своему кораблю? — осторожно спрашиваю я.

— Только красивых.

Татуированная девушка закатывает глаза:

— Само очарование.

Принц смеется, и я облизываю губы. Королева хочет, чтобы я его убила, но убила, будучи человеком, дабы доказать, что достойна править морями. Если только я смогу подобраться достаточно близко…

— Развяжи меня, — требую я.

— Прежде чем раздавать приказы, скажи спасибо, — говорит принц. — В конце концов, я тебя спас и одел.

Глянув вниз, я понимаю, что так и есть. Большая черная рубашка прикрывает ноги, влажная ткань липнет к моему новому телу.

— Откуда ты взялась? — спрашивает принц.