Алекс Келин - Семейные обязательства [СИ]

- Сейчас-то дрова есть у тебя, старинушка? - поинтересовался Мишка. - Надо бы снова протопить.

- Есть, служивый, как не быть, у сарая свалены. Пойдем, поможешь принести.

На следующий день Элиза ожидаемо стала главной новостью для всей деревни. Она даже удостоилась упоминания в проповеди местного священника - он выражал чаяния всех жителей, что с появлением новой хозяйки замка дела пойдут намного лучше.

Элиза не стала возражать, хотя не была в этом так уверена.

Она просто любовалась на фрески в небольшой церкви, построенной во времена Мстислава и ее предка Гришко Лунки.

Жители деревни, не скрываясь, разглядывали Элизу.

После службы она обошла церковь. Это тоже - ее земля. Ее дом.

Элиза, запрокинув голову, смотрела на каменный крест на фоне тяжелых снежных облаков. Сколько лет он стоит здесь? Четыреста? Чуть меньше? Меняется небо, за ветреной зимой приходит дождливая весна, в церковь несут новорожденных - крестить, потом они приходят сюда венчаться, и отпевают их тоже здесь... Стареют пасторы, на смену им назначают новых, а крест все тот же.

Наверное, на этот крест смотрел и ее дальний предок Лунка. Так же, как Элиза сейчас. Или...

Она почувствовала, что кто-то дергает ее за плащ. Раздраженно обернулась - что за фамильярность?!

Рядом с Элизой стояла девочка лет шести, закутанная в теплую шаль поверх крестьянского кожушка. Девчонка смотрела на нее с таким искренним восторгом, что раздражение владетельной госпожи разом улетучилось.

- Барыня, вы привидений не боитесь? - громким шепотом спросила она у Элизы.

- Не боюсь, - покачала головой Элиза. - А нужно?

Девочка не успела ответить. Всполошенной курицей налетела ее мать, схватила чадо за руку, охнула: "Простите вы ее, неугомонную!" и потащила в деревню. До Элизы донеслось: "Никакого с тобой сладу!" и "Вот ужо задам я тебе!".

Элиза улыбнулась и пошла к замку.

Предстояло много работы.

Герда в новом доме была счастлива. Кошка сначала немного опешила от количества прекрасных, интереснейших закоулков, по которым можно лазать и прятаться, но быстро освоилась. Белые лапки, живот и грудка пятнистой кошки мгновенно стали пыльно-серыми. Она с восторгом гоняла по полу разную мелочь, собирала на себя паутину и грязь и точила когти об ветхую банкетку.

От обивки во все стороны летели клочки, Герда победно выгибала хвост и с боевым "мррря!" кидалась ловить качнувшуюся кисть завязки портьеры.

Утром на третий день жизни в Вейнберге Элиза обнаружила на коврике у кровати два трупика. Она почти наступила на длинный голый хвост крупной мертвой мыши (или это была мелкая крыса?) и от неожиданности заорала так, что с подоконника взлетели голуби.

Настя вломилась в спальню Элизы секунды через три. Она сжимала в руке кинжал и оглядывалась - кто барыню обидел!?

- Из-звини, - выговорила Элиза, стоя на кровати. - Т-тут... Вот. Справа.

Настя, едва сдерживая смех, вложила кинжал в ножны, подошла к креслу и погладила между ушами свернувшуюся клубком кошку. На хозяйкины вопли Герда и ухом не повела, зато сейчас вытянула вперед тонкую лапку, продемонстрировала длинные острые коготки с застрявшим клочком серой шерсти и зевнула во всю зубастую пасть.

- Заботится о вас котейка, - сказала Настя. - Подкормить хочет. Вы же охотиться не умеете, вот она и помогает.

- Д-добытчица, - фыркнула Элиза, спускаясь с кровати подальше от мышей. - Выкинь это, пожалуйста.

- Хорошо, - кивнула Настя. - А что прикажете подать на завтрак?

В другое время Элиза, возможно, разозлилась бы на неуместную иронию, но сейчас только улыбнулась в ответ. Все было слишком хорошо, чтобы раздражаться по пустякам.

Пора подумать о возможных способах дохода с земли. Когда-то здесь была неплохая винодельня.

Вообще-то, виноград в этих местах вызревать не должен. Никак. Это вам не предгорья в солнечном Шотэ и не Роген с их огромными виноградниками. Тем не менее, в километре от Замковой скалы, на склонах предгорий, вейнбергский виноград прекрасно себя чувствовал.

"Чудо!" - восторгались наивные ботаники.

"Эндемик", - поправляли их образованные коллеги.

"Специфический выход энергии земной стихии из скального разлома", - заключил пару веков назад гостивший у предка Элизы маг. Но развивать мысль не стал, а отправился восвояси, пока местные охранители не начали проявлять к нему слишком пристальный интерес.

"Да всегда оно тут росло, - равнодушно пожимали плечами деревенские, - виноград мелкий, псы у сторожа злющие, неча там делать".

Элиза прошлась по зимним виноградникам больше для порядка. Обсудила перспективы с местным виноградарем, вместе с ним посетовала, что очереди желающих купить "самый северный сорт" что-то не наблюдается, и обещала подумать, как бы это исправить. Виноградарь был счастлив поговорить с кем-то, кому не наплевать на перспективы дела всей его жизни. Он замучил Элизу подробностями, сетованиями, обычным нытьем и посулами великих свершений "вот только мне бы такую штуку... и вот такую..."

Названия "штук" Элиза не запоминала. Велела к началу марта написать подробный план действий, прихватила бутылку урожая лучшего, по мнению виноградаря года, и поспешила попрощаться.

На виноградниках ей было на удивление хорошо. Несмотря на январский холод - странно тепло. Нет, земля и воздух оставались промороженными, но было что-то еще, живое, будто дышащее. Только словоохотливый мастер портил все удовольствие.

Хотелось посидеть и помолчать. В замке непременно кто-нибудь привяжется с вопросами о распоряжениях или еще с чем-нибудь, там сейчас половина деревни работает - отмывают, ремонтируют, что можно починить без особых затрат на материалы, красят, отстирывают пыльные портьеры...

Ноги сами понесли ее к фамильному склепу.

Настя шла за ней, в двух шагах, за правым плечом. К счастью, не говоря ни слова.

Элиза уже привыкла к тому, что кто-то из охранников все время рядом. Стоит или идет где-то неподалеку. Подхватит, если она споткнется. Подаст руку на крутой лестнице. Спасет от вампира, протянет платок - утереть слезы, выкинет мертвых мышей...

К счастью, единственным, от кого ее пришлось защищать в Вейнберге, был наглый попрошайка. Однажды он получил монетку и почему-то решил, что теперь может требовать от хозяйки замка полного содержания. Настя чуть слышно сказала ему пару слов, и с тех пор нахал только издалека кланялся Элизе, иногда получая милостыню.

В местном склепе не было никого, близкого Элизе. С тех пор, как семья почти век назад переехала в Гетенхельм, почти все Лунины находили свое последнее пристанище на кладбище у Кафедрального собора. Даже тело тетушки (мамы?!) Павел Лунин привез хоронить в столицу.

Здесь покоились отчаянные рубаки и прекрасные дамы древности. Элиза видела их портреты, слышала семейные легенды и предания, о многих читала, но никто из них не был в полной мере родным.