Анастасия Романчик - В тени леса

Вначале показывали дешевых рабов – это были обычные люди без какого-либо магического дара. Их покупали не особо охотно, некоторых отдавали совсем за бесценок как рабочую силу на поля и на кухню в качестве прислуги. На ха и ра стоимость увеличилась, заметно оживились покупатели. Но когда публике показали до смерти напуганную расэж цены взлетели до уровня небожителей.

– Интересно, за сколько продадут старуху?

– Дорого. Ее для магистров подготовили. Она на закуску.

На сцену вывели связанного Сашу.

– Вашему вниманию представляется не очищенный тэас – мальчик – тэй хала хасэж. По силе он не уступает первому по силе хасэж в нашей стране. Его жизненный камень может стать достойным украшением ваших талисманов, что многократно увеличит ваши силы.

Покупатели одобрительно зашептались. Начали озвучиваться цены.

Ульяна замычала еще громче и начала с бесноватой решимостью бить плечом преграду. Её «успокоили» местным аналогом электрошока. Только спустя полчаса Ульяна смогла оклематься.

– Я требую остановить аукцион!

Все присутствующие повернулись к выходу, откуда направлялась очень злобного вида высокая тэаска в сопровождении десятка мужчин-тэасов.

– С какой это стати?! – возмутился торговец. – Аукцион организован с разрешения магистров!

– Мальчик принадлежит моей семье! – взошла на сцену женщина и указала на Сашу. – Вы не имеете никого права продавать его!

– Что-о?! Я его уже купил! – взревел покупатель. – На каком основании вы вмешиваетесь?!

Оляс неприязнью разглядывала спасительницу. Красивое надменное треугольное лицо с характерными для тэасов голубыми глазами. У неё были длинные светлые волосы, украшенные драгоценностями и перьями. Облачена она была в белое платье и белое меховое манто.

– У его камня есть сосуд, который добровольно согласился на очищение! – огрызнулась тэаска. На её лице зажглись синие линии, что означало высшую степень гнева.

Под удивленный ропот покупателей на сцену вышел «Лёша» с ехидной улыбочкой Дахота. Он расстегнул рубашку и продемонстрировал ошеломленным зрителям якобы жизненный камень Саши. Ульяна невольно коснулась своей грудной клетки, где на самом деле скрывался камень сына.

– И эта женщина, – продолжала тэаска, указывая на Ульяну, – была похищена у её мужа и отца её младшего ребёнка, – она показала на «Лёшу», – а раз он – сосуд, это делает продажу его супруги незаконной!

– Съели, козлы? – на русском произнес «Лёша». Всякие сомнения, что за личиной человека скрывался Дахот отпали.

Как помнила Оля из оригинальной истории с мирным вариантом тэасов ссориться никто из людей не желал, поэтому без всяких нареканий не состоявшихся рабов освободили. Многие смотрели на «Лёшу» с неприкрытым негодованием и даже ненавистью.

– Все теперь хорошо, – обнял Ульяну «Лёша».

– Я помогла вам только ради мальчика! – подошла к ним с презрительной гримасой тэаска. – Я не поощряю инцеста! Особенно между братом и сестрой!

– У нас не было другого выбора! – огрызнулся «Лёша». – Вы и сами видели, сколько охотников прибрать к рукам то, что им не принадлежит! И если бы мы не были в браке, и у нас не было совместного ребёнка, то даже вы ничего бы не сделали!

– Удачи с обустройством в Харуре, – фыркнула тэаска. – Надеюсь, когда вы начнете разваливаться на части, ваша решимость в очищение мальчика не ослабнет.

– Я смогу с этим справиться.

– Вы слишком самоуверенны. Прощайте.

Ульяна вопросительно проводила женщину взглядом.

– Кто это был? – одними губами спросила она.

– Бабушка Саши – благородная хаита Алва, – снял метки с её губ «Лёша». – Пришлось немало побегать, чтобы привлечь её на нашу сторону. Старушка на редкость упрямая, но я сумел её убедить, что настроен, идти до конца. Жаль, что твой хранитель сильно занят, иначе бы люди сильно пожалели, что сунулись в лес.

– Остальные? – скосила взгляд на других пленников Ульяна.

– Мы не можем им помочь, идем.

Но на выходе их остановил невысокого роста плотного телосложения мужчина в дорогих меховых одеждах коричневого цвета.

– Я могу предложить большую цену за вашу женщину, – но «Лёша» с гримасой обошел его стороной. – Посмотрите на себя! На кого вы похожи в этих обносках?! Что вы можете ей дать кроме нищеты, да еще и с двумя детьми?! Продайте её мне, тем самым вы обеспечите себе и ей безбедную жизнь! Спросите её, хочет ли она жить в нищете до конца своих дней?

Ульяна прижалась крепче к «Лёше».

– Я ненавижу этот мир, – прошептала она. – Я хочу домой…

– Ты же понимаешь, что это невозможно.

Пока они шли по улице, кто-то плюнул «Лёше» в лицо. Он агрессивно оскалился, но стерпел оскорбление и вытер плевок. И ничего не отвечал, когда их начали обзывать. Как поняла Оля, причиной агрессии людей стали их цвет волос и глаз, что сразу выдавало в них чужеземцев.

– Я снял комнату ненадолго, – заговорил Дахот. – Сможете поспать и отдохнуть, и мы отправимся обратно в лес.

Ульяна обвела потухшим взглядом маленькую старую комнату с двумя тесными кушетками. Окно отсутствовало, его заменяло маленькая узкая щель, через которую едва пробивался солнечный свет. На одну кушетку уже укладывались спиной к спине молчаливые Костя и Саша, а на вторую присел в истинном облике Дахот.

– Стемнеет, я убью этого сына кхтулуха! – прорычал Дахот, намекая на плюнувшего ему в лицо человека, а затем дух заметил, в каком подавленном настроении находилась Ульяна: – Мы можем принять предложение того человека и продать тебя. Я знаю его. Его наложницы живут хорошо. О тебе будут заботиться, ты будешь жить в достатке и роскоши.

Ульяна с яростью взглянула на Дахота.

– Чтобы окончательно здесь застрять?!

– У тебя есть другие варианты? Ты и так здесь застряла. Ты уже и так прорву времени потратила на изучение архива саласцев. Да только ни на шаг не продвинулась.

– Мне надо найти лекарство! – она коснулась виска. – Я должна хоть что-то сделать…

Дахот посмотрел на неё со снисхождением.

– Ты хочешь сотворить чудо, даже мы не умеем чинить сломанные человеческие мозги, а у тебя благодаря тэасам мозги починке не подлежат.

– Но, а как же метки?

– Допустим, ты попадешь домой, но кто тебе эти метки вовремя будет ставить? В любой момент ты можешь устроить бойню у себя дома.

– Я сама… у меня же есть дар…

– Я тебя учить не буду, – скрестил руки на груди Дахот. – Во-первых, нам запрещено передавать знания человеку, во-вторых, тебе нечего нам предложить, в-третьих, я не одобряю твоего упрямства.

Ульяна в защитном жесте положила руку на грудь. Она должна действовать, чтобы ситуация с аукционом больше никогда не повторилась, чтобы больше никто не смог продать её детей и её саму, словно вещи. Как она успела убедиться, на хранителей во всем нельзя надеяться – они не всесильны. Надо иметь запасной вариант спасения.