Анастасия Романчик - В тени леса

Татьяна удивленно повернулась на голос и встретилась взглядом с голубоглазым блондином, за спиной которого расположился высокий бородатый викинг с серо–зелеными глазами. Не в пример местным мужчины были облачены в дорогие из синей ткани одежды, похожие на форму военных.

Блондин нечто с надеждой спросил её, но увидев, что чужак не понял, на его лице промелькнуло разочарование. После блондина спросил рослый мужчина, похожий на викинга. Но Таня снова ничего не поняла.

– А по-русски можно? – возмутился Паша, подражая маме, когда она чего-то не понимала.

Блондин пришел в полный восторг:

– Русский! – повторил он с уклоном на букву «р», а затем перешел на местный язык с тем же уклоном на «р»: – Матерь божья, еще один наш человек! – он дернул Таню за чёрную косу. – Эти отсталые singes [обезьяны] сразу нам доложили о тебе. Говорят… ахаха… ты только представь, какой смех! Что ты – чёрный дух! Молят нас с тобой разобраться! Мы-то думали, и вправду дух подошел к воротам, готовились его ликвидировать, а тут всего лишь русский!

– Дядя Лёша, а кто это? – спросил Паша, не привыкший к панибратству от незнакомых людей.

– Паша, они из моего мира, – ответила Таня.

– Твой? – подозрительно спросил викинг, с самого начала внимательно разглядывая мальчика.

– Да, мой племянник.

– Где же прекрасная мадмуазель? – спросил блондин, прежде чем поймал предостерегающий взгляд более догадливого викинга, который не только о сестре все понял, но отсутствие полосок у мальчика заметил. – Оу, соболезную.

– Тут не поощряется связь с духами, – добавил викинг.

– Трудно разобрать кто друг, а кто враг после знакомства со злыми камнями, – произнесла Таня. – Лес предложил помощь, я её принял.

Викинг разорвал рубашку Тани и уставился на красный камень с зелеными прожилками. Женщина едва подавила рефлекторное движение прикрыть обнаженную грудь.

– И сколько тебе осталось?

Татьяна умоляюще перевела взгляд на Пашу, увлекшегося большой синей бабочкой.

– Тебе надо было его убить при рождении! – тихо прошипел викинг Тане, чтобы не слышал ребёнок. – Теперь уже поздно! Теперь его смерть повлечет за собой твою смерть!

– Он – мой племянник!

– Он – сын злого камня, глупый русский.

– Эй-эй, парни, не видите себя как singes, – вмешался француз. – Духи завлекают людей обещаниями не хуже секты, а какие у них прелестные женщины…

– Заткнись, – поморщился норвежец и обратился к Тане: – Идем с нами, русский, мы проводим тебя к совету.

– Мы забыли представиться. Эту громадину зовут Ингварр, а меня – Арно.

– Алексей, но можно Лёша или Лёха.

– Лёха, – попробовал француз повторить, – не Алекс?

– Нет, – упрямо сказала Таня.

– Лёха, – кивнул француз, – мне нравится русский человек. Вы такие смешные.

Ведя ящера через толпу, Таня заметила, что к французу и норвежцу было совсем иное отношение. Люди провожали их восхищенными взглядами, кто-то попытался дотронуться до их одежды, словно это действие могло принести удачу. Никто не роптал, что мужчины игнорировали очередь.

– Эти с нами, – показал норвежец на Таню и Пашу страже возле ворот.

– Вы уверены? – подозрительно уставился на цвет волос чужака стражник.

– Он – тэй хала, – похлопал по плечу Тани француз.

После этого всякая подозрительность стражи и других людей пропала. Теперь уже до одежды Тани старались дотронуться, а то и урвать кусочек старой рубашки.

– Глупые singes, считают нас святыми, поцелованными богами, – пояснил француз, когда Татьяна досадливо посмотрела на оторванный рукав.

– Дядя Лёша, я тоже хочу волосы на лице как у него! – воскликнул Паша, указывая на норвежца.

Француз захохотал.

– Это борода, юноша! Вот стукнет вам двадцать, и начнут у вас расти куцые кустики на лице!

– Я не хочу кустики! – возмутился Паша. – Я хочу заросли, как у него!

Норвежец что-то промычал неодобрительное. Таня сообразила, что он старался не относиться к Паше как к обычному ребёнку из-за его не совсем хорошей сущности. Но французу было на все плевать, он весело отвечал на наивные вопросы Паши и уселся рядом с ним, активно жестикулируя руками.

«Добро пожаловать в мир людей, Таня» – разглядывала она вымощенные камнем улицы. И пахло вполне приятно: сдобой, маслом, пряностями, духами и солью.

Таня остановилась, когда услышала шум воды под землей.

– Канализация, – пояснил француз на замешательство Тани. – Цивилизация не то, что там у некоторых! Был я как-то у ланорцев! Там мне в голову едва не прилетели помои! Это ж надо! В окно опорожнять ночной горшок! Какое варварство! Пахнет там как в туалете!

– Не большее варварство, чем есть frog, – съехидничал норвежец.

– Как ты смеешь?! Frog деликатес!

Таня заметила, что мужчины иногда употребляли французские и английские слова не потому что не знали аналога, а просто так. Особенно часто на французский переходил Арно, словно специально подчеркивая свое происхождение. «Смотрите, я – чужак! Я – Француз и горжусь этим!» говорил весь его вид и каждая фраза.

– Привязывай скотину, – остановился возле здания с красивой вывеской норвежец, – ребёнка оставь. Разговор будет не для детских ушей.

В здании проходившие мимо мужчины в похожей синей униформе брезгливо косились на лохмотья Тани.

– И эта деревенщина – тэй хала хасэж?

– Еще одному кретину повезло…

Таня поравнялась с французом.

– Арно, а что такое хасэж?

– Это обозначение высшего тэй хала, – пояснил француз, задрав подбородок. – Почему ты спрашиваешь?

– Мне показалось, что меня назвали хасэж.

– Ты не знал?! – удивился француз.

– Нет. «Хасэж» я слышу впервые.

– Где ты жил, прежде чем приехать к нам?

– Вблизи Сане города саласцев.

Француз понятливо кивнул.

– У саласцев дрянные школы магии.

Представлять Алексея не пришлось, магистры оказались в курсе его приезда. И один едва не накинулся на него с кулаками.

– Где ваша сестра?! Я заплачу большие деньги за неё!

Таня сама не заметила, как от ярости у неё произошел всплеск магии. Но поняла это только, когда норвежец и француз повалили её и скрутили на полу. Вдобавок больно ударили лицом о кафель и выкрутили назад руки, начавшие покрываться огоньками.

– Я прошу прощения у магистров за несдержанность этого человека, – заговорил норвежец, удерживая Таню на полу. – Он – наш земляк, а как вы уже знаете от нас, на нашей родине давно нет рабства и женщины не покупаются. Своим вопросом вы оскорбили его, чем вызвали эту вопиющую вспышку гнева. Я понимаю, вы не хотели этого и вели себя как гражданин своей страны, но я прошу быть снисходительным к этому невежественному человеку.

– Поставьте его на ноги, – попросил другой магистр. – Позвольте мне его осмотреть. Мы должны удостовериться, что он не посланник врагов.