Джанго Векслер - Тысяча Имен

Последовали еще два залпа, а затем началась уже непрерывная беспорядочная пальба. Разрядив мушкеты, стрелки тотчас получали новые, а те, кто не принимал участия в этом обмене, занимались перезарядкой. Сквозь прерывистый треск выстрелов и частую барабанную дробь пробивался отчетливый топот сапог. Винтер с нарастающим страхом следила за тем, как колонна аскеров неумолимо приближается к баррикаде.

«Ну же, – мысленно обращалась она к врагам, – ну же! Вам ведь это не нравится, верно? Остановитесь и…»

Бой барабанов стих, а вслед за тем прервался и топот.

– Ложись! – крикнула Винтер.

Миг спустя две первые шеренги колонны открыли огонь. В грохоте выстрелов потонул перестук пуль, впивавшихся в борт баржи, но Винтер явственно ощутила, как сотрясается и вздрагивает от ударов возведенная ими баррикада. Пули, выпущенные выше, просвистели над головами ворданаев.

– Огонь! – приказала Винтер, и солдаты, укрывшиеся от залпа за импровизированным бруствером, тотчас вскочили и продолжили пальбу. На расстоянии в полсотни ярдов почти все пули угодили в цель, и лишь одна-две фонтанчиками взрыли землю перед самой шеренгой врага.

От нового залпа аскеров баржа содрогнулась и затрещала. И на этот раз ворданаи вовремя нырнули в укрытие, так что и этот удар оказался напрасным. Страх и возбуждение сделали свое дело – огневая дисциплина аскеров, как всегда в боевой горячке, трещала по швам. Следующий залп был разрозненным, за грохотом его еще долго звучали беспорядочные выстрелы, и с этой минуты перестрелка с обеих сторон потеряла всякую упорядоченность – все лихорадочно палили, заряжали и палили снова.

Один из девяти стрелков Винтер спрыгнул с баррикады, отчаянно сквернословя и хватаясь за левую ладонь, которую пуля превратила в кровавое месиво. Графф махнул рукой, и один из заряжающих тотчас занял место раненого, схватил упавший мушкет и выстрелил в густеющий перед баррикадой дым. Становилось уже нелегко что- либо различить, но, судя по розовато-желтым вспышкам мушкетных выстрелов, аскеры по-прежнему были в полусотне ярдов, на приличном расстоянии от края пристани.

Винтер превосходно представляла, каким смятением охвачен сейчас их командир. Стрелять могли только первые две шеренги его колонны, хотя и это составляло восемьдесят мушкетов против вор- данайских девяти. С другой стороны, люди Винтер за каждый выстрел хандараев успевали сделать три-четыре выстрела, и к тому же их прикрывала баррикада.

Более того, у командира аскеров практически не было шанса выправить положение. Чем ближе противник подходил к пристани, тем больше заслоняли ему обзор суда, теснившиеся с двух ее сторон, и в конечном итоге ему оставался для действий все тот же коридор шириной в девять человек. Можно было пойти в атаку и взять баррикаду с помощью штыков, но учебник тактики гласил, что штыковую атаку должно проводить, когда враг уже сломлен либо наголову разбит огнем, а защитники баррикады еще явно держались в строю.

Винтер отчаянно надеялась, что неизвестный офицер будет стойко придерживаться учебника тактики. Конечно, в замыкающих шеренгах людей достаточно, чтобы заменить погибших в авангарде, но надолго ли хватит у них выдержки? Даже если солдат хорошо обучен, его стойкости есть предел, да и кому по душе торчать под огнем, ожидая неминуемой гибели?

Солдат в синем мундире шлепнулся с баррикады на пристань, извиваясь, точно выброшенная из воды рыба. Винтер глянула на него и тут же с содроганием отвернулась; мушкетная пуля снесла бедолаге часть черепа, и он, падая, расплескал по камням пристани кровь со скользкими ошметками мозга. Графф отправил на его место другого стрелка и приказал еще двоим солдатам оттащить убитого с глаз подальше.

Винтер вновь устремила внимание на баррикаду – и тут обнаружила, что бой наконец-то стихает. То ли паника взяла верх над воинской дисциплиной, то ли вражеский командир признал бесполезность своей нынешней позиции и отступил намеренно. Так или иначе, в пороховом дыму больше не были видны вспышки выстрелов, не стрекотала, неумолимо приближаясь, барабанная дробь. Стрелки на баррикаде пальнули еще несколько раз – наугад, скорее из принципа – и ликующе завопили вслед отступающим хандараям.

И только когда ликование охватило всех, Винтер заметила, что один из солдат, опиравшийся о борт баржи, к нему не присоединился. Она отправила пару рядовых оттащить его от баррикады, и тогда обнаружилось, что пуля пробила ему грудь и он умер на месте, обильно залив дощатый борт алой кровью. В сумятице боя этого никто не заметил.

Это отчасти охладило всеобщую радость. Пока солдаты в сопровождении Граффа относили убитого беднягу на край пирса, Винтер до боли в глазах всматривалась в завесу порохового дыма перед баррикадой. Недоброе предчувствие крепло в ней с каждой минутой, и, когда Графф вернулся, она уже была прочно уверена, что все это неспроста.

– Аскеры не ушли, – сказала она капралу. – Если бы они впрямь дрогнули и отступили, мы услышали бы их крики. – Винтер окинула взглядом своих солдат. – Эй вы, тихо! Графф, угомони их!

– Тихо! – скомандовал Графф, и Фолсом гулко подхватил его выкрик. Один за другим солдаты смолкали, глядя на баррикаду и судорожно сжимая в руках оружие. Наконец стали слышны лишь негромкое поскрипывание судов, колышущихся у пристани, едва уловимый плеск воды и тихие голоса переговаривающихся совсем рядом бойцов. Слов было не различить, но Винтер в этом и не нуждалась. Ужасная картина вспыхнула перед ее мысленным взором во всей своей убийственной яркости.

– Аскеры здесь, – вслух сказала она. – Они разделились и рассыпались вдоль берега, за лодками. – Хотя стена барж с высокой осадкой заслоняла защитников баррикады от продольного огня с берега реки, она в то же время почти целиком скрывала из виду сам берег. У врагов была только одна причина занять такую позицию. – Они готовятся к штурму.

Графф грязно выругался и повернулся к солдатам:

– Примкнуть штыки! Хельголанд, останешься на стене! Остальные – строиться… нет, с колен не вставать! Две шеренги, мушкеты зарядить, без моей команды не стрелять!

– Сэр, – подал голос Бобби, стоявший рядом с Винтер, – нам лучше отойти назад.

Эти слова неприятно царапнули Винтер, однако она не могла не признать, что в предложении Бобби есть логика. Какой ей смысл торчать на линии огня, создавая помеху собственным солдатам? Винтер и Бобби пробрались через двойную шеренгу стоявших на коленях рядовых, которых готовил к бою Графф, и заняли позицию позади Фолсома и остальных – десяти с небольшим – солдат, которые заряжали мушкеты, торопливо забивая на место порох и пули.

К ним присоединился Графф – и как раз вовремя. Крик с баррикады возвестил о приближении хандараев, и миг спустя из-за дымовой завесы хлынули бегущие аскеры. На сей раз они не чеканили шаг под бой барабанов – волна бурых мундиров катилась к баррикаде, угрожающе сверкая примкнутыми штыками.