Евгения Кретова - Тайна Каменных людей

– Неужто, Берендей что придумал, – шепотом спросила Ярушка, наклонившись к самому Катиному уху. Та только пожала плечами. Самой бы хотелось знать, что происходит.

Голос, лившийся из посоха, продолжал:

– Почто ты гостей своих неволишь? Так совсем народ распугаешь!

В тонком лунном свете, исходившем из Посоха, словно в проекторе, появилась стройная женская фигура, источавшая тепло и ароматы весны.

Катя замерла.

– Мама?

Женщина оглянулась на нее и подмигнула.

– Какие неожиданные гости! – воскликнула Мара. – У меня впечатление, что у меня не неприступный дворец, а проходной двор какой—то! То дети прибегают, то их бешеные родственнички. Теперь вот и ты, царица, пожаловала.

Мирослава улыбнулась:

– И я рада тебя видеть.

Маара с шумом опустилась на трон. Нежно – голубой кинжал она бережно положила себе на колени.

Черные Тени, зависшие было над ребятами, Могиней и Велимудром, постепенно осели, пространство вокруг снова приобрело цвета.

– Ну, полно тебе дуться, – снова примирительно улыбнулась Мирослава. – Я к тебе, собственно говоря, по делу.

– Кто бы сомневался, – пробормотала, нахмурившись Маара, и, взглянув на Макошь, нарочито приветливо улыбнулась. – Я вся во внимании.

Мирослава, источавшая мягкое теплое сияние, подхватила его, словно кисею, и подбросила в воздухе. В одно мгновение сияние приобрело плотность, став вполне осязаемым полупрозрачным троном, в следующую секунду кристаллизовавшемся. Неспешно опустившись на него, Мирослава расправила складки роскошного жемчужно – белого платья. Маара поежилась.

– Да, нет, Мара, – спокойно проговорила Макошь, – это я вся во внимании, это я тебя слушаю.

Маара замерла. Ее светлые глаза, то холодно – надменные, то гневно – искрящиеся, светились любопытством. Легкая улыбка скользнула по ее губам, на миг осветив лицо, сделав его живым и привлекательным.

Она чуть подалась вперед, приглядываясь к Мирославе.

– Я вот все думаю, царица, здорова ли ты, – поинтересовалась она, – на вид ты какая – то бледная, нервная. Вот и глупости говоришь… Здорова ли ты, голубушка?

Макошь всплеснула руками:

– Да воистину ты добра и великодушна, так интересуешься мной. Твоими молитвами, я здорова, царица, – Макошь замолчала. Милая игривая улыбка медленно растаяла с ее лица, глаза приобрели жесткость, в голосе появились металлические нотки, от которых даже у Кати пробежали мурашки по спине. – Да только не надоело ли тебе, царица, дурака валять?

– С тебя пример беру, – в том же тоне парировала Маара. – Чего явилась.

– Ты созвала судилище, я и явилась, – сдержанно отозвалась Макошь. Катя взглянула на Ярушку. Васильково – синие глаза подруги горели, на щеках алел румянец. Она словно губка впитывала каждое движение, каждый взгляд Макоши, приоткрыв рот, следила за каждым ее движением.

Маара откинулась на спинку трона.

– Созвала, – кивнула она, сверкнув глазами, – только тебе какое до этого дело?

– А такое, – громоподобно разразилась Макошь, – что под твое судилище незаконное подпала моя кровь и моя плоть.

Маара отмахнулась:

– Твою дочь я давно отпустила. Я думала, она уже на пути домой. Ан нет, сама ко мне в гости пожаловала, да друзей притащила. Шум тут у меня подняли. Так что кровинушку твою никто не обижает.

Маара была очень довольна собой. Удачно получилось, в самом деле, что эта глупая девчонка сбежала. Сейчас бы конфуз вышел: мамаша за ней явилась, а та в подвале замерзла.

Мирослава, тем временем, вздохнула, расправила еще раз складки платья, и медленно поднялась. Трон в одно мгновение снова приобрел прозрачность, растаяв в лунном сиянии, сопровождавшем царицу.

– Ну, раз все так хорошо разрешилось, тогда на том и порешим, родственников своих я забираю.

Бело – голубые лучи, исходившие из Катиного посоха, гигантскими щупальцами взмыли к сводчатому потолку, подхватив Катю, Могиню, Ярославу, Енисею с отцом и Олеба с Истром. Один луч скользнул над головами Теней, выхватив из – за колонны Ирмину, подбросил ее и стал также затягивать внутрь Посоха, как в огромный портал.

– Стой! – завопила Маара. Макошь остановилась, полуобернувшись к ней. – Ты сказала, что забираешь дочь, и я не была против, но все эти люди должны остаться! Особенно она, – царица ткнула пальцем в Ирмину.

Мирослава мельком взглянула на ведьму:

– К моей дочери и ее друзьям у тебя вопросов нет? Они ведь вернули тебе то, что ты искали? – Маара медленно кивнула, дотронувшись еще раз до драгоценного мутно – голубого каменного лезвия. – Что на счет ведьмы Ирмины, – Макошь помолчала, – она нарушила законы рода, родом и будет судима. Таков Закон. Ты забыла, царица?

– Каким родом? – не поняла Маара.

– Моим родом. В ведьме Ирмине есть капля моей крови. Я имею право ее забрать. Ты должна подчиниться.

Десять полупрозрачных Духов, могучих и прекрасных встали между ней и царицей ночи.

Голос Мирославы вновь стал холодно – металлическим, а пространство наполнилось электрическим гулом. Маара замерла, не зная, что говорить. Макошь это восприняла по – своему, взмахнув руками, она в одно мгновение скрутила длинные лунно – белые щупальца, и те с шумом втянулись внутрь посоха, увлекая за собой всю компанию.

Велимудр до последней секунды не спускал глаз с сыновей, громко стенал и проклинал тот день, когда не смог их защитить.

Катя, исчезая из тронной залы, искала глазами одну Душу, но никак не могла ее увидеть. Что ж. Закрыв глаза, Катя подумала о неизвестной ей женщине по имени Магда, представила ее светлые глаза (у нее непременно должны быть именно светлые, чуть удивленные глаза), и большие солнечные часы рядом с ней, доверху наполненные золотым песком. И неизвестная женщина улыбнулась Кате.

А самая младшая из людей, Аякчаана, с сожалением смотрела на заветное копье, лежавшее на белоснежном бархате Маариного платья, с замиранием сердца представляя, что будет, если она навсегда застрянет в этом странном мире.

Золотые лучи, собравшись в упругую спираль, с гулом втянулись внутрь Посоха.

В последнем его луче растаяла и сама Мирослава.

– Волхва оставь! – крикнула ей вдогонку Маара, но та ее уже не слышала.

Кинжал соскользнул с ее колен, и, не долетев до пола, растаял в воздухе.

***

– Да вы с ума сошли! – не унималась царица Макошь. Ребята, Могиня, Велимудр, виновато стояли перед ней. За их спинами независимо прохаживался взад – вперед Берендей. Мирослава глянула на него. – Тебя, кстати, это тоже касается!

Тот остановился, нарочито обиженно вытаращил глаза:

– Меня?

– В первую очередь! Ты как мог допустить их возвращение к Маре!

Парень нахмурился и встал рядом с Катей.