Дин Лейпек - Дракон должен умереть [СИ]

Несмотря на указание Сагра, Генри вошел в дом далеко не сразу. По правде сказать, он страшно злился. Генри мог допустить, что Джоан было нелегко, что ей стоило большого труда справляться с собой и со своими эмоциями — но это было уже слишком. Мысль, что все это сплошное недоразумение, снова замаячила в голове.

Он тихо вошел и прикрыл за собой дверь. Она стояла к нему спиной и не обернулась, хотя он знал, что она слышала его.

Он смотрел на ее спину, очень прямую. На то, как ее неплотно облегает ткань, и от этого та кажется еще уже, чем на самом деле. На сплетенные в косу волосы, в этом освещении приобретшие цвет запекшейся крови. Он стоял на пороге и не знал, что ему делать.

Джоан обернулась. У нее было очень спокойное, сосредоточенное лицо.

— Прости, — сказала она легко. — Я вела себя сейчас импульсивно и необдуманно.

«Неужели?» — язвительно подумал Генри, но вслух ничего не сказал и лишь постарался сделать так, чтобы его лицо ничего не выдало.

— Но меня застали врасплох твои мысли, — продолжала Джоан все так же ровно.

Генри вздрогнул.

— Мысли?..

Джоан слегка усмехнулась.

— Кажется, я на короткое мгновение их услышала.

Генри молчал. Одна часть его сознания размышляла на тему того, что, оказывается, Джоан еще и умеет читать мысли. Ну или, во всяком случае, слышать их. Пусть и на короткое мгновение. Ничего особенно удивительного в этом не было — драконы ведь умели читать мысли, а Джоан уже получила от своего силу, ловкость, выносливость… Возможно, через некоторое время она научится и огнем дышать, невесело усмехнулся про себя Генри.

Но это все быстро пронеслось в голове, не особенно заинтересовав его. Потому что все остальные Генри мысли были заняты внезапным осознанием того, что могла услышать Джоан.

Он не знал, что ответить.

— Я не сержусь на тебя, — заметила Джоан неожиданно мягко. — Я с самого начала говорила, что ты не должен этого делать.

Генри стоял, и почему-то ему казалось, что он постепенно начинает врастать в пол, превращаясь в большое дерево, невесть откуда возникшее прямо посреди дома.

— Я не держу тебя, — продолжала Джоан спокойно. Генри уже пустил корни, пальцы кололо в ожидании юных побегов. — Ты можешь идти.

Набухли и выстрелили почки, густая крона окружила Генри, шелест листвы и пение птиц мешали думать.

— Я не хочу никуда уходить, — возразил Генри, стряхивая с себя оцепенение, и тут же листья облетели на пол, птицы с криком вспорхнули с ветвей — и остался только пол, потолок, стены и Генри, стоявший посреди комнаты перед девушкой, которая на самом деле была драконом.

Девушка-дракон смотрела на него внимательно и серьезно.

— Ты хочешь уйти, Генри, — покачала она головой. — Я же знаю.

Генри молчал. Он помнил, что почему-то нельзя ее слушать, что по какой-то очень важной причине он не должен уходить, не должен этого хотеть. Он знал, что были слова, которые он мог сказать, чтобы исправить все, чтобы разом отменить все подуманное и сказанное.

Но он не мог вспомнить эти слова.

— Иди, Генри, — сказала Джоан неожиданно резко, и в ее голосе больше не было спокойствия. Были только горечь и злость. — Я не хочу больше тебя видеть.

Генри неожиданно вспомнил слова короля. «Ты уйдешь в тот же момент, когда она прикажет тебе уйти».

— Как скажешь, — ответил он тихо.

И ушел.

Джоан простояла у окна всю ночь. Краем сознания, каким-то маленьким-маленьким кусочком, который еще был связан с реальностью, она забеспокоилась, где же ночует Сагр. Но этого беспокойства было недостаточно, чтобы она смогла заставить себя отойти от окна.

Сагр пришел рано утром, продрогший и промокший насквозь. Он так спешил зайти в дом и скорее переодеться, что не сразу заметил Джоан. А когда заметил, так и замер, подняв руку, чтобы отдернуть занавеску.

— Джоан?

Она знала, что надо обернуться. Для этого надо было всего лишь оторвать руки от подоконника. Но она слишком долго вспоминала, как это сделать.

— Где Генри?

Надо было ответить, но она не могла заставить себя пошевелить губами.

Сагр подошел к ней и с силой развернул за плечо. Сквозь тонкий рукав его закоченевшие пальцы обжигали холодом.

— Где он?

Прикосновение вывело ее из ступора, связало с реальным миром. Реальный мир был холодным и жестким — как пальцы Сагра.

— Он ушел, — наконец сказала Джоан. Голос звучал хрипло после долгого молчания.

— Как ушел? Взял и ушел?

Она кивнула.

— Я его отпустила.

— Отпустила? Что это значит, Джоан?

Она окончательно пришла в себя, но это лишь означало, что надо было чувствовать то, что она никак не хотела чувствовать. Поэтому Джоан почти выкрикнула в лицо Сагру слова, которые иначе бы ранили слишком сильно:

— Я знаю, что он думал! Я услышала его мысли, когда он одевал браслет на его руку!

Сагр вздрогнул.

— Услышала?

— Да, — сказала Джоан немного спокойнее, — даже не услышала, а будто вдруг узнала. Как если бы он сам мне это сказал.

— И что же ты узнала? Что он не любит тебя?

Джоан запнулась.

— Нет. Что он… не знает, будет ли любить меня всегда.

— И поэтому ты его отпустила?

— Да.

— И он ушел?

— Да.

Сагр молча отошел. Потом вдруг остановился посреди комнаты и посмотрел на нее так, что Джоан вся сжалась.

— Чертовы идиоты! Не знает, будет любить тебя всегда?! А ты чего хотела, девочка?! Чтобы он рухнул к твоим ногам и признавался там, у ног, в вечной страсти?

— Нет, но…

— И ты отпустила его, потому что его чувства не соответствовали твоим высоким представлениям! Ты утверждаешь, что любишь его, и при этом позволила ему совершить подлость! Даже нет, сама толкнула его на эту подлость! И теперь стоишь с таким лицом, как будто тебя смертельно оскорбили!

— Но, Сагр…

— Послушай, что я тебе скажу, Джоан. Если ты не научишься справляться со своей гордостью, рано или поздно она погубит тебя. Не дракон внутри тебя, Джоан. Твой главный враг — это ты сама. Ты сама себя погубишь в конце концов.

Он выдохся и замолчал. Потом достал кувшин с водкой и налил себе в кружку. Немного подумал, достал вторую кружку и кивком позвал Джоан за стол. Она неуверенно села на краешек табурета.

— Мы пойдем в Тенгейл. И ты извинишься перед Генри. Скажешь, что очень сильно ошиблась и заставила ошибиться его, что еще хуже. Потому что он твой муж, Джоан, и ты его жена, и это нельзя теперь просто так отменить.

— Я не успела стать его женой, — пробурчала Джоан. Она боялась себе в этом признаться, но чем больше Сагр сердился и ругался, тем легче ей становилось. Получалось, что то, что казалось ей концом света, можно было исправить. Что жизнь не закончилась и не остановилась.