Джанго Векслер - Тысяча Имен

– Пойду сама.

– Вот и хорошо. – Винтер повернулась к Бобби, которая, не понимая ни слова, молча наблюдала за этой сценой. – Она пойдет сама. Давайте…

Ее оборвал раздавшийся совсем близко грохот пистолетного выстрела. Винтер бессознательно, хотя и бессмысленно, отпрянула вбок и услышала свист пролетевшей мимо пули. Стреляли со склона, но яркая вспышка почти ослепила Винтер, и в далеком сиянии звезд она смогла различить только две нечеткие тени, бегущие вниз с холма. Одно не подлежало сомнению: в звездном свете на мгновение блеснула сталь обнаженных клинков.

– Смерть расхемам!

Кричал первый десолтай, бежавший к Феор. Он проскочил мимо Бобби, не заметив ее, и Винтер сообразила, что кочевник, подобно ей, почти ослеп от вспышки. Капрал прыгнула на бегущего десолтая и толчком сбила его с ног. Девушке удалось обеими руками обхватить его за пояс, не давая ударить саблей, но десолтай сгреб ее за плечо и, дернув вниз, ударил коленом в живот. Бобби замычала от боли, но рук не разжала.

Между тем глаза Винтер оправились от последствий пистолетной вспышки, и она метнулась туда, где валялся труп их предыдущего противника. У этого десолтая на поясе тоже была сабля, и Винтер после секундной панической заминки все же сумела выдернуть ее из ножен. Второй десолтай бросился на Бобби, взмахнул саблей, но поостерегся задеть своего соплеменника. Вместо этого он свободной рукой ухватил капрала за шиворот, оторвал ее от противника и с силой швырнул наземь.

От рывка первый кочевник пошатнулся, теряя равновесие, и Винтер, вскочив на ноги, кинулась к нему. В последний момент десолтай заметил ее и вскинул саблю, безуспешно пытаясь отбиться, но Винтер вложила в выпад всю тяжесть своего тела, использовав десолтайский кривой клинок как копье. Сабля вонзилась в грудь кочевника, уйдя на полфута стали вглубь, и он рухнул без единого звука. Клинок его вывалился из мертвых пальцев, и Винтер, выпустив свою саблю, подхватила его.

Оглянувшись, она увидела, что Бобби сумела вскочить на ноги и теперь пятится под натиском второго десолтая. Кочевник наступал, озираясь, поскольку был обременен увесистым кожаным мешком, однако в конце концов сообразил, что противник безоружен, и ринулся в атаку. Бобби притворно качнулась в одну сторону и тут же метнулась в другую, но десолтай с ловкостью опытного фехтовальщика повторил ее маневр и нанес страшный удар наискось сверху вниз. Девушка рухнула на землю, обливаясь кровью.

Винтер хотела закричать во все горло, но не хватило дыхания. Рывок – и она оказалась позади десолтая. Мешок заслонял его спину, не давая ударить меж лопаток, и потому Винтер, перехватив саблю обеими руками, рубанула снизу, по ногам. Утяжеленный десолтайский клинок глубоко вошел в мякоть ноги и, увлекаемый силой удара, начисто рассек кость. Кочевник со сдавленным криком рухнул ниц, и сабля, выскользнув из его руки, отлетела прочь. Выдернув свое оружие, Винтер обошла поверженного врага, тщательно нацелилась на полоску шеи под самым затылком – и изо всех сил вонзила саблю. Клинок ушел глубоко и напрочь застрял, а потому Винтер выпустила рукоять и отступила на шаг, глядя, как десолтай содрогается в предсмертных конвульсиях.

– Черт! – произнесла она, когда вновь обрела возможность говорить. – Черт!

И, обогнув труп кочевника, бросилась к Бобби.

Девушка лежала на животе, и под ней по песку расплылось темное пятно. Винтер упала на колени, перевернула ее, заранее холодея от того, что увидит. Мощный удар сверху вниз рассек тело Бобби от ключицы до пупка, и разрубленные саблей края мундира болтались, уже насквозь промокшие от крови.

Но под кровью, залившей Бобби, происходило нечто непостижимое. Из тела по всей длине раны сочилось нежно-белое, чуть тронутое голубизной сияние. Оно увеличивалось на глазах, словно в жилах Бобби вместо крови тек звездный свет. Вначале неяркое, это свечение быстро стало настолько ослепительным, что было больно смотреть, – а потом начало спадать. Бобби дернулась, выгнув спину, скребя пальцами окровавленный песок, потом глубоко вдохнула, сделала долгий выдох и обмякла. На долю секунды сердце Винтер мучительно сжалось. Однако дыхание девушки было медленным и ровным, и кровь больше не текла.

– Обв-скар-иот. – Винтер не слышала, как Феор подошла к ней, но голос хандарайки прозвучал над самым ее плечом. – Она воистину стала Хранителем. Я и подумать не могла…

Феор осеклась, смолкла. Винтер оторвала кусок ткани от рубашки Бобби и принялась бережно стирать кровь, покуда не показалось тело. Отчего-то Винтер уже не сомневалась в том, что ей предстоит увидеть. Там, где оставила смертоносный след десолтайская сабля, страшной раны не оказалось, однако плоть отливала мерцающей мраморной белизной.

– Она выживет? – спросила Винтер, обращаясь к Феор. Когда та кивнула, Винтер позволила себе неуверенно выдохнуть. – Когда она придет в себя?

– Не знаю. – Феор озадаченно сдвинула брови. – Она не служит нашим богам. Я думала, что заклинание в конце концов отторгнет ее, но теперь…

Внимание Винтер отвлек новый звук, прокатившийся по равнине. Он напоминал отдаленные раскаты грома или же беспорядочную дробь роты барабанщиков, которые едва прикасаются к инструментам. Винтер повернулась в ту сторону, где остались огни ворданайского лагеря, – и увидела в ночи множество мелких вспышек. К белизне их примешивался розоватый отлив, и уже различимы были струйки дыма, поднимавшиеся в звездное небо.

– Видите? – проговорила Винтер, ни к кому особо не обращаясь. – Вот это уже мушкетный огонь.

Маркус проснулся. Снаружи сочился серый предутренний свет, рядом спала, тесно прижавшись к нему, Джен, и кто-то немилосердно стучал по палаточному шесту.

– Войдите! – машинально крикнул Маркус, уже сев и безуспешно пытаясь нашарить мундир. К тому времени, когда он вспомнил, что не один, полог палатки взметнулся, пропуская раннего гостя. По счастью, в проеме возник Фиц, который наверняка не станет болтать лишнего.

– Сэр, – воскликнул он, – вставайте сейчас же!

Тон, которым это было сказано, прогнал остатки сна верней, чем чашка обжигающего кофе. Фиц никогда не повышал голоса, если только не нужно было перекричать шум сражения, но в эту минуту Маркус не мог отделаться от ощущения, что человек менее сдержанный уже вопил бы в полный голос.

– Встаю, – произнес Маркус и скатился с койки. Обнаружив, что гол, как младенец, он приступил к лихорадочным поискам нижнего белья. – Что случилось?

– Десолтаи. Засада.

Маркус на мгновение замер, прислушиваясь, – но треск мушкетных выстрелов не нарушал предрассветную тишину. Фиц, явно прочитав его мысли, покачал головой: