Дин Лейпек - Дракон должен умереть [СИ]

Генри послушно встал и пошел за ней вокруг крыши. Над открытым окном она остановилась и повернулась к нему. Она по-прежнему улыбалась.

— Спасибо, что пришел… Генри.

Он не успел ответить, потому что она вдруг опустилась, схватилась за карниз — и в мгновение ока уже была в комнате. Генри поспешил следом.

Король ждал у двери в комнату. При виде Генри, влезающего в окно, он вдруг резко изменился в лице, и некоторое время стоял молча, не сводя с него глаз. Принцесса кусала губы. Генри ждал.

— Хорошо, Теннесси, — тяжело произнес наконец король. — Она поедет с тобой.

Принцесса радостно вскрикнула и бросилась королю на шею. Генри поклонился.

Когда они вышли от принцессы и стали спускаться по лестнице, король неожиданно остановился и повернулся к Генри.

— Знаешь, почему я согласился?

— Почему, ваше величество?

— Потому, что ты первый человек, который смог залезть к ней на эту чертову крышу.

Отъезд детей — всегда дело непростое. Какими бы вескими ни были причины, все равно кажется, что этого можно избежать, что вероятный риск превышает возможную пользу и лучше оставить все, как есть, и ничего не менять. Однако если дитя — принцесса, проблема становится значительно серьезнее. Собственные чувства и мысли теряют значение — зато вместо них появляется множество других факторов, влияющих на решение. И пренебречь ими оказывается значительно сложнее.

Как можно увезти принцессу на север, не вызвав при этом больших подозрений, на первый взгляд казалось задачей практически неразрешимой. Правда, Джоан очень трезво заметила, что она уже полгода сидит одна в башне, и если кто-то еще ни о чем не догадался, то он не должен догадаться и в том случае, если она из замка уедет. Однако король сомневался, мучился, не мог ни на что решиться — и при этом почему-то упорно считал, что отвечать за все происходящее должен Генри. Последний отнюдь не был в восторге от такого расклада. Ему нравилась Джоан, и он искренне хотел ей помочь. Но, по возможности, ему хотелось это сделать с минимальным неудобством для себя. А вот это как раз, по-видимому, и не получалось.

В конечном итоге король предложил, что можно отправить принцессу на обучение в один из северных монастырей — а оттуда она уже тайком уедет с Генри. План был далеко не идеальным сразу по нескольким причинам, но ничего лучше они придумать не смогли.

Монастыри в Инландии действительно находились на севере, в предгорьях Гра-Бейнн. Однако их расположение было обусловлено отнюдь не безлюдностью или суровостью этой области, а тем, что исторически культ Света пришел именно с севера. Изначально он был религией племен, обитавших в юго-восточной части гор Гра-Бейнн. По мере проникновения цивилизации в эти области религия горцев стала распространяться по всей стране. Почему у диких, отрезанных от мира племен уже существовал монотеизм, в то время как куда более просвещенные и культурные королевства все еще оставались верны различным формам язычества, могло бы стать своеобразной этнографической загадкой, если бы не простое и логичное объяснение, которое всегда могли представить жители севера. Все дело было в драконах.

Горы Гра-Бейнн никогда не принадлежали человеку. Испокон веков они были землей драконов — и люди с благоговением и страхом держались подальше, одинаково сторонясь неприступной горной страны — и ее обитателей. Но драконы людей не сторонились, напротив, они часто наведывались к ним в гости — чаще из любопытства, чем из каких-либо злобных или деструктивных побуждений. На юге, особенно в Империи, бытовал миф о кровожадных драконах, крадущих скот или похищающих юных девиц — миф, проистекавший в первую очередь из любви самих имперцев к обоим занятиям, — однако любой горец высмеивал такие слухи — потому что они не имели никакого отношения к реальности.

Никто не знал, откуда появились драконы. Говорили, что они родились из Тьмы, задолго до того, как в мире появился Свет. Кто-то, наоборот, считал, что они были созданы Тьмой в отместку за все творения Света. Подтверждения ни та, ни другая версия не имела — а сами драконы не спешили раскрывать своих секретов. Никто не знал, чем они питаются, как появляются на свет и как умирают, чего боятся и чего хотят. Мастера драконов утверждали, что у драконов, в отличие от людей, вообще нет цели в жизни, ибо они созданы исключительно для того, чтобы быть, и сама экзистенция и есть их пища, сон, мечты, желания, смысл существования и венец всей жизни. Это было похоже на правду. Драконы действительно просто были. Иногда они были где-то далеко, иногда подбирались поближе к людям — и те постепенно привыкли к этому. Кроме того, во время встреч с драконами люди порой узнавали для себя что-то новое о сути мироздания — того мироздания, которым и жили сами драконы. И одним из этих нечаянных знаний было учение о Свете.

Разумеется, драконы не проповедовали новую религию — просто они любили иногда беседовать с Мастерами. Из разговоров с драконами Мастера со временем восприняли определенное представление о мире — и оно оказалась столь простым и логичным, что мало-помалу распространилась через Мастеров среди остальных горцев, всегда тяготеющей к лаконичности и ясности.

Если верить драконам, весь мир произошел из Света и Тьмы. Изначально эти две сущности были абсолютны и представляли собой все мироздание. Затем Свет стал расти, творя новое — и Тьма, чтобы уравновесить его, стала вплетаться в созданное, меняя его, давая всему новые значения, иные смыслы. И тогда, как венец своего творения, Свет создал человека, и наделил его способность выбирать, отличать Свет от Тьмы.

Если верить драконам, мир и человечество появились так.

И горцы поверили им.

Любая религия обрастает обрядами — ибо люди редко способны воспринимать истину в чистом виде, не пытаясь облечь смыслы в символы, — но мировоззрение драконов было столь стройным и однозначным, что оставляло мало места для двояких суеверных толкований своих догматов. Свет в том виде, в котором драконы его представляли, не требовал ни поклонения, ни жертв — ибо выбор человека, как суть всей религии, нужен был самому человеку больше, чем Свету. Однако люди все-таки придумали форму для выражения своих убеждений, подтверждения стремлений и воплощения надежд — и у религии горцев появился обряд. Большое количество горного хрусталя в Гра-Бейнн, безусловно, способствовало его формированию — ибо главным ритуальным предметом была линза, изготовленная из этого минерала. Линза преломляла солнечный свет и поджигала принесенную жертву — благовония из различных трав. Воскурения совершались как обряд очищения, в честь праздников, на рождение, смерть или в знак благодарности, но всегда происходили по одному и тому же сценарию, а слова сопроводительной молитвы были скупыми и искренними.