Ольга Аматова - Возвращение домой [СИ]

Цокот каблуков безжалостно приближался. Свет вдруг показался слишком ярким, я зажмурилась. Когда сверху нависла тень, приоткрыла глаз.

Мама цеплялась в плечо Лукаса, взирая на открывшуюся картину — неподвижное тело под саваном-простыней — почти с ужасом. Близость властной бабушки действовала на ребенка угнетающе, превращая его в подобие стойкого оловянного солдатика. Неестественно прямой, бледный, с отекшими веками и написанным на лице отчаянием. Я хотела бы обнять его и пообещать, что всё обязательно наладится. Отпустят скорбь по ушедшему отцу, вина за испытанное облегчение, ностальгия по покинутому дому и страх перед преследованием Старка…

Хотела бы.

— Иди ко мне, — позвала ласково, отгоняя непрошеную жалость к себе. — Как ты?

Он замотал головой, падая, как мне сначала показалось, на колени. По полу проскрежетали пластиковые ножки невидимого стула. Лукас обнял мою ладонь своими, уткнулся лбом в соединенные руки, заглушая всхлип. Я закусила губу, мечтая ответить сколь угодно слабым пожатием, подбодрить любой малостью…

— Это пройдет, — сказала тихо. — Я поправлюсь.

— Поправишься? — повторила maman дрожащим голосом. — Ты никогда не восстановишься полностью, Адалина. Не будешь прежней.

— Мама, — предупредила тоном.

— Это конец, — продолжала она трагично. — Всему. Надеждам. Планам. Столько лет я потакала твоим капризам, мирилась с вызывающим поведением и молилась, чтобы тебе хватило ума окрутить альфу. Всё тщетно. Ты неуправляема. Да простит мне Всевышний крамольные мысли, — перекрестилась, — но это заслуженное наказание.

Лукас крупно вздрогнул. Я сцепила зубы, терпя выворачивающую нутро обиду.

— Уходи, — тихо и устало. — Не хочу тебя видеть.

Она промокнула слезы кружевным платком, причитая:

— Ты никогда не считалась с моим мнением. Но однажды ты признаешь мою правоту, Адалина.

Туфли отстучали обратный ритм. Я вдохнула и выдохнула через рот, успокаивая бьющийся на виске пульс.

— Полжизни с ней, — сказала мальчику. — Необратимые изменения в психике.

Он сделал попытку улыбнуться, но быстро скис.

— Это правда? — спросил обреченно. — Ты ничего не чувствуешь?

Наверное, он до последнего подспудно верил в сказку — силу любви и обращенные в небо мольбы. Увы, чудеса в наш безумный век на вес золота.

— Пока нет. Мистер Грин отвел неделю на стабилизацию состояния. Потом в зависимости от результатов назначит лекарства и сделает новый прогноз.

— Меня не пустили к тебе вчера, — прошептал Лукас. — Сол сказал, ты попала в больницу с травмой спины. Он привез меня ненадолго, но не разрешил остаться на ночь. Я так боялся, что засну, а ты…

В этот раз я не успела остановить соленые ручейки. Щеки увлажнились.

— Я тоже испугалась, — на грани слышимости. — Когда падала после удара и сегодня, проснувшись пленницей тела. Если бы доктор не обещал, что подвижность вернется…

Лукас вскочил.

— Она заслуживает наказание! — выпалил жарко. — Она могла тебя убить!

Могла. Вложи Урсула чуть больше силы в замах, спинной мозг был бы задет сместившимся позвонком. Гарантированный паралич. Стивен Хокинг совершил удивительные открытия, страдая неизлечимым заболеванием нервной системы, но я не отличалась гениальностью и не представляла жизнь в инвалидном кресле. Только существование. Ежедневное, мучительное, рано или поздно приводящее к идее эвтаназии.

— Кому присудили победу?

Сжалась в ожидании ответа.

— Тебе, конечно же, — возмутился он.

Я прикрыла глаза.

Значит, просьба Урсулы о пощаде была замечена и воспринята однозначно. Я не только выполнила условия соглашения с Марком, но и превзошла его самые смелые требования. Это хорошо. Есть шанс договориться.

— Весь коридор заставлен цветами, — добавил сын. — От жителей. Мистер Грин предупреждает, что к тебе пока нельзя, строгий режим, так что они благодарят миссис Сайке и уходят.

Так вот откуда тонкий аромат, зудящий на кончике носа!

От мысли, что кто-то увидит меня обездвиженной, не способной даже оторвать голову от подушки, бросило в холод. Повеяло неприятным запахом, но я возложила ответственность на канализацию. Только когда Лукас оглянулся, пронзила страшная догадка.

— Дорогой, позови мистера Грина или его ассистентку, — попросила нервно. — И подожди немножко снаружи, ладно?

Лукас понятливо сорвался с места. Я успела досчитать до ста, прежде чем заглянула женщина лет сорока, невысокая и миловидная. О причине моей паники она догадалась с порога.

— Не переживайте, милая, я вам помогу, — успокоила незамедлительно. Подняла простыню до бедер, достала трубочку.

Меня словно повторно парализовало. Заметив затравленное выражение лица, она закудахтала:

— Не беда, не беда. Почки работают, это замечательно. Расстройство мочеиспускательной функции временное, организм просто растерялся, поскольку вы перестали понимать его сигналы. Потерпите, скоро всё наладится.

С каждым новым наставлением медсестры челюсть падала ниже. Невозможность самостоятельного опорожнения мочевого пузыря, нарастающее давление из-за переполненности, инфицирование почек в результате обратного забора… Никогда еще я настолько явственно не воспринимала себя сложным механизмом с отлаженной системой взаимодействия внутренних органов. Одна маленькая травма грозила шикарным букетом осложнений.

Слезы неприятно стянули кожу, а я не могла даже стереть их. Представилось, как Марк заходит в палату и видит раздавленного диагнозом инвалида. Это уничтожит мою гордость.

— Отставьте-ка упаднические мысли, сеньорита, — велела миссис Ортис, уперев руки в бока. — Молодая, красивая, сильная — эх! Вся жизнь впереди! Не заметишь, как снова начнешь бегать!

И тут в голове щелкнуло. Словно снизошло просветление. Рука рефлекторно дернулась, задевая капельницу, миссис Ортис подпрыгнула от внезапного звона и перекрестилась, ахнув. Я изобразила максимальную убедительность:

— Пусть мистер Грин уделит мне минуту.

Доктор явился сравнительно быстро, хотя я успела измаяться и подготовить с десяток доводов. Выслушав вполне связный монолог, он терпеливо сказал:

— Ваши рассуждения верны, — подсластил пилюлю, — но оборот повлияет на костную деформацию разве что в первые сутки. Полнолуние наступит через восемнадцать дней и, дорогая, поверьте моему опыту, — взглянул проникновенно, — при самых благоприятных темпах реабилитации за три недели вы не окрепнете достаточно.

— А если позовет альфа? — не сдавалась я, услышав главное: шанс есть.

— Зов альфы разве что мертвых не поднимает, — согласился доктор без особой радости. — Но альфа вашей стаи слишком далеко, дорогая. По правде, я сомневаюсь, что Маркус пригласит северного лидера…