Мария Самусенко - Нокре Манта [СИ]

— Немного. А разве держать их не опасно?

— Пока что нет: они ещё молоды. А потом о них позаботятся в лесах. Но вернёмся к НАШЕМУ делу. И так… какая помощь нужна от меня? — некромант нетерпеливо потерла руки. — Он, Д, ведь знает о моей, скажем так, специализации. А ваш сын, как я понимаю, жив.

— Да. И я хочу, чтобы он таким и остался.

— Отличное решение. Нет, ничего хуже живых мертвецов, — Нокре Манта заглянула в письмо. — Д пишет о ребёнке из Пророчества. О ком идет речь? Я, знаете ли, не слежу за предсказаниями.

Лития пожала плечами: иного нельзя было ожидать от некроманта. Того, кто слишком часто смотрит в глаза Смерти, она уже не так страшит, как всех остальных. Хотя именно некроманты предпочитали не называть Смерть Смертью, а придумывали её прозвища, которые сохранились в преданиях и языках немагов: Косая, Курносая, Старуха, Костлявая, С косой и тому подобное, и так далее. Но всегда некроманты говорил и о Ней с почтением и в третьем лице, как о королеве. А Нокре Манта придумала для Неё свое имя — Экстравагантная Мадам, но тоже о Ней в третьем лице и с уважением, как и все. Хотя она могла бы…

А ещё все настоящие некроманты соглашались принять неизбежность Смерти, когда приходило их время. И они всегда ЗНАЛИ, когда оно наступит. Но всё это происходило, если им удавалось сохранить человечность после того, что они видели ТАМ. В противном случае они начинали стремится к бессмертию, сметая на своём пути все преграды. Но в любом случаи их эксперименты приносили свои плоды. Многие, из которых были несправедливо забыты, как, например, Щит: заклятие отражающее Морэ.

Нокре Манта видела больше других некромантов: ведь она была единственным из них, кто за последние пятьсот лет перешагнул тридцатилетний рубеж. И всё же ей удалось сохранить человечность или её подобие. Она почти отошла от дел и ждала своего ВРЕМЕНИ. А пока оно не пришло, помогала, исходя из своего жестокого милосердия, которое приносило больше пользы, чем слюнявое милосердие проповедоваваемое многими людьми и религиями, но лишь из-за её деятельного характера и внутреннего чувства справедливости.

Может быть, правы те, кто отделял некромантию от чёрной магии? Кто знает?

Но этот спор ведётся очень давно и он бесплоден, как пустыня.

«И всё же пропустить ТАКОЕ Пророчество, дающее надежду на освобождение от Вада, известнейшего чёрного мага современности. Это чересчур даже для некромантов!» — именно это говорило высокомерное мхм Литии Виконт, завершившее её размышления.

— Семь лет назад было предсказание… Пророчество, как его называют, — Лития собиралась с мыслями, старалась дословно вспомнить строки, изменившие жизни многих дорогих ей людей. — Сын из Светлого рода, рожденный меж двух великих сезонов, в миг безвременья, дважды по трижды…

— Поменьше патетики… Пророчество от Серебряных стен? — в руке хозяйки появился прозрачный бокал, который медленно заполнялся густоватой багряной жидкостью из висевшего в воздухе графина.

— Да. Его объявили Серебряные стены. Их слова всегда оказывались истиной.

— Это то, что люди хотят помнить… И их слова всегда слишком туманны. Что за два великих сезона? Лето-зима или весна-осень, — Рубидия осуждающе мотнула головой.

— А дважды по трижды следует понимать как шесть лет назад? Мальчик родился за шесть лет до Пророчества?

— Да, — Лития была вынуждена согласиться с ней: предсказания Серебряных стен всегда был и очень расплывчевы — понимай, как знаешь.

— Хорошо хоть пол точно назвали… Ох, уж Серебряные стены, — бокал повис в воздухе рядом с графином. — Больше не надо, — фыркнула им Нокре Манта, подтвердив свои слова нетерпеливым жестом. — Что ещё говорилось в Пророчестве?

— Говорится, — поправила её Виконт, — что тот, кто считает себя Повелителем Мрака, Князям Тьмы и именует себя Вадом не сможет победить его и сам падёт от рук этого ребёнка лишь тот возмужает. Речь идёт о моем внучатом племяннике.

— Не уверена. Это мог быть и другой ребёнок, — равнодушно проворчала хозяйка дома, снова отхлебнув из бокала, который не исчез, как и графин, и снова был полон багряной жидкостью.

— Вад посчитал по-другому и попытался убить этого ребёнка.

— Идиот!.. Какой же он идиот. И всегда был им, — некромант осуждающе мотнула головой. — Поверить в какое-то там пророчество? Тем более в такое пророчество, — и невесело рассмеялась. — Значит, Вад сам выбрал того, кто его уничтожит. Жаль мальчика. Ну, почему он посчитал, что это твой внучатый племянник. Что ещё говориться в пророчестве?

— Да, что Вад не сможет ему навредить.

— Уже навредил: он сделал его сиротой… А кто ещё победит не известно? Я не пугаю вас, Лития. Просто вера в предрешённость ещё никому не помогало. Как зовут мальчика.

— Виктор, малыш Виктор… А вы уверены, что Вера не помогает?

— Вера очень помогает, а вера в предопределенность, в предрешённость всем только мешала в битвах…

— Извините, — Лития прервала раздумья Волковой. — Вы действительно знаете им цену, этим пророчествам?

— Им все знают цену… еще со времён Эллады и Египетских царств, если ни с ещё более древних времён… Они сбывались лишь, когда их пытаются избежать?

— Вад должен был это знать?

— Знал… Но всегда пытался избежать Предсказанного… Хотя в этом случаи Вад мог попасть в зависимости: Его последователи могли уверовать в это Пророчество, стали сомневаться в своём хозяине… Тогда он должен был пойти и попытаться, чтобы доказать ошибочность их выводов. Хотя сейчас это уже не важно.

— Есть ещё одна причина, наверное.

— Какая?

— Родители Виктора должны были дать показания: они были свидетелями. А мальчик был случайным свидетелем их убийства: ведь ему было тогда десять лет.

— Думаю, дело не только в этом. Да, Вад пытался убить двух зайцев одним выстрелом… Ведь родители этого паренька «имели наглость» сопротивляться Ваду, его людям и их победному шествию в мире… Но это дело прошлое… Что нужно от меня? Найти вашего сына? — и отставила бокал в сторону. В этот раз и он, и графин исчезли.

— Нет, в этом нет необходимости, — Лития вздрогнула от неожиданной смены темы и вздохнула с облегчением: а вдруг некромант пила кровь. — Сделайте так, чтобы его не нашли Те чёрные маги.

— Понятно, — некромант снова соединила кончики пальцев, внимательно смотря на женщину, а потом сжала руки в замок. — Я встречалась с твоим вторым сыном, Лития. Между братьями существует сходство? Не внешнее: тот был брюнетом с серо-голубыми глазами и смугловат. Я имею в виду характеры.

— Да, что есть, то есть. Они оба редкостные упрямцы. И всегда идут до самого конца: моему младшему Арктуру это стоило жизни в Карпатах.

— Я знаю… помню, — Рубидия смутилась, опустив глаза. — Процион считает себя обязанным защищать своего племянника. Так?