Виктория Шваб - Наш темный дуэт [litres]

Слоан полистал книгу и отыскал фотографию города, сделанную во времена до войн за территорию – еще до появления самого Слоана.

– Вот чего я хочу, – сказал он, проведя когтем по странице и остановив его на Компаунде. – Обрушить здание.

Инженеры окаменели.

Первой заговорила женщина.

– Нет.

– Нет? – негромко переспросил Слоан.

– Мы не станем этого делать, – сказал мужчина.

– Мы не можем! – поправила его женщина. – Здание такого размера не уничтожишь издалека, и даже если у вас есть материалы…

– А!.. – Слоан достал из кармана кубик и положил взрывчатку на стол.

Инженеры отшатнулись.

– Мой предшественник верил в подготовку. Он спрятал свой арсенал в разных местах города. Он запасался всем, чем только можно, – от пушек до драгоценных металлов… и вот этих штуковин. Поэтому насчет материалов можете не волноваться, – заявил он, пряча кубик обратно. – Просто найдите способ заложить их.

Он направился к двери, но вдруг услышал звяканье цепи и шорох книги. Малхаи развернулся и увидел, как второй мужчина поднял книгу, словно собираясь ударить ею Слоана. Какая досада! – подумал Слоан и схватил мужчину за горло. Тот выронил книгу.

Слоан вздохнул, сильнее сжал пальцы и поднял инженера.

Вот она – благодарность за определенную свободу, которую он предоставил новым домашним зверькам! Он оторвал взгляд от дергающегося у него в руках, задыхающегося инженера и посмотрел на остальных двух.

– Возможно, я неясно выразился, – сказал он и свернул мужчине шею.

Женщина ахнула. Второй мужчина содрогнулся. Но оба остались сидеть на своих местах. Слоан решил, что это несомненный прогресс, и бросил труп на пол рядом с книгой.

И тут в комнату ворвалась Алиса, стискивая кулаки и сверкая глазами. Ни ее изувеченных малхаи, ни Августа Флинна было не видать.

– Что, очередная неудача? – проворковал Слоан, поднимая книгу.

Алиса пролетела мимо него к своей комнате.

– Терпение и труд все перетрут! – огрызнулась Алиса и захлопнула за собой дверь.

Она одна

в месте

где ни света

ни пространства

ни звука

а потом

тьма спросила

кто

заслуживает

возмездия

и голос

– ее голос –

ответил

каждый

и мир

повторил это

снова и снова

и снова

и снова

и ничто

заполнилось трупами

набитыми так плотно

как толпа

в подвале

Харкер-Холла

когда Келлум

стоял на сцене

и вершил свой суд

каждый человек

принадлежит ее отцу

каждый монстр

в его тени

и в ее руке

нож

и она хочет лишь

вырезать их

одного за другим

она хочет лишь

хочет лишь…

но если начать

уже не остановишься

и потому она

разжимает пальцы

и нож

выпадает из руки

и монстры

разрывают ее

на куски.

Кейт резко пробудилась. Сердце ее лихорадочно колотилось.

Какой-то кошмарный, сбивающий с толку миг она не понимала, где находится, но потом память вернулась к ней.

Дом в зеленой зоне, мужчина с ружьем, корсаи на улице.

Она лежала на диване рядом с алтарем из батареек и лампочек. Сквозь самодельные металлические шторы сочился рассвет. Призрак ночного кошмара еще не развеялся до конца. Она встала. Кейт спала обутой, не в силах избавиться от опасений, что что-то стрясется, что надо быть готовой драться или бежать. Ее плеер ночью разрядился, но корсаи – они не умолкали никогда.

Неудивительно, что Рик свихнулся.

Кейт умылась остатками воды, поела, толком не ощущая вкуса, и разложила оружие на столе. Оно в равной мере и притягивало ее, и отталкивало. Кейт примотала железный штырь к ноге, вернула зажигалку-нож в задний карман. От щелчка обоймы, вставшей в пистолет, ее пробрала почти приятная дрожь. Она поставила пистолет на предохранитель и сунула за пояс сзади.

– С глаз долой – из сердца вон, – сказала она вслух, невзирая на то что ощущала, как металл касается спины.

Кейт взвалила сумку на плечо, отодвинула засов и вышла под утреннее солнце.

Днем тишина сделалась еще хуже. Здешняя зеленая пустота нервировала сильнее, чем любое количество людей.

Ружье Рика валялось на тротуаре. Единственным, что осталось от самого Рика, – была тонкая полоска засохшей крови на мостовой. Если по соседству и жили еще какие-нибудь люди, они не показались, а Кейт искать не стала.

Ей нужно двигаться дальше.

На улице было множество машин, но автомобили – это шум, а Кейт совершенно не желала, чтобы И-Сити узнал о ее возвращении. Особенно если учесть, что она понятия не имела, кто – или что – ее встретит. Потому она пересекла несколько мокрых от росы лужаек и, в конце концов, отыскала валяющийся в траве велосипед, брошенный, как и все здесь, в зеленой зоне.

Кейт подняла велосипед, стараясь не думать о его хозяине и о том, что с ним случилось. Перекинула ногу через раму, села и покатила – в сторону желтой зоны, и красной, и ожидающего города.

Скрипка была в поганом состоянии.

Август сидел на кровати. Пальцы проворно двигались над сталью. Он ослабил колки и снял струны. Затем настал черед грифа, грифовой накладки, струнодержателя, нижнего порожка.

Шаг за шагом он разобрал инструмент, как солдаты ФТФ разбирают свои пистолеты, оттер кровь людей и монстров со всех изгибов и из всех щелей, вычистил и просушил скрипку, после чего собрал ее обратно.

Он работал в тишине, не в силах отделаться от ощущения, что он не стирает кровь, а, наоборот, – втирает ее в инструмент.

Когда Август закончил свою работу, его оружие снова было в порядке и готово к следующему бою.

«Как и ты, братец».

Август сунул сверкающий инструмент в футляр, на законное место рядом со смычком, встал и вышел в коридор.

Он услышал шорох шагов на кухне, какое-то шуршание, напоминающее пересыпание песка, а когда он завернул за угол, то обнаружил, что шкафы открыты и пакет сахара рассыпан по столешнице и полу.

Свет не горел, но Август в нем не нуждался. Он увидел Ильзу. Руки сестры порхали над кучками сахара, разделяя их на холмы и долины, а Аллегро терся об ее ноги, оставляя следы лапок на белой пыли.

Август осторожно шагнул вперед, стараясь не напугать Ильзу. Он негромко позвал:

– Ильза!

Она не оглянулась и вообще никак не дала понять, что знает о его присутствии. Иногда Ильза пряталась, увязала в собственном сознании. Однажды в один из таких моментов ее мысли хлынули наружу спутанными лентами речи. Теперь она погрузилась в молчание. Ее губы, когда она проводила пальцами по сахару, были крепко сжаты. И, подойдя поближе, Август догадался, что она делает. Модель была неточной – рассыпанный сахар не способен образовать что-либо высокое и не потерять формы, но Август узнал извилистую черту Линии, уходившую к центру, сеть улиц и здания по сторонам.